Книга Смешанный brак - Владимир Шпаков

Трамвай и маршрутное такси сближают с местными жителями в самом буквальном смысле: в транспорте тесно, душно, мы тремся плечами, локтями, надавливаем друг на друга сумками и тележками, источая запах пота, наконец, вырываемся из города и, поднимая пыльные вихри, мчимся по полям и лесам. Остановка, опять пыль под ногами, столб с аистами, застывшими неподвижно, будто чучела, садоводство «Строитель», ржавая дверца, со скрипом пускающая внутрь конгломерата разносортных построек, объединенных лишь жалким неказистым обликом, третья линия, но мне нужна четвертая. Странно: домов с красной крышей я вижу сразу несколько. В каком, интересно, обитает учитель немецкого языка?

Собакой, которая знает Ромку-учителя, оказывается пожилая женщина с ведром картошки. Вон там, указывает она, возле водонапорного бака. Бак, по счастью, прекрасный ориентир, и вскоре я уже беседую с загорелым человеком в трусах и сапогах до колен. Понятно, кивает Роман, если хочешь, могу дать ключи от городской квартиры. У меня семья на отдыхе, так что проблем, кроме отсутствия горячей воды – нет. Представив обратный путь: пыльную дорогу, маршрутку, трамвай, квартиру, где невозможно принять душ, снимаю рюкзак.

– Я вообще-то привык спать на воздухе.

– Да? Тогда оставайся. Только здесь, в отличие от квартиры, будут проблемы.

– Медведка? – проявляю осведомленность. Взгляд Романа вспыхивает удивлением, затем опять становится озабоченным.

– Медведка – мелочь, тут другие дела… Ладно, располагайся, можешь из шланга окатиться, короче, чувствуй себя, как дома.

Под красной крышей располагается комната с тремя кроватями и небольшая летняя кухня. Одна кровать не заправлена, значит, здесь спит хозяин, и мне можно выбрать лежанку у окна. А эта лестница куда ведет? Поднимаюсь наверх, открываю люк и оказываюсь в крошечном чердачном помещении, уставленном стеллажами с книгами. О, Томас Манн на немецком языке! И Генрих Манн! Бёлль, Грасс, Гессе, Гейне – целая немецкая библиотека! Я перебираю книги, вдыхаю их запах, действительно чувствуя себя, как дома. В моей комнате множество точно таких же книг, даже издатели совпадают. Правда, в моей комнате пыли поменьше, порядка побольше, там есть мягкий диван, торшер, уютное кресло со столом…

Ностальгия накрывает внезапной волной, едва не выдавливая слезы. Где я?! Почему здесь оказался?! Я гляжу в маленькое окно, вижу такие же неказистые строения, странные сооружения из полиэтиленовой пленки, деревья, грядки, ржавый водонапорный бак, парящий над местностью, будто железный воздушный шар цилиндрической формы, и кажется: я пребываю во сне. Или сделался героем фильма о постсоветской России, где конец неизвестен, а моя роль – непонятна.

– Курт! – зовут меня снизу. – Наверх, что ли, забрался? Слезай, перекусывать будем…

– У тебя хорошая библиотека, – говорю, спустившись.

Роман машет рукой:

– Знаю, что хорошая, десять лет собирал. Но когда читать?!

В дополнение к трусам и сапогам Роман надевает футболку; я же, напротив, освобождаюсь от излишков одежды. Стол установлен под яблоней, рядом чадит дровяная печка, на ней – кастрюля с супом. За «вчерашний суп» Роман приносит извинения, совсем некогда готовить. Если бы здесь была жена, она могла бы сварганить плов; но жена с сыном отправлены на море, они уже пять лет в отпуск не ездили. Роман и сам бы поехал, да разве бросишь дачу? Не оторваться от проклятых соток!

К супу добавляют огурцы, помидоры, редис, лук перьями, хлеб, после чего Роман задумывается.

– Вообще-то, полагалось бы выпить за встречу…

– Водку? – осторожно спрашиваю.

– Я водку не пью. Вина домашнего по стаканчику выпьем. То есть, можно было бы и по паре стаканчиков, но к вечеру всякое может случиться.

Роман смотрит на меня как-то странно, вроде как оценивает.

– Нет, не стоит тебе в это влезать… – бормочет он и уходит в дом за вином.

Вино из крыжовника он делает сам; овощи тоже выращивает сам; даже теплицу (вот как называется полиэтиленовый купол!) сделал своими руками. И если бы не всякие паразиты… По голосу я чувствую: Романа волнует не медведка, ползающая в подземных глубинах и пожирающая клубни картофеля, а какие-то другие паразиты.

Внезапно отставив суп, он направляется к водонапорному баку и, взобравшись по лестнице, осматривает окрестности.

– Эти сволочи всегда от реки приходят…. – говорит, вернувшись. – Сидят на берегу, жгут костры, пока не стемнеет, а потом – на дачи, мешки набивать!

Паразитами-сволочами оказываются дачные воры, под покровом ночи опустошающие здешние огороды. Не брезгуют ничем: ни морковкой, ни луком, ни огурцом; если в дом залезут – консервы заберут, а вино вылакают на месте. Это ведь алкаши, они потом у трамвайных остановок за копейки продают эти овощи! Куда смотрит милиция? В карман потерпевших смотрит, иногда туда даже залезает. Председателю садоводства сказали: охранные услуги только на коммерческой основе, но цену выставили – неподъемную! Так что приходится обороняться своими силами.

– Вот с таким оружием ходим дежурить по ночам, – Роман вытаскивает из-под скамейки топор. – Так что ты отдыхай, а я, как стемнеет – в ночной дозор.

Роман действительно не богатырь: рост средний, мышцы слабые, разве что решительность в глазах заставляет верить в эффективность самообороны. И хотя мне очень хочется опустить голову на подушку, я предлагаю помощь.

– Нет, нет, ты отдыхай! Эти сволочи тоже не с пустыми руками заявляются: в соседнем садоводстве одного цепями избили до полусмерти! Мне еще международного скандала не хватает!

– Из-за меня не будет скандала. В моем паспорте даже нет отметки о пересечении российской границы.

– Ты гражданин Евросоюза, за тебя в любом случае задницу надерут. Поэтому: в дом, запереться и никому не открывать!

Странно, во мне вдруг пробуждается протест, я не хочу быть гражданином Евросоюза, защищенным его законами и экономической мощью. Я хочу защищаться сам и помогать другим, в конце концов, я прошагал по этой земле тысячу километров, я заработал это право!

– У вас говорят: «Что русскому радость, то немцу – смерть»… Я не думаю, что это правильно.

– Не думаешь? Смотри сам… Я тебе тогда свисток дам. Если что – будешь свистеть, они этого боятся!

В дополнение к свистку я получаю черенок от лопаты, это моя дубина.

– Дубина народной войны… – бормочет Роман, затем смеется. – Знаешь, что под Смоленском шли самые ожесточенные бои? Между немцами и русскими? А теперь мы плечом к плечу, против одного противника… Ты, кстати, Смоленск посмотрел? Нет? Обязательно посмотри. В собор Успенский сходи, в Кремль, по берегу Днепра погуляй… А то вернешься в Германию и скажешь: оборонял шесть соток от алкашей! Какие это воспоминания?!

Рубеж обороны пролегает в начале улицы, другой дороги от реки нет. После захода солнца мы устраиваем засаду в кустах, покрытых пахучими белыми цветами. В траве стрекочут цикады, кучевые облака подсвечены малиновым светом – в общем, пасторальная картина явно не соответствует нашему занятию.