Книга Я тебе верю - Нелли Осипова

– Ну, фантазер! – рассмеялась Антонина.

Юля молча улыбалась.

– Ты не дослушала меня. Посмотри на нее внимательно. Разве не видишь, что лицо ее выражает совсем другие чувства?

– Какие? – полюбопытствовала Юля.

– Оно светится любовью к нам, радостью, что волею случая попала в наш дом и теперь ей хорошо и уютно среди нас, потому что она знает, что мы не просто заботимся о ней, но любим ее и никому не позволим обидеть ее. Ты согласна? – Алексей обратил свой вопрос к Юле.

Она вспыхнула, покраснела и молча кивнула.

– Вы доедайте, а я схожу за вторым, – сказала Антонина и, опираясь на трость, поднялась.

Юля вскочила, стараясь опередить ее.

– Я принесу сама.

– Нет, ты не знаешь, там надо еще соуса добавить, – Антонина вышла из комнаты.

– Как неловко, – заметила Юля.

– Все нормально, Юлечка, не надо ничего придумывать, все нормально, – Алексей взял ее руку, поцеловал. – И запомни: я не тороплю тебя, не хочу, чтобы ты хоть на минуту испытывала чувство неловкости или неприкаянности. И еще… мне бы не хотелось, чтобы настоящие чувства подменялись чувством благодарности. Все должно сложиться само собой. Этот дом ты должна ощутить своим собственным домом. Я буду ждать…

Вошла Антонина Ивановна с блюдом. Алексей перехватил его и поставил на стол.

– Вот это я бы ел утром, днем и вечером! – воскликнул он.

– Ел бы, конечно, да кто ж тебе даст, – Антонина начала раскладывать по тарелкам еду. – Попробуй, Юля. Если понравится, я научу тебя готовить его, но при условии, что ты не станешь потакать этому чревоугоднику.

Вечер закончился, как всегда, музыкой…

Через месяц Юля объявила, что синьор Севино посылает ее и еще двоих сотрудников в командировку в Италию. По его замыслу, им предстояло познакомиться с производством детской мебели, которой торговала фирма, получше узнать планы дизайнеров, художников, чтобы потом учесть это в своей работе. Молодой человек, направляемый в Италию, занимался менеджментом, а девушка – рекламой. Юле же предстояла не только работа переводчика, но и освоение всей необходимой терминологии, без которой невозможно было достоверно рассказывать о технологическом процессе. В свою очередь, знакомство с технологией синьор Севино считал первым шагом для возможного переноса некоторых этапов производства в Россию. Это должно было, по его планам, значительно удешевить весь процесс и, как следствие, и стоимость готовых изделий.

Дома предстоящую командировку встретили восторженно, радовались за Юлю и желали ей успеха. Сама Юля казалась несколько подавленной. Во-первых, ее пугало абсолютное незнание даже русских наименований технических деталей, названий инструментов, процессов обработки древесины и еще кучи слов, с которыми ей никогда не приходилось иметь дело. Во-вторых, в своих давних мечтах о поездке в Италию она всегда представляла себя вместе с Нику, а сейчас все вроде бы и складывалось хорошо, но мысль, что Нику никогда, никогда так и не увидит Италии, омрачала заранее радость знакомства с волшебной страной ее мечты.

Алексей обещал достать справочник или специальную программу, по которой она могла бы для начала освоить необходимую терминологию на русском языке. Но Антонина Ивановна и Юля отнеслись к этой идее скептически.

– Чудак-человек, неужели ты думаешь, что существует компьютерная программа, где прописаны всякие плотницко-столярные выражения, типа фаска, ризка и еще Бог знает что?

– Наверняка такая программа есть, должна быть, – с уверенностью заявил Алексей.

В тот же день он связался со специалистом, который помогал установить и наладить у него компьютер, и оказалось, что это возможно. Через пару дней он вручил Юле программу, и она села осваивать новые для себя слова.

Дни до поездки прошли в хлопотах. Антонина Ивановна беспокоилась, чтобы Юля не простудилась, не заболела в поездке, потому что городок, где предстояла работа, располагался на севере Италии, а там горы, Альпы, и это всегда непредвиденная смена погоды. Она приготовила целую аптечку с лекарствами, при взгляде на которую Алексей не удержался и вдруг запел старую песенку, слышанную им от бабушки, матери Антонины Ивановны:

– Доктор Оливетти, старый и глухой, все болезни в свете лечит камфарой…

– Ничего смешного не вижу. Лучше все предусмотреть, чем потом в растерянности бегать и кудахтать в незнакомом городе.

Юля подошла к Антонине Ивановне, обняла ее, поцеловала и тихо произнесла:

– Спасибо, мама Тоня… Можно, я буду так вас называть?

– Можно, девочка, можно. Я рада, что ты наконец попадешь в Италию и увидишь все, о чем читала и мечтала.

Через неделю, в воскресенье, Алексей провожал Юлю в Шереметьево. Перед тем как она вошла в пограничную зону, он признался:

– Я люблю тебя, люблю с той самой минуты, когда увидел у вагона твою фигурку, какую-то хрупкую и беззащитную. Я дал себе тогда слово, что по мере моих сил и возможностей стану тебя защищать и ограждать от всех неприятностей на этом свете.

– Алеша, не сердись на меня, пожалуйста, я не могу сейчас, прямо здесь, на бегу, на ходу… Мне нужно многое тебе сказать… но не знаю, как правильно… Ты очень мне дорог, я буду скучать без тебя. Это правда…

Алексей оставался в аэропорту, пока самолет не взлетел в воздух.

Лавируя между машинами, беспорядочно подъезжающими ко входу в аэропорт, он добрался до стоянки, сел в свою машину и поехал к матери.

У Ларисы хватило ума встретить сына радушно, без упреков и постной физиономии. Она ждала его, приготовила обед, заранее накрыла стол и теперь предвкушала долгую и спокойную беседу. Алексей с порога почувствовал витающий в квартире соблазнительный запах.

– Ох, мама, от одного запаха можно опьянеть! Что ты такое приготовила?

– Твое любимое блюдо под названием мясо с мясом.

– Вот это да!

Они действительно долго просидели, разговаривая обо всем и ни о чем. Лариса с этого года перешла на консультативную работу и еще принимала в платной поликлинике, которая теперь имела неуклюжее название «хозрасчетная». Кроме того, у нее были частные приемы, точнее, вызовы – она предпочитала ездить сама к пациентам, но не приглашать их домой. Несколько раз Лариса предлагала сыну тоже заняться частной практикой, обещая рекомендовать его своим новым больным, но он не хотел заниматься этим, пока не защитил докторскую, а кроме того, его больше интересовала исследовательская работа в области кардиологии, нежели ежедневная рутинная практика. О выделенном ему гранте и предстоящей поездке в США он не стал рассказывать матери. Только перед уходом решился и сказал:

– Знаешь, я влюбился.

– В который раз? – спросила с иронией в голосе Лариса.

– Разве я когда-нибудь уже говорил тебе, что влюбился? Что-то не припомню.