Книга Зачет по убийству - Александра Романова

— Они притворились водопроводчиками, — возможно, несколько погрешив против истины, зато с чувством сообщила я.

Похоже, подобное коварство ошарашило милиционера. Он довольно долго молчал, затем мрачно произнес:

— В следующий раз не открывайте никому. Ни водопроводчику, ни газовщику, ни…

— Конечно, — живо согласилась я. — Лучше подожду, пока они снимут дверь с петель. Пусть хоть немного потрудятся.

Очевидно, мой ответ не пришелся полковнику по душе — по крайней мере, он положил трубку, не попрощавшись. Хотя я, между прочим, намеревалась в точности выполнить его распоряжение. Если вы считаете, что после сегодняшних происшествий я собиралась не только в ближайшие дни, а вообще в дальнейшем впускать в свою квартиру водопроводчиков, газовщиков, установщиков антенн, циклевщиков полов, белильщиков потолков или еще каких-нибудь представителей удивительного мастеровитого племени, то вы глубоко заблуждаетесь. Разве что мама станет тайком принимать их, пока я на работе. А я лично убеждена, что без них моя жизнь будет куда более долгой и радостной.

Я с умилением посмотрела на подругу, жадно жующую чипсы. На фоне других моих сегодняшних гостей она безусловно сильно выигрывала. Возможно, дружить с сантехником в некотором отношении было бы предпочтительней, но я не жалела, что сантехники ушли, а Настя осталась.

Она невнятно что-то промычала и сделала большой глоток пива. Я уточнила:

— Ты что?

— Ладно, — снисходительно предложила она. — Давай я сама позвоню твоей Утопленнице. Ты, похоже, сегодня не в форме.

Все-таки не зря Настя уверяла, что бокс идет ей на пользу! Один обманный хук — и она смягчилась, а ведь я уже отчаялась ее уговорить. Какой душкой она, наверное, стала бы, если б ей удалось всерьез кого-нибудь побить!

— Девяносто-сто двадцать-девяносто, — назвала номер Валерии я.

Неожиданно подруга погрозила мне кулаком, заметив:

— Прекрати, а то не позвоню.

Я оторопела, однако быстро пришла в себя. Очевидно, Настя плохо расслышала. И я повторила:

— Девяносто-сто двадцать-девяносто.

— Прекрати! — уже с заметным раздражением буркнула Настя. — Хватит!

— Но ты же сама предложила позвонить, — напомнила я.

— Да. А ты издеваешься. Я и так столько сегодня перенесла, а тут еще ты! Прекрати и говори номер!

Я почесала переносицу, потом затылок. Бесполезно — я все равно ничего не понимала. Я никак не могла одновременно и прекратить, и говорить. Смутно мелькнула мысль, что я несколько переоценила свою подругу. Не исключено, что дружить с сантехником было бы ничуть не сложнее, а выгод куда больше. Она между тем ожидающе на меня смотрела, и мне ничего не оставалось, кроме как в очередной раз пролепетать:

— Девяносто-сто двадцать-девяносто.

— У тебя тоже, — на редкость злобно ответила Настя.

— Если бы! — махнула рукой я. — Я сама об этом думала. Но у меня гораздо хуже.

— Еще хуже? — несколько смягчилась Настя.

— Ну, да. За хороший надо доплачивать. А у меня длинный, и я каждый раз его забываю.

— Кого?

— Номер своего мобильного, — с удивлением объяснила я.

— А при чем тут номер?

— Ну, как? У Валерии очень хороший: девяностосто двадцать-девяносто. А у меня плохой.

Настино лицо выразило безграничное изумление.

— Так это номер? — уточнила она.

— А что же?

— Я думала — размеры. Я сейчас столько выпила и съела, что ты стала дразниться, мол, у меня теперь девяносто-сто двадцать-девяносто. А я и без тебя знаю, что как минимум килограмм прибавила, и нечего мне об этом напоминать!

До меня, наконец, дошло, и мы обе радостно захихикали. Отсмеявшись, Настя набрала заветный номер и, едва дождавшись мурлыкающего «хэлло», строго заявила:

— Добрый день, Валерия Петровна. С вами говорит адвокат Екатерины Голицыной. Нам с вами необходимо срочно встретиться. Вот как? Вопрос касается ваших взаимоотношений с Артуром Шиловским и его слежки за Екатериной. Если вы действительно заняты, я сперва поговорю с вашим мужем. Думаю, его это заинтересует. Хорошо, через полчаса в кафе «Сладкоежка» у метро Академическая. Не опаздывайте!

— Здорово! — восхитилась я. — Весь разговор — двадцать семь секунд. А почему в «Сладкоежке»?

Настя огляделась по сторонам.

— Ну, мне показалось, тебе не очень захочется приглашать гламурную диву в свою квартиру. Ей тут не место.

Я посмотрела на отслаивающийся линолеум, собственноручно покрашенные мною шкафчики для посуды и стол, заваленный пакетами с едой и бутылками от пива. Конечно, Настя права.

В «Сладкоежке» мы взяли взбитых сливок, поскольку после стресса организму требуется сладкое. Это не обжорство, а здоровое желание восстановиться. Так что к приходу Валерии я была в прекрасном настроении и бодро помахала ей рукой.

Утопленница подсела к нам, завороженно уставившись на сливки.

— Обезжиренные? — наконец, выдавила она.

— Обезжиренное бывает только молоко. А сливки, если меньше тридцати пяти процентов жира, — не взобьются, — со знанием дела проконсультировала я. — Или вы спрашиваете, нормальные это сливки или растительные?

— Да-да, — взбодрилась Валерия. — Растительные, правда?

— Чтобы я ела порошковую гадость? — возмутилась Настя. — Да вода из лужи, и то будет лучше. Разумеется, это нормальные человеческие сливки.

— От коровы, — посмотрев на выражение лица гостьи, на всякий случай пояснила я.

— И вы это едите? — жалобно простонала Утопленница. — Шутите, да?

У нее был такой вид, словно мы тоннами поглощали цианистый калий, заедая мышьяком, и это зрелище полностью разрушило ее картину мироздания.

— Едим, — сурово поведала Настя. — А что?

— Там калории, — почти плача, просветила ее Валерия.

— Везде калории, — заметила моя подруга, а я философски добавила: — Лучше калории, чем бифидобактерии.

Сказать, что бедная женщина была деморализована, значит выразиться слишком мягко. Почва явно уходила у нее из-под ног, и Настя не упустила возможность этим воспользоваться.

— Кто убил Алину Алову — вы или Артур? — быстро спросила она. — Отвечайте!

— Нет! — без промедления вскрикнула Валерия. — Мы не убивали! Нет!

— Тогда кто?

— Я не знаю. Наверное, Надиров. Так думает Паша, а он умный.

— Но вы звонили Кате, а ваш любовник следил за ней.

Утопленница тяжело вздохнула.

— Паша у меня очень сложный человек. Никогда заранее не знаешь, как он себя поведет. Алина тоже была сложная. Не такая уж она хорошая, между прочим. Думала только о себе. Эта книга ее дурацкая! Я ее как нормальную подругу просила: пусть я там буду положительная. Умная чтобы и без любовников. А она только хихикала, мол, посмотрим. Конечно, мне хотелось знать, что она про меня напишет. Паше, может, и все равно, есть у меня кто-нибудь или нет. А может, не все равно. Не знаю, но лучше не рисковать. Вот я вам и позвонила на всякий случай. А чего такого? Спроси я прямо, ведь вы б не ответили!