Книга Уничтожим всех уродов. Женщинам не понять - Борис Виан

Так. Одно дело улажено. Я еще поквитаюсь с Ричи, глядя на его рожу. Выпиваю чашку кофе и выхожу, Мимо едет такси. Останавливаю. Повезло. А ехать-то куда? Я вдруг понимаю, что совершенно не представляю себе, что они сделали с моей машиной. Ну это мы сейчас узнаем.

— Остановитесь у первого полицейского, которого увидите на улице, — говорю я шоферу.

— Вот уж нет, — отвечает он. — Дудки. Кто угодно, только не я.

— Но я только хочу спросить у него кое-что. Может, вы знаете. Вчера я врезался на своей машине в мясную лавку — мне в глаз попала летающая тарелка. Подозреваю, что моей машины там уже нет, так как она слегка мешала движению. Вы не знаете, куда их отвозят в этом случае?

— Не знаю и знать не хочу, — отвечает шофер. — Может, полицейский знает.

— Именно поэтому я и попросил вас остановиться у первого попавшегося фараона, — говорю я.

— Да, но я их не люблю, — заявляет шофер.

— Ладно, тогда катись ко всем чертям и останови здесь.

Я выхожу.

— Но я ведь еще никуда не отъехал, — отвечает шофер, — если вы заметили.

— Ну хорошо, значит, я тебе ничего не должен, — говорю я.

Я подзываю другое такси. Оно не останавливается. Еще лучше. Пойду пешком. В этом городе, несомненно, полным полно фараонов — всякий раз, как я еду на красный свет, мне на хвост садится штук шесть сразу. О! Вот и он!

— Господин полицейский, — обращаюсь я, — я хотел бы узнать, куда отвозят машины, побывавшие в катастрофе.

— Вы попали в катастрофу? — спрашивает он, вынимая свой блокнотик.

— Да. Вчера. Я врезался в мясную лавку.

— Где это произошло?

— Это совершенно не имеет значения, — говорю я, — машины там наверняка уже нет. Я хотел бы знать, куда их отвозят потом.

— А что вы с ней собираетесь делать? Полагаю, она уже не будет ездить.

— А это уже мое дело, — отвечаю я.

— Страховка выплачена? — спрашивает он.

— Да.

— Тогда это уже не ваша машина. Вы были пьяны?

— Нет, — отвечаю я, — мне что-то попало в глаз.

— Как же… — бормочет он, засовывая обратно свой блокнот. — Все алкаши так говорят.

— Дерьмо собачье, — отвечаю я вежливым тоном и линяю.

Просто слов нет, что за м… Я и двух метров не прошел, как, по моему разумению, началось землетрясение. Задираю нос. Нет… все спокойно. Да это же я весь трясусь. Точнее, фараон трясет меня, как грушу.

— Что вы сказали, когда уходили? — пытает он меня.

Можно уже и сорваться, но я терпелив. Если я сказал фараону: дерьмо собачье, — значит, я так и думал, что ж в этом плохого? Искренность — лучшее качество в человеке.

— Послушайте, — говорю я, — вы назвали меня алкашом, и я вам ответил то, что вы слышали. Вы ведь первый начали, а? Тогда заткните вашу пасть и отпустите меня, не то я наделаю вам кучу неприятностей. Можете вести себя так где угодно, только не в Вашингтоне. И запомните, я пью только Перье.

На этот раз он помалкивает. Боже, какая у него мерзкая рожа. Я представляю себе, как он ведет меня в участок. Но нет. Он матерится и отпускает меня. Теперь — телефон. Я вхожу в кабину и звоню своему страховому агенту. Мне отвечает секретарша.

— Это Дикон. Вчера моя машина попала в аварию. Мой номер такой-то.

— Где это произошло? — спрашивает она.

— Не беспокойтесь, — говорю я, — вопрос со страховкой улажен. Вообще-то, я врезался в мясную лавку, не буду от вас скрывать.

— Лучше бы в парфюмерную, — вздыхает она. — Я бы предпочла ее.

— Позвоните мне на днях, и я вам все устрою. Но сейчас я хочу знать, где моя машина.

— Вы думаете, она осталась в лавке?

— Конечно нет. Она терпеть не может сосиски. Я ей даю только селедочное масло.

Она смеется. И правильно делает. Я действительно смешон.

— Даже не представляю себе, куда их девают. Возможно, ее отбуксировали в гараж, прежде чем вывезти на помойку.

— Вы думаете? Но в какой гараж?

— О! Вы слишком многого от меня хотите, — говорит она — Только здесь, в Компании застраховано три сотни гаражей, так что сами понимаете… свяжитесь с вашим агентом — он вам подскажет.

— Но его никогда не бывает днем, — отвечаю я, — а это очень срочно. Я оставил в машине все свои документы.

— Ну я не знаю, — вздыхает она. — А что касается парфюмерии — можете мне позвонить. Попросите Дороти Ширинг.

— О’кей, Дот, до скорого, спасибо.

Ну вот, теперь я окончательно запутался. (Я вовремя остановился, правда?) Видно, только мой агент может дать нужную информацию, но ставлю пятьдесят против одного, что не сумею связаться с ним в течение дня. А уже почти час. Ричи вернется около двух. By Чанг тоже. Что делать? Мне не хотелось бы встретиться с моим братцем до того, как он попадет в лапы к китайцу, иначе мне придется объяснить все ему — и тогда конец моей голове. Ладно, все же попытаюсь. Звоню своему агенту. Мне опять отвечает секретарша, еще одна. Я снова начинаю разглагольствовать. Она тоже ничего не знает, но находит, что я слишком поспешен, что машину должен посмотреть эксперт, если еще не посмотрел, а дальше мне нечего беспокоиться, потому что страховка уже выплачена; во всяком случае, я никого не задавил, и дело не стоит выеденного яйца. Тут я узнаю руку моего создателя. С его манией все улаживать, он, должно быть, наказал им все провернуть, как для себя самого. Но, черт подери, я должен отыскать эту машину. Открываю справочник на разделе «Аварийный ремонт». Невозможно. Их самое малое сотни полторы. Выхода нет. Меня загнали в угол. Попросить у папаши десять тысяч долларов, чтобы отдать их этой грязной свинье Луизе Уолкотт? Об этом не может быть и речи. А после пяти нам с Ричи лучше убраться отсюда. Ладно. На сегодня с машиной покончено. Черт с ней. Есть дело, которое не терпит отлагательств, — найти надежную хату. А это не легче, чем… Ладно, попробуем.

X

После всех перипетий в половине пятого я снова перед своим домом. Мне удалось сделать только половину. Перед входом стоят старый бьюик Ричи, а сам он, как я подозреваю, наверху — льет слезы над своими голыми ногами.

Я собираюсь подняться, как вдруг выходит Ричи. Он бледен и явно торопится. Похоже, он даже не узнает меня и подскакивает, когда я с ним заговариваю.

— Быстро садись в мою машину, — бросает он.

Я повинуюсь. Он садится за руль, и мы отъезжаем.

— Ты что, только что вернулся? — спрашиваю я.

— Да, — кивает он. — У тебя в комнате прямо посередине валяется какой-то китаеза с ножом в брюхе. Должен поблагодарить тебя за этот сюрприз.

— Как ты вошел?