Книга Репутация леди - Николь Берд

– Ждать осталось недолго, дитя мое.

– Да, папа. – Мэдди улыбнулась, но ее сердце сжалось. Отец и не подозревал, что его слова можно было истолковать двояко.

Еще один день.

А послезавтра, если убийца сделает еще одну попытку, Эйдриан соберется и уедет.

Сможет ли Мэдди уговорить его взять ее с собой?

Но кто же тогда будет ухаживать за отцом? Она обещала матери, что не бросит его. Разве можно нарушить, обещание, данное умирающему?

Мэдди никогда не думала о том, что замуж могут; выйти все ее сестры. Бедняжка Лорин овдовела совсем молодой, но она наверняка снова выйдет замуж, и тогда некому будет присматривать за отцом.

Значит, все на Мэдди. И не имело значения, что Джон Эплгейт не родной отец – он спас ее мать от скандала, а Мэдди любил и воспитывал как родную дочь. И она любила его как отца, он и был ее отцом!

Не может она его бросить!

Но ее сердце разорвется напополам, когда Эйдриан уедет.

Боже, зачем ты это допустил?

Мэдди положила вилку. Она не видела своей тарелки – слезы застилали глаза. Нет, она не станет позориться, рыдая над яичницей с ветчиной! Тем более – расстраивать отца своими слезами!

Мэдди медленно глотала чай – это позволило ей не участвовать в разговоре. Отец говорил что-то о корове соседа – на эту тему ей нечего было добавить.

Фелисити рассказывала о том, как лучше сбивать масло. Мэдди рассеянно кивала – этот предмет ей тоже был малознаком.

После завтрака все было как обычно: мужчины удалились в кабинет отца играть в шахматы, а Мэдди и Фелисити помогли Бесс убрать со стола.

Однако оказалось, что виконт переместился с шахматной доской из кабинета в гостиную.

– Вы решили играть в гостиной?

– Ваш отец подумал: вдруг вы захотите получить урок игры в шахматы? – пояснил Эйдриан.

– С чего это? – удивилась Мэдди. – Он пытался научить меня, когда мне было двенадцать, и чуть было не довел меня до истерики. – Тем не менее, она села напротив Эйдриана, довольная тем, что может смотреть на него, – А где Фелисити?

– Я предположил, что миссис Барлоу захочет обсудить с вашим отцом книгу по древней истории, и оказался прав. Они оба сейчас сидят в кабинете.

– А нас оставили одних в гостиной? – удивилась Мэдди. – Я начинаю понимать, почему вы так хорошо играете в шахматы. Вы – мастер стратегии, милорд.

– И это тоже, – согласился он. – И хотя я боюсь, что нам придется быть благоразумными, но у нас, по крайней мере, есть немного времени для разговора с глазу на глаз.

Значит, и Эйдриан хочет использовать каждую минуту, чтобы остаться наедине. Он, очевидно, тоже не рад предстоящей разлуке.

Без всякого умысла Мэдди наклонилась к нему над шахматной доской.

– Белая пешка всегда ходит первой, – сказал виконт. – А у вас есть хотя бы малейший интерес к шахматам?

– Ни малейшего.

– Хорошо. Тогда я, вместо того чтобы объяснять вам правила игры, скажу, что с моей, весьма выигрышной, позиции ваша грудь выглядит просто прелестно.

Вспыхнув, Мэдди выпрямилась. Вырез платья был не слишком большим, но ведь она наклонилась над столом!

– Нет-нет, теперь она слишком далека от меня, – пошутил Эйдриан.

– Что ж. – Она опять наклонилась. – Хотите увидеть что-нибудь еще?

– Я хотел бы видеть все. Сегодня, например, вы по-другому заплели косу.

Она удивилась его наблюдательности.

– Да, я торопилась. Боюсь, я выгляжу неряшливо.

– А мне нравится в вас все. Но признаться, у меня руки чешутся вынуть из ваших волос все шпильки. Я мог бы распустить вашу косу, – задумчиво сказал он, – и волосы упали бы вам на плечи. Я вдруг вспомнил, что даже ночью ваши волосы бывают либо заплетены в косу, либо заколоты шпильками, а мне хотелось бы видеть их распущенными.

Мысль о том, что она может распустить волосы, показалась Мэдди чувственной. Если войдет отец… Господи, ведь это всего лишь волосы, сказала она себе.

Если Эйдриану этого хочется…

Она подняла руку и нащупала первую шпильку.

– Нет! Позвольте мне!

Он поднялся и наклонился над столом. Мэдди ощутила запах свежего белья и мужского тела и закрыла глаза, наслаждаясь его близостью. Эйдриан начал вынимать шпильки одну за другой, пока она не почувствовала, как узел на затылке распался. Она тряхнула головой, оставшиеся шпильки выпали, и волосы рассыпались по плечам.

– Моя прекрасная леди, – слегка охрипшим голосом сказал Эйдриан, и его слова прозвучали почти как ласка, – вы выглядите так, будто только что появились из какой-то сказки – совсем как тогда в беседке, я подумал, что вы лесная нимфа, которая решила заманить меня в волшебную страну. Вы покорили мое сердце, и оно навек принадлежит вам.

– Я не хочу вас отпускать. – Слезы душили, но Мэдди улыбнулась ему, а он поцеловал ее долгим поцелуем.

Потом Эйдриан запустил пальцы в ее густые волосы и немного оттянул назад ее голову, чтобы опять поцеловать, а Мэдди обняла его, отвечая на поцелуи.

– Вы так прелестны, дорогая Мэдлин, – пробормотал он и дотронулся до ее щеки, отчего у нее по спине пробежали мурашки.

О Боже, им не стоило все это начинать, подумала Мэдди. Она будет сгорать от желания весь день, до самой ночи, пока он не сможет к ней прийти.

– На такой скорости, – усмехнулся он, – мы доведем себя до сумасшедшего дома. Но признайтесь, эта игра гораздо лучше шахмат.

Мэдди громко рассмеялась.

Но тут ее ухо уловило тихий скрип инвалидной коляски и голос Фелисити, сказавшей – добрая душа – довольно громко:

– Вам не кажется, что греки были все же более искусными архитекторами?

Фелисити, видимо, хотела их предупредить.

Мэдди схватила с шахматной доски несколько шпилек и начала судорожно втыкать их в волосы, чтобы собрать в пучок.

Слава Богу, что пуговицы были не расстегнуты, подумала Мэдди, но она так отвлеклась на прическу, что до того момента, как в комнате появились отец и Фелисити, совершенно забыла, что они с виконтом предположительно должны были играть в шахматы. А они не двинули ни одной фигуры, и это их выдаст.

Мэдди взглянула на доску и, к своему удивлению, обнаружила, что несколько фигур были выдвинуты на другие клетки, а Эйдриан держал руку на фигуре слона, словно размышляя, какой сделать ход. Мэдди вздохнула с облегчением.

– Кто выигрывает? – весело спросил отец.

– Конечно же, не я, как ты понимаешь, – ответила Мэдди. – Боюсь, что мое умение осталось на том же уровне, как в тот раз, когда я попыталась научиться играть. – И это была сущая правда!