Книга Нежный киллер - Кирилл Казанцев

Олег с неохотой отвел от Насти взгляд, снова глубоко вздохнул и почувствовал, что наконец-то вернулся домой.

Их никто не встречал, потому что Григорьев никому не сообщил о приезде.

Чтобы подготовить отца и мать к своему неожиданному воскрешению, Григорьев позвонил еще с улицы, не заходя в подъезд. Трубку взяла мать.

— Здравствуй, мама!.. — тихо произнес Григорьев.

В трубке долго молчали.

— Мама, это я, — сказал Григорьев.

— Сынок!.. Ты жив!..

Встреча была бурной. Мать не отходила от сына, которого уже похоронила пять лет назад, все время заглядывала ему в глаза и старалась дотронуться рукой, как бы убеждаясь, что он — не призрак.

— Ведь я все это время не верила! — говорила она сквозь слезы. — Все ждала. Чуяло мое сердце, что живой ты! Чуяло…

Отец больше молчал, лишь наливал в рюмки водку чаще обычного.

Уже ближе к ночи приехала сестра Татьяна с мужем и детьми. Они жили в своем доме на другом краю города.

Олег держал на коленях годовалого и трехлетнего племянников, о рождении которых до сих пор ничего не знал, и ощущал такое тепло родных людей, что сам готов был расплакаться на радостях. Нежность теплых и добрых комочков, доверчиво прижимавшихся к его большим рукам и с надеждой смотрящих в душу, заставляла сердце Григорьева, как цветок, распускаться и пылать любовью.

— Как ты мог, паразит, — выговаривала ему незло сестра, — даже ни одной весточки за пять лет не прислал. Мать все глаза выплакала. Мы все тебя похоронили. А ты вон живой! Да еще с какой красавицей приехал!..

Настя, весь вечер помогая женщинам на кухне и убирая со стола, старалась держаться в тени. На вопросы отвечала коротко, пряча взгляд. Лишь рядом с Олегом она будто оживала, и улыбка играла на ее лице.

Сестра с мужем и племянниками уехали далеко за полночь. Насте с Олегом постелили в гостиной. Уставшая от радостей бурной встречи Нина Викторовна отправилась в спальню, а Олег с отцом все еще сидели на кухне.

— Батя, тебе же завтра на работу, отдыхать нужно, — проявил заботу Олег. — Иди. Я все тут уберу.

— Уже сегодня… — уточнил отец. — Вставать скоро. Лучше совсем не ложиться. Я с тобой посижу.

Он смотрел на сына и приходил к выводу, что тот сильно изменился за те пять лет, что они не виделись, — возмужавшее загорелое лицо человека, познавшего жизнь: на висках седина, возле глаз легли первые морщины, у бровей появились складки, которых раньше не было.

— Знаешь, сынок, — произнес отец, измерив сына открытым взглядом, — нелегко тебе пришлось. Вижу.

— Так сложились обстоятельства, отец.

— Ты имей в виду, что у нас с мамой, кроме тебя и Танюшки с внучатами, на свете и нет никого.

— Папа, — Григорьев редко называл отца так, только в порыве самых теплых чувств, — и у меня, кроме вас с мамой, нет людей ближе! Вот еще Настюха появилась.

— Да-а, — протянул отец, думая о чем-то своем, — хорошая девушка… Ты, сынок, побереги мать. Нелегко ей дались эти пять лет. Она у нас, конечно, сильная, но все-таки женщина. Вначале тебя называли убийцей и объявили в розыск. Потом приходит весть о твоей гибели. Потом присылают бумагу, что ты невиновен. Голова кругом — ничего не понятно. И вдруг через столько лет ты сам появляешься живой, да еще с подружкой этой малолетней… Как у нашей мамы сердце только выдержало! Я вон и то весь последний год на лекарствах живу.

— Прости, отец. Так все сложилось, что не мог я вам сообщить о себе. Понимаешь?

— Не понимаю. Расскажи мне, сын, что с тобой произошло? Я матери — ни словом…

— Как-нибудь после расскажу…

Неприятный разговор с родителями состоялся вечером следующего дня. После работы приехала Татьяна и забрала Настю в поход по магазинам. Олег остался дома, решив не мешать женщинам познакомиться поближе.

— Вы расписаны официально? — поинтересовалась Татьяна у Насти по дороге в магазин.

— Нет. Мы живем в гражданском браке, — призналась Настя.

— Я так и думала. Олег не хочет расписываться?

— Он говорит, что я еще очень молодая. Дал мне время подумать. Глупый!

— Может, передумаешь? — с веселой усмешкой в глазах спросила Татьяна.

— Нет. Никогда!

— Не страшно тебе рядом с моим братцем? Он всю жизнь приключения ищет. И находит.

Настя, помолчав, ответила:

— Ты можешь мне не верить, но, встретившись с Олегом, я вдруг почувствовала, что знаю его всю жизнь! Мне с ним легко, не надо играть, говорить то, что хочет услышать он. Легко и, самое главное, — надежно. Таня, у тебя замечательный брат! И мне, кроме него, никто не нужен!

— Ну-ну, — внимательно посмотрела на молодую взрослая женщина. — Вижу, что любишь. Дай вам Бог счастья!

В это время на кухне квартиры Григорьевых шло заседание семейного совета, на котором родителями было высказано мнение, что Настя — хорошая девушка, но сомнительная пара для Олега. Отца и мать очень смущала большая разница в возрасте. Особенно категорично высказывалась по этому поводу Нина Викторовна:

— Не дури девчонке голову! Ты слишком взрослый для нее, сын. Что она про жизнь понимает? И прошлое у нее сомнительное…

Отец после некоторых колебаний принял сторону жены.

— Стоило столько лет пропадать незнамо где, чтобы жениться на зеленой девчонке с улицы! — сказал отец. — На что вы жить собираетесь в этой самой Москве, детей растить? Тебе уже скоро тридцать четыре! А ей? И много ты в этой конторе своей юридической зарабатываешь? А она — медсестра… О чем ты думаешь?

— Мама, папа! — искренне удивлялся Олег. — Вы хоть слышите, что вы говорите? Вам надо радоваться, я смог встретить счастье свое и имел смелость защитить! А вы?.. Мы не пропадем, и денег хватит!

— Молодец, что защитил! — похвалила мать. — Это по-мужски. Но его, это счастье, еще и сберечь нужно. Праздники быстро закончатся. А будни, они, сынок, тяжелые. Она же юная совсем. Понимаю, и взяла она тебя этой своей юностью. А представь, через двадцать лет Настя будет в самом соку, а ты? Сильно ты ей нужен будешь седой да старый! Больно тебе будет, Олег, поверь мне. Очень больно. Лучше сейчас поступи по-мужски еще раз и отпусти девушку. Она быстро утешится и будет счастлива. Не хочешь думать о себе, подумай хотя бы о ней.

— Мы же о твоем спокойствии и твоем счастье заботимся, сын! — добавил отец.

— Что ж вы у меня такие?! — в сердцах чуть не выругался Григорьев. — Будет больно через двадцать лет! А с ровесницами больно не бывает? Все от людей зависит! А Настя — замечательный человек! И эти двадцать лет прожить еще нужно суметь.

— Вот именно! Не сделаешь ты ее счастливой, сынок! — тяжело вздохнула мать. — Сердце мое женское подсказывает, не сделаешь. Найди себе мудрую, уже битую жизнью. Ты вон уже седой весь.