Книга Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос - Татьяна Навальная

— Идите к администратору, — посоветовала она.

Отстояв очередь к администратору, я положила перед ней выписку, показав пальцем на указанные в ней доли. Глаза у дамы расширились.

— Что это у вас тут написано? — в изумлении спросила она.

— Это у вас тут написано, — поправила ее я. — Что мне с этим делать?

— Доля города определена распоряжением главы администрации Центрального района. Если она посчитана неправильно, обращайтесь туда. Мы только вносим в реестр данные, которые нам присылают.

Ошибка была именно в доле, указанной в распоряжении. Жилая площадь, указанная в знаменателе дроби, не совпадала с жилой площадью, указанной в техническом паспорте. Исправлять надо было именно эту цифру.

Бегом я вернулась к машине и поехала в администрацию. Найдя секретаря, я положила перед ней выписку и объяснила проблему. Девушка принесла из архива папку с распоряжениями и нашла то, на которое была приведена ссылка в выписке. Распоряжение оказалось документом на нескольких десятках страниц. Издано оно было в 1997 году. Найдя в конце фамилию исполнителя, она сказала: «Вам нужен Сергей Петрович. Он готовил этот документ, и готовить новое распоряжение с изменениями будет тоже он».

— Как это — готовить новое распоряжение? — наивно удивилась я. — А просто написать письмо в ГБР о технической ошибке, допущенной в старом распоряжении, нельзя?

— Нельзя. Никакое письмо не может изменить текст распоряжения главы.

Я нашла Сергея Петровича в кабинете под лестницей, больше похожем на чулан.

— Как такое могло получиться? — спросила я его.

— Да очень просто. В 1997 году город решил посчитать свою собственность. Мы взяли данные из ЖЭКов и посчитали.

— А почему не из ПИБов?

— В ПИБах данные еще не были внесены в компьютеры, а в ЖЭКах уже были.

Вот и все. Как и большинство ларчиков, этот открывался просто.

— А когда будет готово новое распоряжение? — нетерпеливо спросила я. — У нас горит сделка, нам нужно срочно.

— Я подготовлю сегодня, а потом оно должно пройти все службы. За примерно месяц-полтора.

Это была катастрофа. Нотариат мы планировали провести на следующий день. Выписка в 2000 году была документом обязательным для представления. Но, поскольку доля в праве собственности на квартиру, принадлежащая клиентке, была определена неправильно, ни один нотариус не стал бы проводить сделку. У меня за спиной — семнадцать клиентов, шесть объектов, и кто-то там сверху по цепи вот-вот родит. Что я скажу этим людям? Шесть агентов потратили массу времени и нервов, чтобы собрать цепь. И все рушилось из-за одной неправильной дроби.

— Какие службы визируют проект постановления? В каких кабинетах они сидят?

Сергей Петрович посмотрел на меня как на Дон Кихота, идущего в бой с ветряными мельницами, и огласил весь список. Попрощавшись с ним, я вышла из чулана и пошла в кабинет, числившийся в списке первым. Из таблички на двери следовало, что день был неприемным. Беспокоить чиновников в неприемное время — все равно что беспокоить льва, обедающего антилопой. Но деваться было некуда. Я постучала и вошла. В кабинете сидели четыре дамы. Я объяснила, зачем пришла.

— Вы что, не видите, что приема сейчас нет? — спросила меня Главная Чиновница Кабинета.

— Вижу. Но ошибку сделала администрация. А пострадают семнадцать человек. И кто-то там вот-вот родит.

Вздохнув, я вышла из кабинета и бегом отправилась в ближайший магазин. Бегом — сильно сказано. Чувствовала я себя очень плохо. Меня знобило так, что стучали зубы, болела голова и ломило все суставы разом. В магазине я купила коробку конфет — самую большую, какую нашли продавцы, бутылку коньяка и вернулась в администрацию.

Увидев меня снова, дамы вовсе не выразили радости.

— Девочки, — сказала я мрачно. — Я понимаю, что у вас работа не сахар. И понимаю, что у меня нет прав что-то от вас требовать. Я просто прошу отнестись к ситуации с пониманием. Это вам к кофе от меня и моей клиентки.

С этими словами я поставила на стол коньяк и положила конфеты. Выражения на лицах изменились.

— Пожалуйста, ускорьте этот вопрос, насколько возможно. А я, кажется, заболела, — закончила я и, оставив свою визитку, ушла.

Вернувшись домой, я позвонила менеджеру покупателей и сообщила новости. После чего он заорал так, что пластик телефонной трубки закипел от перегрева. Но кричи не кричи, изменить что-то было уже нельзя. Никто не мог предвидеть такой ошибки. За все время работы в недвижимости я ни разу не слышала, чтобы кто-то еще сталкивался с подобной проблемой. Менеджеры в нашем агентстве, через которых прошли сотни сделок, говорили, что им тоже не приходилось такого видеть.

Закончив разговор, я измерила температуру. На градуснике было 39. У меня начался грипп.

Жар держался несколько дней. Я лежала в постели. Сил ходить по кабинетам у меня не было. Но в этом и не было нужды. Каждый день мне звонили из администрации и рассказывали, какие службы уже рассмотрели постановление. Не знаю, что было тому причиной — коньяк, мои стучащие от озноба зубы или невинно пострадавшие клиенты, но чиновницы прониклись сочувствием и делали все возможное и невозможное, чтобы ускорить подготовку документа. Каждый день звонил менеджер и скрежетал зубами в трубку. Вся цепь ждала, когда будет готова справка.

Документ был завизирован всеми службами за рекордно короткое время — четыре рабочих дня, и на пятый глава администрации поставил на нем подпись. С учетом выходных дней прошла уже неделя. Я чувствовала себя лучше и готова была забрать постановление. Но мне объяснили, что на руки частному лицу его никто не отдаст. Сначала курьер должен доставить его в агентство по приватизации. Там внесут исправления в свою базу, а потом уже доставят его в ГБР.

Мы провели нотариат на десятый день. Все вздохнули с облегчением. Когда договоры были зарегистрированы, мы с Еленой Сергеевной пришли получать деньги за проданную комнату. Встретившись у банка, мы разговаривали, дожидаясь менеджера, который должен был вскрыть ячейку и выдать нам деньги. Того самого, который каждый день говорил мне, что он думает об агентах, срывающих сделки. Менеджер опаздывал. Прошло уже полчаса. Я нервничала. Риелтор может опоздать — все мы люди, может заболеть, но не прийти на выдачу денег клиентам он может только в одном случае — если он умер. Простояв еще пятнадцать минут, мы пошли искать телефон-автомат. Мобильных еще не было. Как мы без них работали, сейчас уже трудно представить. Найдя работающий телефон, я позвонила менеджеру домой. К моему удивлению, он сам снял трубку. Выяснилось, что он просто забыл о том, что сегодня должен быть в банке. Забыл!

Деньги все-таки были получены нами на следующий день, а через несколько дней закончилась приватизация смежных комнат, и за них был внесен аванс. Над нами опять повисла цепь. Встречную покупку — двухкомнатную брежневку в прямой продаже — мы нашли за три дня. Для сделки требовалась еще одна справка — разрешение РОНО. Девочке, купившей изолированную комнату, еще не исполнилось восемнадцати лет — она была несовершеннолетней. От нее и ее родителей требовался отказ от права преимущественной покупки, с приложением согласия органов опеки.