Книга Мученик - Рори Клементс

Дом был милым, хотя и старым, нуждающимся в уходе зданием. Лет сорок тому назад, прежде чем перейти во владение графов Танахилл, это был городской дом епископов и священников прочих санов. К дому примыкал длинный и просторный сад, который спускался к Темзе, где был устроен причал со ступеньками, чтобы можно было без труда сесть в шлюпку. Дом стоял почти вплотную к особняку графа Лестера и королевскому дворцу Сомерсет-Хауз, что было не слишком удобно для семьи, придерживавшейся старой веры, когда многие из их окружения исповедовали новую.

Обычно горничные, слуги и их хозяйка отправлялись спать с наступлением сумерек, но сегодня по всему особняку Танахилл горели свечи. Экономка Эми Спинк распорядилась, чтобы на кухне запекли двух кур и крестец говядины. Был еще суп, зимние овощи и засахаренные фрукты. В семь начали прибывать гости. Сначала семейство Воксов, затем Брауны, а следом за ними Трешамы и господин Свитин Уэллс, сумрачный и сутулый. Господин Уэллс был самым частым гостем графини. Роуз знала всех гостей, и то, что все они были католиками, но ее это не заботило. Хозяева были уважительны и добры к ней. Религиозные разговоры Роуз не интересовали: сама она раз в неделю по воскресеньям ходила в англиканскую приходскую церковь, да и то лишь потому, что не делай она этого, то по закону ей пришлось бы заплатить штраф.

Последних двух прибывших гостей Роуз не знала, их представили как господина Коттона и господина Вуда. Она сделала перед ними реверанс, ибо они были хорошо одеты, как джентри. Когда три служанки — Роуз, госпожа Спинк и Беатрис Фоллоу, которой было всего лишь одиннадцать лет, — вышли из обеденной залы, наверху в комнате Роуз заплакал ребенок. Она замерла на полушаге.

— Пожалуйста, только не это, — произнесла она одними губами. Каждый мускул ее тела напрягся. Ей придется подняться к ребенку, хотя она хорошо знала, что никакое укачивание не остановит этот нечеловеческий крик. Только ее молоко могло ненадолго остановить этот, похожий на кошачий вой, плач, насытившись, ребенок наконец засыпал. Однако он уже проспал два часа и вряд ли заснет снова до полуночи.

— Эми, мне придется пойти к нему, — сказала она. — Похоже, этой ночью будет не до сна.

Эми кивнула.

— Все в порядке, Роуз, дорогая. Возвращайся, когда сможешь. Мы с Беатрис справимся.

Роуз стояла в своей маленькой комнатке на самом верху и смотрела на ребенка, лежащего в корзинке. С минуту она просто разглядывала круглую голову младенца с низко посаженными ушами. Его странные лягушачьи черные глаза, широко посаженные, непонимающе таращились на нее. Рот был широко раскрыт: ребенок заходился в плаче. Она считала его чудовищем, каким-то диковинным животным. Она могла бы задушить его подушкой, и жизнь, словно пламя затушенной свечи, покинула бы его. Временами ей казалось, что ее посетил злой дух и поместил это отродье в ее чрево, но затем она вспоминала, что это был не ее ребенок, она его не рожала, а ее настоящего сына звали Уильям Эдмунд и он был просто чудесным малышом. Кто же подменил его?

Она расстегнула рубашку и, взяв ребенка из корзинки, поднесла его к груди. Требовательно открытым ртом, как клюв у только что вылупившегося птенца, он схватил сосок и принялся жадно сосать. Она вдруг подумала, что должна как-то назвать его. Она не могла называть его Эдмунд или Уильям, потому что это было имя ее собственного ребенка. Может, ей называть его Роберт в память о ее покойном отце. Крещен ли он?

Держа сосущего грудь ребенка на руках, Роуз откинулась на подушку, позволив всем этим мыслям и вопросам блуждать в ее разуме, и задремала. Она почти заснула, когда услышала тихий стук в дверь.

