Книга Дьявольское желание - Лори Макбейн

— Если сэр Джейсон, как вы сказали, выстрелил преждевременно, как же ухитрился Питер справиться с противником? — не удержалась от вопроса Элисия.

Мальчишеское лицо Чарлза, который сидел, не сводя с нее глаз, и зачарованно молчал, залилось краской, когда она поймала на себе его восхищенный взгляд.

— Видите ли, у сэра Джейсона была сомнительная репутация из-за нескольких дуэлей, которые он выиграл при весьма туманных обстоятельствах. Мы приготовились к подвоху, и я велел Питеру не упускать меня из виду, сказав, что в случае чего сразу подам знак. Тем не менее, когда Бекингем повернулся, не дожидаясь конца счета, я едва мог этому поверить… хотя и ждал подобной гнусности. — Чарлз смущенно поднял глаза на Элисию. — Словом, я промедлил с сигналом, и Бекингем успел выстрелить, но Питер, уловив мое предупреждение, уже сделал движение в сторону, и пуля попала ему в плечо… а не в сердце, как рассчитывал Бекингем. Питер сделал ответный выстрел, который и сразил Бекингема наповал. Но знаете, что странно? Он умер с улыбкой. — Чарлз содрогнулся при этом воспоминании, словно при мысли о собственной смерти.

Питер сдержал приступ нестерпимой боли, когда Алекс и лакеи бережно опустили его на кровать.

— Как ты, Питер? — озабоченно произнес Алекс, придирчиво оглядывая брата. Глаза его замерли на груди, где проступившее сквозь рубашку ярко-алое пятно указывало на то, что рана открылась вновь.

Питер тщетно попытался улыбнуться, но улыбка вышла похожей скорее на гримасу.

— Пока еще не умер. Чтобы меня прикончить, потребуется нечто большее, чем рука трусливого негодяя и неуклюжесть твоих лакеев.

Бодрая речь была прервана невольным стоном, так как в этот момент Дэни, разрезав рубашку и бинты, обнажила воспаленное плечо с открытой, но чистой раной.

— Дэни, — недовольно воскликнул он, когда она начала обследовать рану, — что ты во мне копаешься? Врач уже обо всем позаботился. Мне ли не знать, больно было до жути.

— Я не допущу, чтобы за моим дитятком плохо присматривали. У этих лондонских лекарей в голове одна пустота. Дай только Дэни взяться за тебя и увидишь, что для тебя лучше, — ворчала старушка, обильно смазывая рану какой-то вонючей мазью и плотно бинтуя его плечо чистыми полосками холста.

— Питер, тебе давно пора привыкнуть, что с Дэни спорить бесполезно, — рассмеялся Алекс и сморщил нос, когда повеяло домашним снадобьем. — В следующий раз предупреди, чтобы я не подходил к тебе близко. — И он содрогнулся с нарочитым отвращением.

— Ха! Как же, по-твоему, должен себя чувствовать я, весь обмазанный этой гадостью? — возмущенно возразил Питер, беспомощно глядя на брата.

— А теперь откиньтесь на подушки, и я принесу вам крепкого бульону, — пообещала Дэни, пропустив мимо ушей требование подать чистого бренди. Она взбила подушки, подложенные под спину своему питомцу, подоткнула простыни, сопровождая все это причитаниями и уговорами лежать спокойно, пока она не приготовит ему свой особый целебный отвар.

После того как домоправительница удалилась, Алекс уселся на стул поближе к изголовью и сурово уставился на брата.

— Адская боль, не так ли? — В голосе его звучало сочувствие с долей гнева вследствие пережитого потрясения и тревоги за брата. — Если ты сейчас не хочешь разговаривать, я уйду, но не худо бы узнать, что, черт побери, с тобой случилось. Если я не ошибаюсь, это огнестрельная рана?

