Книга Сладкое безумие - Ширл Хенке

– Для девицы, которая в детстве не умела даже нитку продеть в иголку, я справляюсь не так уж плохо, – похвалила себя Оливия, терпеливо протаскивая длинную стальную иглу сквозь толстую бизонью кожу. Уроки Микайи явно не пропали даром.

За работой время бежало быстро, и девушка не заметила, как солнце начало клониться к закату. Она встрепенулась и подняла голову, заслышав звуки голосов и собачий лай, доносившиеся снизу из долины. Оливия радостно улыбнулась и встала в ожидании гостей.

– Вот это да! Пахнет так, что слюнки текут. Ты молодец, Искорка, – весело крикнул издали Микайя, выходя из густых зарослей на склоне холма. Он дал девушке такое прозвище не только по цвету огненно-рыжих волос, но и из-за ее вспыльчивого, огненного характера.

Из-за спины хозяина вперед вырвался громадный кудлатый пес грязно-белого окраса с изуродованным левым ухом и во весь опор помчался к Оливии, вертя лохматым хвостом и подвывая в предвкушении встречи.

– Ну что, псина? Что скажешь, Буян? – нежно приговаривала Оливия, безуспешно пытаясь уклониться от горячего шершавого языка, облизывавшего ее щеки. Пес с наскока едва не сбил девушку с ног и теперь не сводил с хозяйки темных влажных глаз, в которых светилось обожание.

Оливия терпеливо сносила бурные ласки, припоминая, как перепугалась, когда подошла к хижине Микайи впервые. Дорогу к двери перегородило грозно рычавшее лохматое чудовище. Растерявшаяся было девушка быстро сумела найти путь к сердцу зверя, и не прошло и часа, как пес валялся на спине, подставив живот в ожидании, что его почешут. Глядя на это, Микайя божился, что свершилось чудо. Буян не признавал посторонних, и чужакам не рекомендовалось до него даже дотрагиваться. Видимо, в память пса навсегда врезались жестокие обиды раннего детства, когда над ним измывались под пьяную руку прежние хозяева, из рук которых вызволил его Микайя. Он пригрел и откормил Буяна, и пес отвечал ему преданностью, но всех остальных людей на дух не переносил – пока не появилась Оливия. С нею они стали неразлучными друзьями. Девушка скармливала Буяну лучшие куски со стола, а по вечерам они лежали рядышком у огня, Оливия почесывала псу живот и напевала песенки, которые наигрывал на скрипке Микайя.

– У нас сегодня гости, – объявил хозяин хижины, приближаясь к костру. Рядом с ним шел высокий, гибкий индеец из племени осагов.

– Приветствую тебя, Железный Коршун, – сказала Оливия с вежливым поклоном. Одетая в длинные чулки из оленьей кожи и короткую хлопчатобумажную тунику, подобную той, какую носил ее приемный отец, она спокойно стояла перед гостем, не обращая внимания на его крайне необычный вид.

По традиции его народа, голова и лицо индейца были гладко выбриты, брови выщипаны и лишь с макушки на спину свисала длинная черная косичка с искусно вплетенными ракушками и перьями. Обнаженное по пояс мускулистое тело цвета старой бронзы покрывала синяя татуировка, изображавшая подвиги воина в былых баталиях. Мочки ушей растянулись под тяжестью огромных серег из кости и стекла, а шею украшали несколько рядов тяжелых бус. Железный Коршун являл собой образец варварского великолепия. В былые времена Оливия бы упала в обморок при виде столь страшного дикаря, а сейчас отнеслась к гостю без тени смущения. С тех пор как она поселилась в хижине Микайи Джонстона, девушка ко многому привыкла и научилась ладить с индейцами разных племен, особенно с осагами, верховодившими в этих краях. Микайя поддерживал добрые отношения с коренными жителями и вел с ними активную торговлю, обменивая стальные топоры, ножи и прочие предметы домашнего обихода, которые производились в мире белых, на всякие полезные вещи, которые ему приглянулись или которые можно было позднее продать за наличные в белых поселениях, – жилеты из мягкой оленьей кожи с вшитыми иглами дикобраза, мокасины, разукрашенные бусинками, керамическую посуду и водонепроницаемые корзины из тростника.

