Книга Алекс Кросс. Территория смерти - Джеймс Паттерсон

Глава восемьдесят восьмая

То, что произошло в следующую минуту, не должно было случиться. Никогда и ни при каких условиях. И уж точно не в этот вечер.

Внезапно вернулись джанджавиды. Один за другим они появлялись из темноты, словно грозные призраки ночи. На этот раз атака была спланирована и проведена безупречно: люди не успели опомниться, как они уже находились в самом центре лагеря.

Точно определить их число в темноте было невозможно. Тем не менее полагаю, что в нападении участвовало не менее двух десятков бандитов. Мне показалось, что я узнал одного из них — того самого, которого освободил, после чего он вместо благодарности рассмеялся мне в лицо.

Ночную атаку джанджавиды провели в пешем строю; по крайней мере я не заметил у них ни одной лошади или верблюда. Все они были вооружены винтовками, большими ножами и верблюжьими кнутами со свинцовыми наконечниками. Двое или трое несли копья с широкими коваными остриями.

Один из бандитов размахивал флагом Судана, как если бы они выполняли некую государственную миссию, что, возможно, было недалеко от истины. Другой держал в руке знамя с белым силуэтом скачущего всадника на синем поле — символом джанджавидов.

Женщины и дети, еще минуту назад весело смеявшиеся и распевавшие песни, с пронзительными криками кинулись врассыпную, стараясь как можно быстрее покинуть опасное место и скрыться в спасительной тьме. Это дьявольское нападение представляло собой злодейство чистой воды, поскольку его единственной целью было бессмысленное убийство множества безоружных людей. Все это живо напомнило мне вашингтонские убийства. Вооруженные бандиты стреляли и резали мирных обитателей лагеря, одновременно громя находившиеся поблизости жилища. Одну хижину они облили бензином и подожгли; через минуту из нее выбежал объятый пламенем старик, оглашая воздух криками ужаса и боли.

Но это было только начало. Через некоторое время к центру лагеря подтянулись джанджавиды на верблюдах и лошадях, а затем на главную улицу въехали два внедорожника-«лендкрузера» с установленными на крыше пулеметами. С этой минуты спорадические убийства превратились в тотальную резню с использованием всех видов оружия, а воздух наполнился непрестанным грохотом выстрелов и воплями убиваемых людей, сливавшимися в протяжный многоголосый стон.

Конечно, я отстреливался, но что мог сделать я один против такого количества торжествующих насильников? В этот момент я окончательно осознал и принял на веру убеждение обитавших в лагере беженцев, что им никто не поможет.

Впрочем, в ту ночь помощь все-таки пришла. Со временем к центру лагеря, где происходило избиение мирного населения, подтянулись солдаты регулярной суданской армии и бойцы межафриканского контингента по поддержанию мира, приехавшие на грузовиках и джипах. Напоровшись на ответный огонь, джанджавиды начали отходить, забрав с собой при отступлении с полдюжины местных женщин и несколько голов крупного рогатого скота.

Напоследок они совершили еще одно бессмысленное варварское действо — облили бензином и подожгли амбар, где хранились запасы общественного проса.

Когда обстановка начала нормализовываться, я отправился на поиски Аданны и вскоре нашел ее. Она укачивала на руках маленькую девочку, видевшую, как джанджавиды убили ее мать.

Прошло еще какое-то время, и в лагере установилась странная, почти нереальная тишина, нарушаемая лишь тихим женским плачем и унылыми стонами ветра из пустыни. Его называли здесь «харматтан».

Глава восемьдесят девятая

Время близилось к утру, когда я наконец расположился в палатке с соломенным матрасом на полу. Палатку и матрас предоставили мне сотрудники миссии Красного Креста, а я, слишком устав, не сказал им, что могу переночевать и под открытым небом.

Неожиданно полог палатки отодвинулся, и я приподнялся на локте.

— Это я, Алекс. Аданна. Можно войти?

— Конечно. — Сердце у меня сильно забилось.

Она вошла и присела на край матраса.

— Ужасный день, — прошептал я.

— Ужасный. Но могло быть и хуже. Суданские солдаты знали, что в лагере американский репортер. Потому и атаковали джанджавидов. Они избегают плохих отзывов прессы о своей деятельности.

Я покачал головой и улыбнулся. Аданна тоже. Правда, улыбки у нас получились невеселые. Я знал, что она сказала правду, но эта правда представлялась мне странной и абсурдной.

— Между прочим, Алекс, эту палатку мне предложили разделить с вами, — сказала Аданна. — Не возражаете?

— Спать с вами под одной крышей? Полагаю, я справлюсь с этой задачей. По крайней мере сделаю все, что в моих силах.

Аданна вытянулась на матрасе рядом со мной, протянула руку и похлопала меня по руке. Я сжал ее ладонь.

— У вас есть кто-нибудь — там, в Америке? — спросила она.

— Да. И зовут ее Бри. Она тоже детектив.

— Вы женаты?

— Нет. Но я был женат — раньше. И мою жену убили. Впрочем, Аданна, с тех пор прошло уже много времени.

— Извините, что задаю столько вопросов. Вам, да и мне тоже давно пора спать.

«Это точно. Нам действительно давно пора спать».

Держась за руки, мы ждали, когда нами завладеет Морфей. Мы ничего не делали. Только держали друг друга за руки…

Глава девяностая

На следующий день мы покинули лагерь Калма. Девять беженцев погибли при ночной атаке джанджавидов, еще четверо числились в пропавших без вести. Если бы подобное произошло в Вашингтоне, весь город уже гудел бы как улей от волнения и негодования.

Эммануэль пал в ночном бою. Бандиты отрезали ему голову и забрали с собой. Возможно, мстили за то, что он стрелял в них днем, защищая сборщиц хвороста.

Повинуясь общему порыву, мы с Аданной отправились в Абу-Шоук — второй по размерам лагерь беженцев в этом регионе. Там нас ожидал более нейтральный прием, чем в Калме.

Напуганные тревожными слухами и большим заревом на горизонте ночью, представители местных властей предложили нам подождать в административной палатке, пока будут улажены формальности, связанные с нашим визитом.

Мы прождали их полтора часа, но за нами так никто и не пришел.

— Пойдемте отсюда, — сказал я и вышел из палатки.

Аданне пришлось перейти на рысь, чтобы догнать меня. Я же двигался быстрым шагом к ряду строений, где, судя по всему, обитали беженцы. Лагерь Абу-Шоук, на мой взгляд, производил более однообразное и угнетающее впечатление, чем Калма, поскольку был застроен одинаковыми крохотными домиками с темными стенами, сложенными из замешенного на грязи и глине кирпича-сырца.

— Куда идем? — спросила Аданна, нагнав меня.

— К людям.

— О’кей, Алекс. Поработаю сегодня вместе с вами детективом.