Книга Соблазнить негодяя - Лорен Хит

— Не волнуйся, — сказал он. — Вестклифф сказал мне, что после рождения ребенка у тебя, скорее всего, все осталось упругим, как у девственницы. Он знаток в таких вещах.

Его слова принесли Мерси некоторое облегчение. Что до нее, то, хоть девственности ее лишили, она осталась непорочной.

— Но вы будете готовы принять меня к тому времени, когда мы до этого дойдем.

Он спустил брюки… и ее охватили сомнения. Его мужское достоинство было не таким, как у большинства мужчин. Она очень сомневалась, что когда-нибудь будет готова принять его. Но он-то думал, что когда-то она принимала. Ну так, черт побери, она не должна показать свои страхи!

Кровать прогнулась, когда он улегся рядом с ней. Он провел рукой от ее плеча до места чуть ниже колена — куда смог дотянуться, словно обозначая то, что принадлежит ему.

— Как я мог это забыть?

Она накрыла ладонью его губы, обрывая неуместные слова.

— Ни слова о прошлом.

Преисполнившись мужества, которое помогло ей выжить в Ускюдаре, она повернулась на бок, к нему лицом, поцеловала его, провела рукой по его боку. Взгляд ее наткнулся на искалеченную плоть, и ей пришлось перебороть себя, чтобы исполнить собственное приказание: она не станет думать о том, как на его теле появились все эти шрамы, как он мучился. Некоторые из них появились после того, как она ухаживала за ним в госпитальном бараке. Но это было в прошлом. Здесь нет войны. Их покой не нарушит ружейная пальба. Земля не содрогнется от пушечных залпов. Никто не будет звать на помощь и молить о пощаде.

Его член, твердый и бархатистый, ожег ее живот. Чувство вины пронзило ее оттого, что ей не хватило смелости рассказать ему правду о том, что она боится потерять его, потерять Джона… и что в некотором смысле заставила его считать, что была ему дороже, чем на самом деле.

Глупая, глупая девчонка! Пока к нему не вернется память, он будет жить в счастливом неведении.

Заслуживает ли он этого? Учитывая то, какие ужасы она пережила, было необыкновенным везением, что он не помнил ни единого мгновения из того, через что прошел и что наверняка было неизмеримо страшнее пережитого ею.

Она стала целовать его шею, его грудь. Пощекотала языком его набухший сосок, почувствовала, как он подался к ней. Ей стал понятен смысл советов и обещаний Жанетт. Теперь она готова была опуститься ниже. В таком огне страсти не существовало ничего запретного.

Неожиданно она оказалась на спине, и он снова стал хозяином положения. О, что он только ни делал своими руками, губами, зубами! То погладит, то лизнет, то легонько укусит. Он был молод и, несмотря на выпавшие на его долю тяготы, оставался в хорошей форме. Страсть жгла горячее огня.

Она любила этого мужчину, хотела отдать ему все. Свое сердце, свое тело, свою душу. Он был для нее светом в этом мрачном мире, ее рыцарем. Война высвечивает в человеке как худшие, так и лучшие качества. В первый раз она пожалела о том, что он на самом деле не знает, что был лучше всех.

Ему можно было говорить об этом снова и снова, но давшая слабину память не позволяла ему знать это, чувствовать это. Но она знала. Она видела это своими глазами. И она сохранит это знание. Этого будет достаточно. Да и что еще она может сделать?

— Как мне нравятся твои груди! — прохрипел он рядом с ее ухом. — Они идеально ложатся в мои ладони.

Наклонив голову, он набросился на один из сосков. На этот раз ткань не отделяла ее плоть от его ищущего языка, и она отдала свое тело во власть ему, ощущая жгучую потребность избавиться от невыносимого томления между бедрами.

Его рука, пройдясь по ее телу кружной дорожкой, наконец достигла цели и уверенно пристроилась у нее между ног. Она задохнулась от первого нежного прикосновения, от искры наслаждения, порожденной медленными движениями его пальца.

— Ты как трут, — грудным голосом промолвил он. — Так легко загораешься. Ты даже не представляешь, как я хочу тебя.

— Так почему ты не берешь меня?

— Потому что я не хочу, чтобы все закончилось слишком быстро. Прикоснись ко мне, Мерси.

Она положила руку ему на плечо. Его глаза, блестевшие от желания, озарились немым смехом. И тогда ее рука скользнула вниз, и пальцы смогли обхватить член. Тихий, гортанный стон был ответом на это прикосновение. Она подумала бы, что сделала ему больно, если бы не торжествующее выражение, появившееся на его лице.

Он научил ее нужным движениям. Она боялась, что потом он спросит, почему она их не знала, но то, что чувствовали ее пальцы, захватило ее: сталь, облаченная в шелк, мягкая и одновременно твердая. Она почувствовала влагу, предвестие семяизвержения. Ей захотелось, чтобы в ее лоне рос его ребенок. Захотелось дать ему еще одного сына, дочь, двух дочерей. Захотелось быть связанной с ним неразрывно и вечно.

Как когда-то боялась потерять Джона, теперь Мерси боялась потерять Стивена.

Когда она превратилась в такого воина, в такую бесстрашную душу? После того как стала свидетелем самых страшных лишений, которые могут выпасть на долю человека.

Но здесь, в его руках, она была в безопасности. Так же, как в ту ночь, возле госпитального барака. Он по-прежнему был тем отважным и благородным мужчиной, которого она знала тогда. Разве важны воспоминания, если его суть осталась прежней?

Ее рука действовала все увереннее. Его тихое глубинное урчание отдавалось в прижатой к нему груди.

Он ввел в нее палец.

— Боже, какая влажная и горячая… и упругая. Как ты могла остаться такой упругой, родив ребенка?

Она чуть не сказала: «Потому что ребенок был очень маленьким», но не захотела лгать. Она не произнесет ни слова лжи. Просто не будет рассказывать всего. Она никогда не говорила, что родила Джона. Только что была его матерью — а в душе она ею была.

— Я могу сделать тебе больно, — просипел он, и она увидела, какая мука отразилась на его лице. — Поэтому ты так робеешь? В прошлый раз было больно?

Он был не из тех мужчин, которые с легкостью могут причинить женщине боль. За то короткое время, что они были знакомы, она успела это понять. Но да, сейчас, обхватив его член пальцами, она понимала, что будет больно.

— Со временем воспоминания о боли утихают, — заверила она его. — Я помню только, как для меня было важно находиться рядом с тобой. Я хочу тебя.

— Тогда ты меня получишь.

Быстрым плавным движением он вклинился между ее ног, прижимаясь к ней всем телом и крепко целуя в губы. Мускусный запах телесного единения окутал их. Она запустила пальцы в его густые вьющиеся волосы. Потом провела пальцем по шраму. Этот мужчина был так уверен в себе, что физический недостаток его не смущал совершенно. Но утрата двух лет — это недостаток совсем другого рода.

Она открылась ему навстречу, сердцем, телом, душой.

Он поднялся над ней, явно испытывая невероятное удовольствие, и направил себя в нее. Да, она была упруга. Да, ей было неудобно, но она заставила себя не обращать на это внимания и расслабиться, помогая ему.