— Алекс, не уходи, мне нужно с тобой поговорить. — Питер помедлил в нерешительности, а затем выпалил с отчаянием: — Я убил человека.

— Неужели? — небрежно произнес Алекс. Скрывая удивление, он продолжал невозмутимым тоном: — Уверен, что у тебя были на это причины.

— О да, я же не убийца какой-нибудь! Это — дело чести, Алекс, но… — В смятении он смотрел на брата. — Я так скверно себя чувствую при одной мысли об этом. Я всегда мечтал защищать нашу честь и имя на дуэли, но теперь, когда я отнял жизнь у человека… Меня просто от всего этого тошнит. — Он уныло повесил голову, залившись краской стыда и смущения.

Алекс нагнулся к нему и, приподняв пальцами за подбородок, заглянул младшему брату прямо в глаза.

— А теперь послушай меня, Питер. Ни один джентльмен не испытывает радости, лишив жизни другого… будь то из-за преступления или из-за обиды. Ты был бы истинным безумцем, если бы наслаждался убийством другого человеческого существа. У тебя не было иного выбора. Если бы не победил ты, победил бы другой. В подобных ситуациях кто-то должен проигрывать; здесь только один исход. Тебе оставался лишь один путь, Питер… Ты должен был драться, чтобы победить и жить. — Алекс сурово глядел в глаза брату. — Всегда стремись победить в бою.

— Наверное, ты прав, Алекс, но я никогда не думал, что буду из-за этого так мучиться… Как-то по-женски… Мне даже хочется плакать… — признался он, чувствуя себя совсем глупцом. — Ты всегда казался мне таким сильным после своих дуэлей, торжествующим победителем, у тебя никогда не было угрызений совести или сожалений. Я решил, что мои чувства какие-то недостойные… как у какого-нибудь труса.

— Нет, Питер. У тебя сердце честное и открытое, это выдает в тебе человека искреннего. — Он с любопытством посмотрел на брата. — Неужели ты правда думал, что я, сразив другого, не чувствую сожаления или раскаяния? Поверь, Питер, чувствую, и еще как. Просто я привык держать свои переживания при себе и поэтому являю свету невозмутимое лицо. Но внутри меня жжет боль, такая, будто сердце разрывается…

Тем не менее бывают случаи, когда условности света загоняют тебя в ловушку, из которой нет иного выхода. Тогда оказывается, что для защиты своего имени и чести остается только дуэль. Печально, но, увы, неизбежно. Однако я хочу предостеречь тебя: не привыкай разрубать гордиевы узлы подобным образом, не давай этой привычке управлять твоей жизнью. Будь хозяином своей судьбы, а не ее игрушкой.

— Что ж, теперь у меня на душе гораздо легче. А то я уж было решил, что стал жалким трусом, — проговорил младший брат, чувствуя, как у него гора свалилась с плеч. — Кстати, должен тебе попенять: ты сделал меня в Лондоне посмешищем! Почему, Алекс, я последним узнаю, что ты женился? Каждый трубочист, каждая служанка в городе знали об этом раньше меня! — огорченно заметил Питер. — Я вычитал это известие в «Газетт». А до этого повсюду, как чума, разнеслись какие-то гадкие слухи насчет тебя и какой-то благородной девицы… в постели в гостинице… Языки сплетников поработали вовсю… И сразу за этим новость, что ты женился! Должен сказать, что эта весть вообще меня попросту сразила наповал. — Он с недоверием поглядел на старшего брата. — Так ты женат?

— Да. Очень даже, — ответил Алекс, и счастливая улыбка озарила его орлиное лицо.

— Мне все-таки не верится. Ты — и женитьба! Это несовместимо! И я ничего не знаю. Ты же ничего похожего не говорил, Алекс, если не считать каких-то туманных слов перед отъездом из Лондона о том, что тебе все это надоело… Я им не очень-то и поверил… А ты, значит, уже в то время собирался жениться на этой девушке? Я ее знаю?