Книга Милая мятежница - Констанс Холл

Небеса разверзлись, и полил проливной дождь, сопровождавшийся порывами сильного ветра. Ларк поплотнее закуталась в плащ и снова прислонилась к Стоуку. На этот раз ее теплое прикосновение показалось ему приятным, оно не распаляло его чувственности, а просто согревало.

Из стены дождя выступили ворота аббатства, и Стоук, наклонившись в седле, что было силы заколотил в деревянную створку. Прошла минута, другая, потом овальное оконце в створке распахнулось, и оттуда высунулось лицо, состоявшее, казалось, сплошь из треугольников и острых углов.

Некоторое время монах разглядывал незваных гостей, после чего спросил:

— Кто это там у ворот?

— Граф Блэкстоун. Нам нужно укрыться от дождя.

Ворота отворились, и Стоук, дернув Шехема за повод, въехал во двор.

Высокий монах, отворивший им ворота, подхватил лошадь Стоука под уздцы.

— Я отведу твоего коня в стойло, милорд. Ты же можешь войти. Брат Дункан проводит тебя и твою спутницу в комнату для проезжающих.

Стоук спешился, подхватил Ларк на руки и побежал к двери.

— Между прочим, ноги у меня не сломаны, и я могу ходить, — сказала девушка, опустив лицо, чтобы защититься от дождевых струй.

— Не сомневаюсь, просто мне не хочется, чтобы ты пачкала в комнате пол.

Стоук открыл дверь и вошел в монастырский покой. Следом за ним туда же проскользнул Балтазар. Стоук закрыл дверь ногой, и старые железные петли пронзительно заскрипели.

Стоук огляделся. В покое было сумрачно и так тихо, что шаги эхом отзывались под потолком. В стенной нише стояла мраморная статуя Девы Марии со сложенными на груди руками и молитвенно склоненной головой.

Увидев справа небольшой колокол на вмурованном в стену кронштейне, Стоук дернул за веревку. Колокол, хоть и не большой, зазвонил неожиданно громко, и его звон длился, казалось, целую вечность.

— Может, все-таки поставишь меня на пол? — Ларк смахнула с лица дождевые капли.

Стоук поставил девушку, стараясь при этом не смотреть на ее голые ноги, по которым струйками стекала вода.

По коридору кто-то шел, громко шаркая по каменным плитам кожаными подошвами сандалий.

Ларк и Стоук подняли глаза и увидели еще одного монаха. Тот остановился перед ними, сложив руки на толстом животе.

Пламя нескольких горевших в покое свечей отражалось в его тонзуре. Как и первый монах, он довольно долго разглядывал гостей, уделив особое внимание голым ногам Ларк, у которых уже образовалась маленькая лужица, и такому же мокрому, как и его хозяйка, Балтазару.

— Собак водить сюда нельзя. Здесь некому убирать за животными, — нахмурившись, сказал он.

— Балтазар обиделся бы, если бы понял, о чем ты, святой отец, толкуешь, — возразила Ларк. — Он очень чистоплотен и никогда не гадит в помещении.

— Знать ничего не знаю, — отрезал монах. — Собаке здесь не место.

Ларк открыла было рот, чтобы запротестовать, но Стоук жестом призвал ее к молчанию. Он заметил, как алчно сверкнули глаза монаха, когда тот увидел висевший у него на поясе кожаный кошель. В повадке святого отца было что-то крысиное, и Стоук брезгливо поморщился. Тем не менее он сунул руку в кошель и извлек оттуда монету.

— Прими, святой отец, марку на нужды церкви.

Монах взглянул на серебряную монету и пробормотал:

— Возможно, при сложившихся обстоятельствах правилами можно поступиться. Скажи, милорд, тебе нужно две комнаты?

— Довольно и одной. Эта молодая дама — моя жена.

— Поверь, святой отец, это ложь…

Стоук ладонью закрыл девушке рот.

— Она недавно замужем и еще не свыклась со своим новым положением. Другими словами, жена у меня строптивая.

Монах с подозрением посмотрел на приезжих, всем своим видом давая понять, что они не внушают ему доверия и следовало бы, согласно правилам аббатства, вовсе отказать им в приюте.

Одной рукой Стоук продолжал зажимать рот Ларк, а другой снова наведался в свой кошель.

— А вот еще одно приношение на нужды церкви. — Он вложил в загребущую руку монаха вторую серебряную марку.

Монах зажал деньги в кулаке и расплылся в улыбке:

— Идите за мной.

— Если будешь держать язык за зубами, жена, я уберу руку, — прошептал Стоук на ухо Ларк, толчком посылая ее вперед.

Она кивнула.

Стоук убрал ладонь, зато, словно клещами, стиснул ей локоть.

Между тем монах остановился и отворил дверь в покои.

— Здесь топится очаг и есть полотенца, так что вы сможете обогреться и обсушиться. Об одном прошу — ведите себя потише. — Монах со значением посмотрел на девушку: — Наш монашеский орден свято блюдет покой обители. Если вы будете кричать или вести себя недостойно, аббат выставит вас вон.

Глаза Ларк полыхнули огнем.

Поняв, что за этим последует взрыв негодования, Стоук снова зажал девушке рот.

— Мы будем вести себя тихо как мышки, — сказал он, вводя Ларк в комнату и закрывая за собой дверь.

Ларк взглянула на Стоука.

— Как муж ты не слишком-то любезен.

— Я обращаюсь с тобой лучше, чем ты того заслуживаешь, жена, — возразил он с глумливой усмешкой.

— Уж и не знаю, зачем ты настоял на том, чтобы нас поселили в одной комнате. Ты мог бы привязать меня к кровати в моих собственных покоях.

— Монахи не допустили бы этого. Видишь ли, проявление насилия здешними правилами не дозволяется. А ты, воспользовавшись этим, попыталась бы улизнуть.

Ларк наморщила носик:

— У меня есть к тебе еще одна претензия. Ты дал монаху слишком много денег. С него хватило бы и четверти того, что ты ему отвалил.

— Ты ворчишь, как старая скупая жена.

Ларк иронически улыбнулась:

— Когда я вижу тебя, во мне просыпается все самое лучшее.

— Может, снова засунуть тебе в рот кляп? Как видно, держать язык за зубами ты не в состоянии. — Стоук прищурился.

— В этом нет необходимости, поскольку я до утра не скажу ни слова.

— Никогда не подумал бы, что ты сможешь продержаться так долго. — Не сводя с Ларк пронзительного взгляда, Стоук взял со стола полотенце и стал вытирать голову. — Ну, что стоишь? — обратился он к своей пленнице. — Возьми полотенце и обсушись.

Ларк послушно взяла полотенце из стопки лежавшего на столе белья и уселась на стоявший у очага деревянный стул. Балтазар улегся у ее ног. Плащ распахнулся на груди у девушки, позволяя Стоуку созерцать ее груди сквозь мокрую ткань сорочки. Они были вовсе не так малы, как ему поначалу казалось.

Заметив, что он наблюдает за ней, Ларк запахнула плащ, распустила волосы и начала сушить их полотенцем. Затем наклонилась к полыхавшим в очаге поленьям.