Книга Могила тамплиера - Андрей Воронин

– Уже хочу, – признался главный редактор. – Только я даже не представляю, как на него выйти.

– Эх, вы, охотник за информацией, акула пера, пиранья масс-медиа... Вы что-то говорили о финансовых документах. Там же должны быть номера счетов, с которых поступали деньги...

– Идиот! – воскликнул главный редактор и, еще разок хлопнув себя по лбу ("Недаром он у него такой лысый, – подумал Глеб, с чувством выполненного долга закуривая сигарету, – такого никакая растительность не выдержит!"), схватился за телефон, чтобы позвонить в бухгалтерию.

Уже собираясь уходить, Сиверов заметил на столе у редактора свежий выпуск газеты. Номер был развернут где-то посередине – видимо, редактор коротал конец рабочего дня, просматривая творение рук своих и возглавляемого им коллектива. С разворота на Глеба смотрело мужское лицо, показавшееся ему смутно знакомым, – широкое, грубоватое, с остриженным под машинку черепом и густой, выдающейся вперед, квадратной, как дворницкая лопата, бородищей. Усы с лихо и старомодно закрученными кверху кончиками тоже выглядели очень знакомо. Углядев между бородой и верхним краем какого-то белого балахона поблескивающий металлом высокий кольчужный воротник, Глеб наконец вспомнил, где видел этого человека: вчера, на берегу, где молодежь демонстрировала друг другу силу своих рук и крепость черепов. "ЗАМОСКВОРЕЦКИЕ ТАМПЛИЕРЫ", – гласил заголовок.

"О господи", – подумал Глеб и, постучав по фотографии пальцем, спросил:

– Развиваете тему?

– Помешались все на этих тамплиерах, – буркнул главный редактор.

– Что есть, то есть, – вздохнув, согласился Сиверов.

* * *

Ярко-красная, как ей и полагается, "каррера" плавно катилась по Кутузовскому, почти беззвучно летя сквозь россыпи ярких ночных огней. Длинноволосый гитарист, когда-то представлявшийся Юрисом, сидел на водительском месте, положив ладони на обтянутый губчатой резиной обод рулевого колеса, которым лишь изредка чуть-чуть пошевеливал. Он вел машину, получая огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие от ее послушной, маневренной мощи, от низкой спортивной посадки, от сознания того, что ведет новенький, с иголочки, "порше", способный без проблем выдать на прямой больше трехсот километров в час, а более всего – от близости своей спутницы, тонкий аромат духов которой в данный момент ласкал его обоняние.

Спутница его, снова превратившаяся в платиновую блондинку, из-за черной облегающей одежды и надвинутого на лоб, тоже черного, кепи с длинным козырьком сегодня напоминала не столько Шерон Стоун, сколько другую голливудскую актрису, Ким Бессинджер, в роли профессиональной грабительницы банков. "Настоящая Маккой" – так, кажется, назывался тот фильм; а впрочем, какая разница? Рядом с этой женщиной Голливуд отдыхал – так, во всяком случае, считал водитель красной "карреры", в груди которого давно и непрерывно бурлила гремучая смесь неразделенной любви и взаимной ненависти.

На коленях у женщины лежал включенный ноутбук, изящные пальцы в тончайших латексных перчатках то живо порхали по клавиатуре, то замирали на какое-то время, а потом снова принимались порхать, и на экране возникали все новые и новые столбцы каких-то цифр и уродливых значков, смысл которых понятен только профессиональным программистам.

Расположенный между сиденьями багажный ящичек, обычно запираемый на ключ, в данный момент был открыт. Внутри лежал купленный полчаса назад мобильный телефон, через беспроводной инфракрасный порт подключенный к ноутбуку. Женщина работала в Интернете – точнее, в единой банковской электронной системе. Уже ненужная пластиковая кредитная карточка Дубова торчала из нагрудного кармашка ее черного комбинезона. В данный момент этот комбинезон выглядел как рабочая одежда, но мог при желании с успехом сойти за сверхмодный вечерний наряд – все зависело от его владелицы, которой было достаточно расправить плечи, выпрямить спину и тряхнуть волосами, чтобы это волшебное преображение свершилось.

– Не знал, что ты еще и это умеешь, – на мгновение оторвав взгляд от дороги, чтобы полюбоваться ее сосредоточенно склоненным, подсвеченным голубоватым сиянием экрана профилем, сказал водитель.

– Я многое умею, а ты многого обо мне не знаешь, – отозвалась она, сосредоточенно хмуря брови.

– К сожалению или к счастью? – осведомился он.

– Для кого как, – ответила она. – Помолчи, пожалуйста, ты мне мешаешь.

Справа опять мягко застрекотали клавиши, потом один за другим раздались три резких, энергичных удара – так обычно бьют по клавише ввода, когда желаемый результат достигнут, – и женский голос с едва ощутимым прибалтийским акцентом произнес:

– Ну вот, готово. Как говорят американцы, "here am I" – я на месте. Ты помнишь номер своего счета? Подбросить тебе пару миллиончиков?

Голос у нее был непривычно веселый – она торжествовала. Господи, да было ли в ее жизни хоть что-нибудь, кроме сплошной, непрерывной череды побед?

– Чтобы меня взяли за жабры при попытке их получить? – хмуро откликнулся он. – Благодарю покорно. Лучше займись делом.

– Уже занимаюсь, – ответила она.

Блондин заметил, что она действительно быстро списывает что-то с экрана компьютера на листок блокнота.

– Готово, – повторила она и, щелкнув кнопкой шариковой ручки, спрятала ее вместе с блокнотом в карман комбинезона. – Теперь он наш.

Блондин заметил, что, произнеся эти слова, напарница помрачнела: сообразила, наверное, что они значат для того, о ком она говорила. "Ничего, переживешь, – злорадно подумал он. – Да, переживешь... если ОН позволит".

– Сверни в боковую улицу, – потребовала она. – Мне нужна урна.

– Что тебе нужно?!

– Урна. Это такой сосуд, куда бросают мусор. Совершенствуйся в великом и могучем русском языке... солнце.

Он отпустил короткое непечатное словечко и резко, не подавая никаких сигналов, в визге горящей резины и возмущенном нытье клаксонов через двойную разделительную полосу повернул налево, в открывшийся там проезд. В таком отчаянном маневре не было никакой нужды; так ездят только пьяные да те, кто уходит от погони. Сидевший за рулем красного "поршака" блондин был трезв как стеклышко и точно знал, что за ним никто не гонится, но он, во-первых, был раздражен и уязвлен только что прозвучавшей в его адрес колкостью, а во-вторых, не лихачить, сидя за рулем этой машины, было по-настоящему трудно.

– Кретин, – констатировала его спутница.

– Что, замочила штанишки? Не беспокойся, за рулем ас. А если что, ремонт за мой счет.

– Главное, чтобы осталось, что ремонтировать. Ты ведешь себя как пьяный подросток. Нам нельзя привлекать внимание, а ты...

– Чтобы не привлекать внимание, надо ездить на "Жигулях", – резонно возразил водитель. – Ну, вот тебе урна. Пользуйся на здоровье.

Машина резко затормозила, снова завизжав резиной и оставив на асфальте плохо освещенной улицы две черных полосы. Чтобы не удариться головой о ветровое стекло, женщине пришлось упереться рукой в переднюю панель. Другой рукой она придержала на коленях ноутбук, который все еще продолжал работать, в автоматическом режиме без какой бы то ни было необходимости перебирая бесчисленные файлы единой банковской системы.