В ответ на приветствие Железный Коршун важно кивнул и искоса глянул на «сына-дочь» Большого Медведя, как называли Джонстона индейцы. Индеец не понимал, как женщина может жить и охотиться по обычаям Длинных Ножей, так как не женское это дело, но готов был смириться с таким поведением из уважения к Большому Медведю. Изъяснялись они друг с другом на чудовищной смеси английского, испанского и языка осагов.

– Рад тебя снова видеть. Ты подготовила свои ножи к большой осенней охоте? – спросил Железный Коршун, в глазах которого плясали смешинки. Он отлично знал, что сын-дочь пойдет на охоту с Большим Медведем и не станет рассиживаться у костра в ожидании возвращения мужчин с добычей, подобно прочим скво, но уж очень хотелось немного поддразнить девчонку.

Оливия не спешила с ответом, наполнила две жестяные миски густым рагу, вручила одну гостю и с улыбкой сказала:

– Большой Медведь и я возьмем с собой не только ножи… нам понадобится и острый глаз, чтобы выследить бизона.

– Я же тебе говорил, что моя Искорка за словом в карман не лезет, – рассмеялся Микайя, звучно хлопнув рукой по бедру. – Да и отваги ей не занимать. Ты бы посмотрел на нее, когда я впервые дал ей карабин и сказал, что пора научиться стрелять.

Джонстон принял миску с тушеным мясом, присел на корточки в тени большого дерева, растущего возле хижины, и продолжил свой рассказ. Вопреки обычаям осагов, Оливия сразу же наполнила и свою миску и присоединилась к мужчинам. Прислушиваясь к словам Микайи о том, как прошлой весной она впервые в жизни взяла в руки ружье, Оливия вновь переживала те события, и прошлое вставало перед глазами.

С самого начала их жизни в хижине Микайя настоял на том, чтобы Оливия не выходила из дома без ружья, хотя оно и не было заряжено. «Привыкай, – говорил он. – Руки должны ощущать тяжесть оружия». Под его руководством она училась целиться в камни, деревья, парящих в небе коршунов и прыгающих с ветки на ветку белок, нажимать на курок и «убивать». Наконец Микайя объявил, что Оливия может сама зарядить гладкоствольный кремневый карабин калибра 0,69 дюйма и выстрелить.

Микайя проследил за тем, как она заряжает, одобрительно кивнул и сказал:

– Пока очень медленно, но быстро получится, когда попрактикуешься. Стрелять будешь вон туда. – И ткнул пальцем в старый дуб примерно в семидесяти пяти ярдах, на стволе которого он вытесал топором белую отметину размером чуть больше своего кулака.

Как только Оливия взвела курок, Микайя остановил ее.

– Погоди, Искорка, – сказал он. – Во-первых, запомни, что при возможности надо подыскать опору, положить ствол на камень или на ветку. Либо прислонись плечом к стволу дерева. Во-вторых, обязательно крепко прижми приклад, чтобы не ударило при отдаче. Вот так. Теперь пали!

Оливия повторяла эти движения уже сотни раз в прошлом и сейчас подняла ружье, прижала к плечу приклад, глубоко вздохнула, выдохнула и навела мушку на мишень. Как учил Микайя, все следовало проделать плавно, одним движением, а когда подведешь мушку под мишень, курок не дергать, а нажимать постепенно. Так и поступила. Раздался грохот, из дула вылетело облачко дыма, и девушка непроизвольно выронила оружие. Она не была готова ни к звуку выстрела, ни к сильной отдаче прикладом в плечо. Смутившись, она украдкой посмотрела на учителя.