— Это Эми. Миледи попросила, чтобы ты принесла ребенка.

Ребенок тут же принялся орать.

— Зачем, ведь там гости? — вздохнула Роуз. Она была многим обязана графине: мало кто взял бы на работу молодую вдову с ребенком.

Роуз спустилась вниз. Тарелки со стола уже были убраны, и гости тихо переговаривались, потягивая вино. Роуз стояла в дверном проеме, укачивая спеленатого младенца. Он голосил так, что уши закладывало. Гости обернулись к Роуз. Леди Танахилл встала и подошла к ней. Она коснулась ее и подвела к столу. Улыбаясь, она взяла из ее рук ребенка и показала присутствующим.

— Это подкидыш Роуз, — сказал она, не обращая внимания на непрекращающийся плач. — Ее собственный ребенок был украден, когда она была на рынке, а этого ей оставили вместо ее малыша. Судьи и констебль ничего не сделали, чтобы отыскать ее ребенка, Уильяма Эдмунда, но Роуз продолжает заботиться об этом малыше. Так она проявляет истинное благочестие, ибо это дитя одно из созданий Божьих, и ей воздастся за ее труды. — Она улыбнулась Роуз. — Надеюсь, мой вольный пересказ твоей трагической истории тебя не обидел. Нет ничего хуже, чем вот так потерять ребенка. Не каждая женщина согласилась бы взвалить на себя подобную обузу. — Она подняла головку ребенка, чтобы гости смогли рассмотреть его получше. — Как вы видите, этот ребенок не похож на обычных детей.

Гости с интересом и сочувствием рассматривали ребенка. Женщины поднялись со своих мест и сгрудились вокруг, чтобы увидеть его поближе и дотронуться до его лица. Роуз Дауни в изумлении смотрела на происходящее. Она и подумать не могла, что этот ребенок может вызвать такой интерес и сострадание.

— Отец Коттон, — наконец произнесла графиня, — благословите малыша.

Коттон взял ребенка из ее рук. Держа его на одной руке, другой он нежно погладил маленькое личико. Затем он произнес несколько слов на латыни и осенил его лоб крестным знамением. Ребенок прекратил плач. Коттон отдал ребенка Роуз.

— Pax vobiscum,[49]дитя мое, — сказал он ей. — Воистину из всех женщин на тебя ниспослано благословение, ибо ты избрана Им заботиться об этом ребенке, так же как когда-то была избрана Дева Мария.

Роуз промолчала. Она не знала, что ответить. Все ей улыбались, но она чувствовала себя маленькой и ничтожной, особенно рядом с этим человеком, наделенным таким даром. Если бы она не знала, что он — католический священник, то решила, что он колдун, заклинающий детей. Она торопливо сделала реверанс перед графиней, затем вернулась в комнату. Ее встретили Эми и Беатрис, которые стояли у дверей и все видели.

— Как он это сделал? — спросила Беатрис. — Это наверняка какой-то фокус.

— Если честно, то мне показалось, что это колдовство, — сказала Эми, — но если оно позволит тебе выспаться… — Она наклонилась к Роуз и зашептала ей в ухо: — Он останется здесь, его спрячут, только никому не говори, или у нас будут большие неприятности. Я знаю, что ты не разделяешь нашей веры, но ты хороший человек. Если повезет, отец Коттон сможет успокаивать ребенка, когда тебе понадобится отдых.

Роуз было стыдно от тех ужасных мыслей, что вертелись в ее голове. Она знала, что отец Коттон был именно тем человеком, которого разыскивал Ричард Топклифф. Она подумала, что, если она выдаст его, Топклифф поможет ей найти Уильяма Эдмунда и вернет его целым и невредимым. Если ради этого ей придется ублажать его или предать не только Коттона, но и ее благодетельницу и всех домочадцев, она согласится. Любая мать сделает все ради своего дитя.