Книга Величья нашего заря. Том 2. Пусть консулы будут бдительны - Василий Звягинцев

Лютенс передёрнул плечами. Суровая перспектива, но весьма вероятная, судя по безмятежному, но отнюдь не глупому выражению глаз визави.

– Вы выпивайте, Лерой, и закусывайте, пока есть возможность. В любом из названных мной заведений пища достаточно калорийная, с голоду никто не умирает, но о вкусовых качествах лучше не вспоминать. Хотя, если «Один день Ивана Денисовича» вспомнить, так там и каша из магары за деликатес шла. Даже во сне о ней мечтали, а не о столике в «Арагви»[117].

Лютенс выпил, сообразив – правильнее всего действительно сегодня напиться в стельку, а что там завтра случится…

– Неужели вы, после случившегося эксцесса, на самом деле готовы ввести у себя в стране такие правовые нормы, которыми меня пугаете? Это ведь самый натуральный сталинизм, уже без всяких деликатных оговорок. Цивилизованный мир не поймёт…

– Ах, ах! – картинно поднял глаза к потолку Ляхов. – Вот только не надо именно здесь «ля-ля» про цивилизованный мир. И бомбёжки Белграда он легко принял, и Гуантанамо, и тюрьму Абу-Грейб, и самые дикие законы, ваши или саудовские. Когда у вас приказывали «независимым журналистам» писать, что чеченские террористы убивают русских потому, что русские ничего другого не заслуживают, ваши «демократические граждане» охотно в это верили и сейчас верят. Согласен, едва ли «общественное мнение» готово принять российскую точку зрения, но нам на это наплевать. С высокой колокольни. Американским сепаратистам у вас высшую меру с реальным приведением в исполнение легко припаяют, если какие-то ребята пойдут с оружием в руках Техас и Калифорнию от «белых ублюдков» освобождать!

Поэтому наш Президент правильно сказал: «Отношение к России в США и в странах-сателлитах Америки никаким образом не зависит от реального поведения России на мировой арене, поэтому нам нет никакого смысла пытаться заслужить от «мировой общественности» похвалу или снисхождение».

Что эти слова на самом деле сказал не Президент, а он сам, легко сымитировав его голос, Вадим уточнять не стал. Смысл и правильность высказывания не зависят от того, кто его произнёс.

– Вы просто попробуйте, Лерой (пока я называю вас так), поставить себя на моё место. И меня – на своё. Если вам потребуется нарушить все божеские и человеческие законы по приказу начальства, ради «высокой идеи», «американской мечты» или собственных шкурных интересов – разве вы хоть на секунду испытаете дурацкие «гуманные» колебания?

– Наша служба, в отличие от вашей, всегда исполняла и исполняет американские законы, – несколько напыщенно заявил Лютенс. От третьей рюмки «на старые дрожжи» его опять понемногу начало развозить. – А если иногда что-то такое и случалось, виновные строго наказывались. Вы вот упомянули про Абу-Грейб…

– Достаточно, Лерой. Я даже не буду говорить, что история вашей организации сразу началась с самого обычного предательства. Это когда ваш Даллес и Донован начали за спиной русского союзника договариваться с гитлеровцами о сепаратном мире и дальнейшей совместной борьбе против коммунизма…

– А я-то при чём?

– Да, в сорок пятом вас ещё не было. Согласен. Даллес на том свете сам отвечает за себя. А что вы скажете на это?

Фёст бросил на стол целую пачку снабжённых всеми необходимыми грифами и реквизитами самых секретных документов, стопроцентно доказательно свидетельствующих о десятке операций ЦРУ, в которых лично Лютенс принимал участие. Причём назывался и своей подлинной фамилией, и действовавшими в каждом отдельном случае оперативными псевдонимами. Любая из этих бумажек тянула на очень и очень солидный срок, если бы кому-то удалось привлечь цэрэушника и его подельников к нормальной международной ответственности. Не такой, как пресловутый Гаагский трибунал во главе с потрохами купленной теми же американцами бельгийской прокуроршей.

Американцы «своих сукиных сынов» даже за работу, аналогичную службе антиеврейских эйнзатцкомманд, к ответственности не привлекают. Пусть весь мир был свидетелем, как американские солдаты расстреливают мирных жителей в Ираке, и не только их, но и подвернувшихся под руку иностранных журналистов. Это никого внутри США не взволнует: «Права она или нет – это моя Родина». В Штатах сажают на пожизненное тех, кто подобную информацию передаёт независимой прессе.

Причём документы, хотя и являлись изготовленными с помощью аггрианского Шара копиями, выглядели абсолютными подлинниками, и любая экспертиза это подтвердила бы, включая идентификацию отпечатков пальцев тех, кто их на самом деле держал в руках в Лэнгли или где-то ещё.

– Читайте, читайте, Лерой. У меня и ещё есть, – благодушно сказал Ляхов, глядя на отвалившуюся челюсть и остекленевшие глаза цэрэушника. Как бы его инсульт не хватил. Впрочем, он диспансеризацию регулярно проходит, с давлением и сосудами у него наверняка полный порядок.

– Неслабый скандальчик выйдет в случае публикации? И вы от своих получите «пожизненное» не за то, что совершили реально, а за то, что вольно или невольно подставили своих хозяев. Согласны? Заодно прошу принять во внимание, что ни я, ни моя ассистентка Герта к любым спецслужбам России или иной страны не имеем никакого отношения. Мы – классическая некоммерческая организация, причём не занимающаяся политической деятельностью на американские деньги…

– А как же?..

– А это наше хобби. Вас разве ещё в детстве не раздражали паранормальные, вдобавок – необъяснимые явления? Меня и моих друзей – ужасно. Вот мы и занялись их рационализацией и утилизацией. Ваш случай очень даже в круг наших интересов попадает. Представьте себе – взрослый, культурный, образованный человек зачем-то занимается прямо-таки непристойной подрывной деятельностью против суверенного государства, лично ему ничего плохого не сделавшего, хотя мог бы, например, изучать жизнь членистоногих на Большом Барьерном рифе или лечить обитателей Экваториальной Африки от лейшманиоза…[118]

– Вы издеваетесь надо мной? – спросил Лютенс, не зная, что делать с бумагами, то ли бросить на стол, то ли порвать в знак протеста, то ли продолжить чтение.

– Нет. Это вы со своей «землёй обетованной» – над нами. И уже давно. Последние лет сто – точно, – усмехнулся Ляхов. – Какие у вас могут быть претензии лично ко мне? В этих документах что-нибудь неправильно? Вы готовы оспорить их подлинность? Хотите призвать меня к суду за клевету и подделку? Я к вашим услугам. Кстати, способ, каким эти бумаги попали мне в руки – отдельная тема, тоже весьма интересная. Или вас беспокоит что-то другое? Тогда поделитесь. Я по первому образованию врач, и даже, как говорили, неплохой.