Книга Плотские повести - Юрий Поляков

Атташонок весело сообщил, что никакой специальной комиссии из Москвы не будет: разобраться во всем на месте поручено ему. И вообще происшествие воспринято со скорбным спокойствием. В стране каждый день что-то падает, сталкивается, обрушивается или взрывается. Пообвыклись. Зато столичное начальство просто взбесилось, узнав, что Вильегорского собираются показывать по мировой телевизионной сети с пачкой «Винстона». Не ровен час мерзавчатый пресс-секретарь подсунет информацию президенту, да еще под плохое настроение, - и тогда начнется!

- Сказали: головы оторвут и ему, и мне, и вам, если такой позор допустим! Приказали - отговорить.

- Может и не послушаться… Большие деньги все-таки, - усомнился я.

- Для настоящего летчика небо дороже денег - не мне вам объяснять! - твердо объявил атташонок. - Будем работать с кадрами… А где Катерина?..

- Сейчас позову. Она как раз о вас все утро спрашивала. - У меня мелькнула похмельная мыслишка и его втянуть в наше хламидийное братство.

- Нет-нет, мне надо бежать, - сразу заторопился посольский крысенок. - Англичане уже свою комиссию организовали. В два часа первое заседание. Вас, между прочим, тоже приглашают.

- Обязательно приду, если…

- Нет уж, без всяких «если»! Знаете, как трудно было убедить Москву в том, что вы ни в чем не виноваты! И потом, на вас два велосипедиста в суд подали… За велосипед…

- Почему два?

- Они тандемом ехали.

В номере я застал Катерину, уже собранную в дорогу: она укладывала в чемодан последние вещи.

- Таблеточки не забудь купить. А то некрасиво получится с новым шефом-то!

- Какие таблеточки?

- От хламидиоза.

- Ну вот… Одна от вас, мужиков, грязь! - Она даже села от огорчения на постель.

- Ко мне претензии есть? Я сам пострадал.

- К тебе - нет.

- Тогда давай прощаться!

- Прощай…

- Место у тебя есть на примете или помочь? - великодушно предложил я.

- Спасибо. Я думаю, меня возьмут в «Лось-банк». Это походило на правду: вице-президентом банка «Лосиноостровский» был Костя Летуев - сын крупного гэбешника, специализировавшегося в свое время на борьбе с диссидентами: Сахарова как раз он вел. Сейчас, кстати, написал воспоминания об академике, «Наедине с совестью» называются. Когда «контора» кукарекнулась, папаша, пользуясь своими связями, организовал молодому банку мощную службу безопасности, а в качестве гонорара попросил хорошее место для своего тридцатилетнего сопленыша. Тот быстро вошел во вкус и за три года расколотил четыре банковских лимузина, но ему все сходило с рук. В «Лось-банке» у меня был счет и еще кое-какие полузаконные делишки. Всякий раз, когда я появлялся там, сопровождаемый Катериной, сопленыш Летуев смотрел на нее, как пионер, которому в почтовый ящик вместо «Мурзилки» засунули «Плейбой». Все сходилось. Что ж, пусть теперь он позайчутанит!

- Надеюсь, после твоего прихода «Лось» простоит еще хотя бы месячишко! - улыбнулся я.

- Об этом я не волнуюсь. Я переживаю, как ты без меня будешь…

- Да уж как-нибудь… Найду себе другую помощницу, не такую общедоступную.

- В этом я не сомневаюсь… Только вот как ты без меня в Ле Бурже будешь?

- А что такое? - насторожился я.

- Понимаешь, я тебе все забывала сказать: когда папа работал в Париже, я училась в одном классе с сыном нынешнего министра транспорта… Замечательный мальчик… Антуан. Скромный - папа у него тогда еще в оппозиции был. Мы с ним целовались. Один раз.

- С папой?

- Нет, с сыном. Но дома я у них бывала. Папа, кстати, страшный бабник. А мать - алкоголичка. Типичные аристократы. Я Антуану недавно позвонила, он очень обрадовался и обещал во время салона притащить папашу к твоему стенду. А папаша - личный друг президента. Но, вероятно, все это тебе уже не интересно…

- Катька, ну почему ты такая стерва? - с восхищением проговорил я.

- Когда-нибудь расскажу.

- Сам не понимаю, почему не могу на тебя долго злиться?

- Наверное, потому что у нас много общего.

- Много - не много, а одно общее у нас действительно есть.

- И что же? - поинтересовалась она.

- Хламидин.

…Когда по возвращении в Москву я привел Катьку к своему урологу, он с таким непрофессиональным интересом ее осматривал, что стало ясно: никакая многолетняя генитальная рутина не может притупить во враче чувство восхищения красивой пациенткой.

- К сожалению, на период лечения вынужден рекомендовать вам воздержание, - вздохнул доктор. - Если что, приходите еще! Не стесняйтесь…

- А мы и не стесняемся, - ответила Катерина. - Постельные болезни - это всего лишь разновидность отрицательной информации, которой обмениваются люди во время общения. Вас обругали - и вы пьете валерьянку. Вас заразили - и вы пьете антибиотики… Вам никогда это не приходило в голову?

- Никогда, - опешил уролог.

- Жаль! - Она встала и протянула ему для поцелуя руку с таким величественным видом, словно осматривалась только что в гинекологическом кресле не на предмет мочеполовой инфекции, а в связи с зачатием наследника престола.

Так для меня закончилась эта история с МИГами. Атташонка, по слухам, вскоре перевели с повышением в аппарат ООН. Базлаков перешел в отряд космонавтов. Вильегорского долго уговаривали, грозили лишить разрешения на полеты - и он отказался от всех предложений фирмы «Винстон», хотя на эти деньги мог, забросив авиацию, жить безбедно лет десять. Он разбился через год, катая на истребителе какого-то любителя острых ощущений…

8. ЛЕБУРЖЕ

Парижский авиасалон стал триумфом «Аэрофонда». Мои маленькие спортивные самолетики произвели в небе Ле Бурже фурор - мы даже «сочинили» две новые фигуры высшего пилотажа. Известное дело, если хочешь, чтобы тебя заметили в России, добейся сначала признания в европах. Даже старый мерин Братеев, председатель Национального авиационного комитета, прислал ко мне в шале своего помощника с поздравлениями и приглашением познакомиться лично.

Познакомиться лично!

Вот тварь застойная! Сколько времени я бездарно просидел в приемной у этого окаменевшего номенклатурного говна! На всех совещаниях, куда меня, естественно, не допускали, он визжал, что в российской авиации никогда не будет частных собственников!

Познакомиться лично?

Да он знает меня как облупленного! Досье, которое этот собачий оглодок собрал на меня, весило раза в четыре больше, чем его высохшая в руководящих креслах задница! Я четыре года отбивался и откупался от насылаемых им технических комиссий, от подсылаемых им ментов и фээсбэшников!

Познакомиться… А кто еще накануне, за два дня, на совещании орал: