Книга Наследник Клеопатры - Джиллиан Брэдшоу

Подошла Мелантэ, в руках она держала глиняную чашу. Она тоже была одета только в хитон, ее обнаженные предплечья цвета темного меда светились в лучах солнца. Она опустилась на колени с противоположной стороны от Тиатрес и поднесла чашу к его губам.

Цезарион сделал несколько глотков, потому что очень хотел пить. Это оказалось разбавленное вино с медом и еще чем-то горьким на вкус. Он выпил чашу до дна, совершенно не заботясь о том, какое лекарство ему дали. Мелантэ поставила сосуд на камень и сердито посмотрела на него.

– Ну что, очнулся? – строго спросила она. – Ты зачем это сделал?

Он начинал понимать, что действительно совершил какую-то позорную, недопустимую глупость.

– У нее хватило смелости лишить себя жизни, – объяснил он, пытаясь оправдаться. – Мне тоже нужно было так поступить. Я ошибался, когда думал, что могу что-то сделать.

– Зачем тебе нужно убивать себя? – требовательно спросила Мелантэ, незаметно смахнув навернувшиеся слезы. – Зачем? Что бы из этого получилось?

– Если я останусь в живых, то все равно ничего не смогу сделать, – ответил он ей. – Я никогда не представлял из себя ничего путного, ничего из меня уже не выйдет. Если раньше моя жизнь была для меня бременем, то сейчас я просто мертвый груз на этой земле. Все, ради чего я жил, пропало. Если я выживу, то предам самого себя и своих близких.

– Но ведь Клеопатра не была хорошей царицей! – возразила Мелантэ.

Цезарион бросил на нее гневный взгляд.

– Как ты смеешь говорить такую гнусную ложь!

– Вспомни многочисленные войны! – в слезах воскликнула Мелантэ. – Все эти подати, которые нужно было платить! И монеты из олова... А сама она никогда не давала денег на ремонт плотин, каналов и дорог. А еще она убила свою сестру и братьев...

– Помолчи! – повернувшись к ним, одернула ее незнакомая женщина. – Я согласна с тобой, милая, вот только муж мой за такие слова может выставить вас вон. Он всегда восхищался нашей царицей и хранит траур с тех пор, как узнал о ее смерти. – Она присела рядом с Цезарионом. – Ведь ты тоже с ними как-то связан, молодой человек? – окинув взглядом Цезариона, она не удержалась: – О Геракл, что ты натворил со своими волосами?!

Юноша смотрел на нее мутным взглядом. Это была полная темноволосая женщина, одетая в белое льняное платье. Он никогда раньше ее не видел. Почему она так беспокоится о его волосах, когда он хочет только смерти?! Он вопрошающе посмотрел на Мелантэ, но та лишь хмурила брови и молчала.

Женщина взяла его левую руку и осмотрела повязку.

– Кровотечение должно вот-вот прекратиться, – сказала она па египетском просторечии. – Милостивая Изида, надо ж такому случиться! И как не вовремя! Римляне сейчас в городе, пойдут слухи. Люди видели, как ты выходил из храма в крови, и начнут сплетничать. Я замочила твои вещи, сестра. Пятна крови легко отмоются, если сразу замочить. Ваши пеплосы будут чистыми, когда мы их выжмем.

– Мы очень благодарны вам, – мягко произнесла Тиатрес, подойдя к чану с водой. И тут Цезарион запоздало вспомнил, что она останавливала ему кровь, перевязывая рану своим пеплосом.

Он понял, что с него сняли хламиду и... «Наверное, там все было в крови, – мрачно подумал он. – А эта женщина, скорее всего, жена жреца. Он вроде говорил, что она должна помочь промыть рану». На минуту юноша задумался, куда делся сам священник, но вспомнил, что перепачкал кровью алтарь и статую. И этот набожный человек, должно быть, снова пошел в храм, чтобы навести порядок.

О боги! Он снова выставил себя полным идиотом. Клеопатра продумала свой уход из жизни очень тщательно. Он же в порыве безрассудной глупости искромсал себе руку в присутствии людей, которые, естественно, бросились спасать его и вернули к жизни. Все, в чем он преуспел, так это умение выставить себя в дураках. Кажется, он при этом еще запачкал статую матери. Глаза запекло от слез, и Цезарион остервенело начал тереть их здоровой рукой.

– Римляне здесь? – обеспокоенно спросила Мелантэ.

– Они приехали из Панополиса около полудня, – ответила жена жреца. – Целая армия. Император послал одного из военачальников вверх по реке для охраны границ империи. Они разбили лагерь за городом, но объявили, что завтра военачальник приедет в город, чтобы рассмотреть прошения, а затем будет присутствовать на присяге верности. Мой муж сидел весь день в храме, размышляя над тем, давать ему присягу или нет.

– Он обязательно должен это делать? – осведомилась Мелантэ.

– Он ведь член городского совета, – с грустью сообщила женщина. – Их всех заставят принять присягу. Даже не знаю, что будет, если он решит отказаться. К тому же римляне требуют, чтобы город отдал им все храмовые драгоценности, чтобы покрыть расходы на войну. А мой муж... – Она умолкла, боясь произнести, что мог бы сделать ее супруг. Не скрывая тревоги, она посмотрела на Цезариона. – Извините, что спрашиваю, но этот юноша – дезертир?

– Нет, – поспешно ответила Мелантэ. – Отец говорил, что римляне уже допрашивали его в Беренике и отпустили, сказав, что он не представляет для них опасности. Мой отец предложил ему поехать с нами в Александрию, чтобы он помогал ему вести деловую переписку. Мой папа купец, – добавила она с особой гордостью.

Жена жреца с облегчением кивнула головой. Цезарион понял, что ее муж настоял на том, чтобы приютить у себя беглого друга царя, и она боялась, что это может навлечь беду на всю семью. Внезапно к его собственному горю добавилось острое чувство стыда перед этими добрыми, отзывчивыми людьми, которые могут пострадать из-за своей преданности династии Лагидов.

Хлопнула дверь, и во внутренний двор вошел жрец. В руках у него были корзины Тиатрес и шляпа Цезариона. Он сложил все это у колонны и подошел поближе. Его белый плащ все еще был в крови.

– Мы дали молодому человеку чемерицы, – сообщила ему жена. – Я не думаю, что он потерял очень много крови, как показалось поначалу. Вы вовремя его спасли.

Жрец одобрительно кивнул и занял место, где минуту назад сидела его жена.

– Мой молодой друг, – со всей серьезностью обратился он к Цезариону. – Я понимаю твое горе и разделяю его. Но такими безрассудными поступками ты не сможешь воздать должное царице. Если ты и в самом деле, как рассказывают твои друзья, был другом царя, то не забывай, что царица выслала своего сына из Египта для его же безопасности и послала тебя вместе с ним. Если ты лишишь себя жизни, то окончательно погубишь ее дело. Мы можем чтить богов, только оставаясь в живых, а не кровавыми жертвами самоубийства.

– Мне очень жаль, сударь, что я осквернил ваш храм, – еле слышно произнес Цезарион. Это была небольшая часть правды, которую он мог высказать вслух, а не те отчаянные мысли, которые он не осмеливался озвучить.

– Я верю, что ты не хотел проявить неуважение к богам, – ответил священник. – А ты на самом деле был другом царя Птолемея Цезаря?