Книга Конформист - Альберто Моравиа

— Ты сердишься, что я не дала тебе поспать? Ты предпочел бы не ходить к Квадри?

— Напротив, ты очень хорошо сделала, — ответил Марчелло, выходя впереди нее в коридор.

Сейчас он приободрился и, казалось, уже не восставал против своей судьбы. Поток энергии по-прежнему тек сквозь его тело, но легко и безболезненно, как по естественному руслу. На улице, на набережной Сены, он посмотрел на серый профиль огромного города, раскинувшегося под просторным ясным небом. Перед ним выстроились в ряд лотки со старыми книгами, прохожие шли не спеша, останавливаясь, чтобы покопаться в них. Ему показалось даже, что он снова увидел плохо одетого юношу с книгой под мышкой, который шел по тротуару по направлению к Нотр-Дам. А может, это был кто-то другой, похожий на него одеждой, манерами и судьбой. Но Марчелло теперь смотрел на него без зависти, хотя и с холодным и неизменным чувством бессилия. Мимо ехало такси, он остановил его, сделав знак рукой, и сел вслед за Джулией, назвав адрес Квадри.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Когда Марчелло вошел в дом Квадри, то сразу был поражен его отличием от римской квартиры профессора. Теперь Квадри жил в современном квартале, в глубине извилистой улочки, в одном из зданий со множеством прямоугольных балконов, выступавших из ровного фасада, похожем на комод с раскрытыми ящиками.

Внутри разница была еще ощутимее: римская квартира — старая, темная, загроможденная мебелью, книгами, бумагами — была пыльной и запущенной; в этой же, новой, светлой, чистенькой, было мало мебели и никаких следов научных занятий. Марчелло с Джулией несколько минут прождали в просторной и пустой гостиной, где только в углу вокруг стола со стеклянной столешницей стояло несколько кресел. Единственной особенностью, свидетельствовавшей о не вполне обычном вкусе, была большая картина художника-кубиста, висевшая на одной из стен, — холодная, декоративная смесь разноцветных сфер, кубов, цилиндров и параллельных линий. Книг, так поразивших Марчелло в Риме, не было вовсе. Он смотрел на натертый воском паркет, на длинные светлые занавески, на голые стены, и ему казалось, что он участвует в изящной, сделанной на скорую руку постановке современного театра с небольшим числом действующих лиц, построенной на одной сюжетной линии. Несомненно, главными героями в ней были он и Квадри, и, хотя сюжет был ему теперь известен, Марчелло показалось вдруг, что не все персонажи присутствуют на сцене. Кого-то еще не хватало, и как знать, быть может, появление этого незнакомца могло все совершенно изменить.

Словно в подтверждение этого смутного предчувствия дверь в глубине гостиной открылась, и вместо Квадри вошла молодая женщина, вероятно, та самая, что говорила с Марчелло по-французски по телефону. Она приближалась к ним по зеркальному полу, высокая, поразительно гибкая и грациозная, в летнем белом платье с расширяющейся книзу юбкой. Марчелло украдкой и с удовольствием невольно засмотрелся на четкие очертания ее тела, вырисовывавшегося под прозрачным платьем, изящного тела гимнастки или танцовщицы. Потом он взглянул на ее лицо, и у него возникла уверенность, что он уже видел ее раньше, хотя и не мог вспомнить где и когда. Она подошла к Джулии, с почти ласковой непринужденностью пожала ей обе руки и объяснила на правильном итальянском, но с сильным французским акцентом, что профессор занят и выйдет через несколько минут. Марчелло она поприветствовала издали, менее сердечно и даже как будто мимоходом. Пока она беседовала с Джулией, Марчелло внимательно разглядывал ее, пытаясь разобраться, откуда у него возникло смутное ощущение, что он ее уже знает. Она была высокого роста, с большими руками и ногами, широкоплечая, с невероятно тонкой талией, которую подчеркивали пышная грудь и широкие бедра. Бледное лицо без всякой косметики, несвежее и словно помятое, хотя и молодое, отличалось живым, беспокойно-тревожным и непосредственным выражением. Где он уже видел ее? Словно почувствовав, что за ней наблюдают, она внезапно повернулась к нему, и он сразу вспомнил, где встречал ее, точнее, женщину, на нее похожую: в доме терпимости в С., когда, войдя в общую залу, чтобы взять свою шляпу, увидел Орландо в компании проститутки Луизы. Сказать по правде, сходство состояло лишь в особой форме, белизне и сиянии лба. В остальном обе они существенно различались. У проститутки был широкий, тонкогубый рот, у этой — маленький, пухлый, круглый, похожий на маленькую розу с плотными, чуть привядшими лепестками. Рука проститутки была женственной, гладкой, чувственной, у этой — почти мужская, жесткая, красная, нервная. Наконец, у проститутки был противный хриплый голос, часто встречающийся среди женщин ее профессии, у этой, напротив, голос был сухим, звонким, приятным и звучал словно размеренная, утонченная музыка — то был светский голос.

Марчелло отметил черты сходства и различия, а затем, пока женщина беседовала с Джулией, обратил внимание и на ее крайнюю холодность по отношению к нему. Возможно, подумал он, Квадри рассказал ей о его политических симпатиях, и она предпочла бы не принимать его. Он спрашивал себя, кем она могла бы быть: Квадри, насколько он помнил, не был женат, женщина же своими официальными манерами походила на секретаршу или, по крайней мере, на поклонницу, играющую роль секретарши. Он вспомнил чувство, испытанное им в С., когда увидел, как проститутка Луиза поднимается по лестнице рядом с Орландо: чувство беспомощного возмущения, мучительной жалости, и вдруг понял, что в действительности это было не что иное, как чувственное желание, замаскированное духовной ревностью; теперь оно вновь вернулось к нему без всяких прикрас, и он испытывал его к женщине, сидевшей напротив. Она нравилась ему, по-новому, волнующе, и он хотел нравиться ей, поэтому враждебность, сквозившая в каждом ее жесте, горько печалила его. Наконец он вымолвил, невольно думая не о Квадри, а о ней:

У меня такое впечатление, что наш визит неприятен профессору… вероятно, он очень занят.

Женщина ответила сразу, не глядя на него:

Напротив, муж сказал мне, что увидится с вами с удовольствием… он прекрасно вас помнит. Все, кто приезжает из Италии, находят здесь радушный прием… Он действительно очень занят, но ваш визит ему особенно приятен. Погодите, я пойду посмотрю, не освободился ли он. — Эти слова были произнесены с неожиданной любезностью, согревшей сердце Марчелло.

Когда женщина вышла, Джулия спросила, однако без всякого любопытства:

— Почему ты считаешь, что профессору Квадри будет неприятно нас видеть?

Марчелло спокойно ответил:

— Меня заставило так подумать враждебное отношение этой синьоры.

Странно! — воскликнула Джулия. — На меня она произвела противоположное впечатление… мне показалось, что она так рада нам, словно мы уже были знакомы. Ты ее видел раньше?

— Нет, — ответил Марчелло с ощущением, что говорит неправду, — я даже не знаю, кто она.

— Разве она не жена профессора?

— Не знаю, по-моему, Квадри не женат; может быть, это его секретарша.

Но она же сказала: "мой муж"! — удивленно воскликнула Джулия. — Что с тобой? Она ведь сказала: "мой муж"… о чем же ты думал?