Книга Пираты южных морей - Говард Пайл

«И вот капитан Голдсэк все ходит и ходит, с трудом переставляя ноги, все высматривает на дне свои сокровища».

Иллюстрация Говарда Пайла к книге Уильяма Шарпа «Капитан Голдсэк» (1902)

Глава VII

Капитан Скарфилд

Автору сего правдивого повествования ни разу не удалось обнаружить в историях об известных пиратах подробное и удовлетворительное описание жизни и смерти капитана Джека Скарфилда. Конечно же, некоторые сведения о его смерти, равно как и о гибели его шхуны можно почерпнуть из рапорта лейтенанта Мэйнваринга, ныне хранящегося в архиве Адмиралтейства. Однако отчет этот на редкость бесстрастный и написан сухим невыразительным языком. Никакие другие источники автору не известны, за исключением разве что дешевой книжицы, опубликованной неким Айсаей Томасом в Ньюберипорте примерно в 1821–1822 годах и озаглавленной «Подлинная история жизни и смерти капитана Джека Скарфилда». Автор сего повествования считает своим долгом воссоздать более подробное жизнеописание столь выдающегося представителя пиратского ремесла и, дабы сделать чтение для тех, кто решится последовать за ним до самого финала, более занимательным, полагает необходимым изложить события в форме беллетристики.

1

Элиейзер Купер, более известный в Филадельфии как капитан Купер, являлся видным квакером, или членом «Общества друзей», как именовали себя те, кто входил в эту религиозную христианскую общину. Купер частенько вел собрания, а также сам выступал по тем или иным вопросам. Вернувшись домой из очередного плавания, капитан никогда не пропускал собраний общины, которые проходили по воскресеньям и четвергам, и горожане почитали его добропорядочным христианином, прекрасным семьянином и образцом деловой честности.

Впрочем, для нашего повествования более существенно иное обстоятельство, а именно: капитан Купер принадлежал к тому разряду шкиперов-купцов, что перевозили свой собственный товар на своих собственных судах, коими сами же и командовали, и на палубах которых лично проворачивали сделки. Наш герой владел крупной быстроходной шхуной «Элиза Купер, Филадельфия», названной в честь любимой жены. Вот уже много лет капитан плавал по Вест-Индии, неизменно продавая на островах пшеничную и кукурузную муку.

В период Англо-американской войны 1812–1814 годов Куперу, как это было всем известно, удалось сколотить гигантское состояние, ибо цены на муку на французских, испанских, голландских и датских островах, отрезанных от всего остального мира британской блокадой, подскочили просто до заоблачных высот.

Разумеется, здесь капитан Купер шел на невероятный риск, однако этому отважному человеку неизменно сопутствовала удача, и он продавал свой товар с такой фантастической прибылью, что к концу войны оказался одним из богатейших купцов родного города.

Поговаривали, что якобы его счет в местном банке составляет просто астрономическую сумму, и еще ходил слух, будто Купер однажды принес туда целый сундук иностранных серебряных монет, стоимость которых в переводе на американскую валюту составила более сорока двух тысяч долларов — сумма по тем временам колоссальная.

Капитан Купер был высоким костлявым человеком. Лицо его, худое и строгое, никогда не озарялось улыбкой и неизменно сохраняло выражение такой сдержанности и непоколебимой рассудительности, что казалось чуть ли не восковой маской. Под стать внешности капитана была и его манера общаться, сухая и сдержанная; словом, Купер был типичным добропорядочным квакером.

Он проживал на Фронт-стрит, у подножия Спрус-Хилл, в весьма симпатичном старомодном доме, куда моряку так приятно возвращаться из далеких странствий. Позади здания к реке круто спускалась лужайка. С южной стороны располагались пристань и склады, а на северной были разбиты фруктовый сад и огород, разросшиеся пышным цветом. Крыльцо и часть лужайки укрывали два больших каштановых дерева, и так приятно было в жаркий летний день сидеть в их тени, устремив взгляд вниз, где сквозь заросли самшита поблескивала река.

К тому времени, когда начинается наше повествование, — то есть приблизительно к 1820 году — сия собственность значительно поднялась в цене, и капитан не раз получал заманчивые предложения. Но поскольку дом этот принадлежал его предкам с давних времен, а сам Элиейзер Купер был достаточно богат, чтобы потакать своим прихотям, он даже и слышать не хотел о том, чтобы продать родовое гнездо, пусть даже сделка эта и сулила невероятную прибыль.

Как было сказано, капитан жил в симпатичном старомодном доме, который вдобавок поражал своей безупречной и какой-то всеохватывающей чистотой: ослепительно блестел дверной колокол; медные заклепки на кожаной мебели, которой была набита гостиная, сияли, словно звезды на небе; а деревянный, посыпанный мелким песком пол прихожей, где вечно царил стойкий, но ненавязчивый аромат мыла, был до такой степени истерт бесчисленными чистками, что шляпки гвоздей уже возвышались над досками.

Элиейзер Купер и его жена детей не имели, однако радостное оживление юности временами все-таки царило в этом огромном старинном доме. Супруги взяли на воспитание Люсинду Фэрбенкс, племянницу капитана Купера, дочь его единственной сестры. К тому времени, с которого начинается наш рассказ, Люсинда была хорошенькой бойкой девушкой лет восемнадцати-двадцати, всеобщей любимицей квакерской общины города.

«Он нашел, что капитан весьма приятен и общителен».

Иллюстрация Говарда Пайла к книге Томаса Джанвиера «Морские разбойники Нью-Йорка» (1894)

А теперь осталось представить читателю последнее и, пожалуй, самое главное действующее лицо повествования — лейтенанта Джеймса Мэйнваринга. Последние двенадцать месяцев или около того он был весьма частым гостем в доме Куперов. Это был широкоплечий, румяный и крепкий молодой человек лет двадцати шести — двадцати восьми. Его также уважали в городе, к тому же было одно обстоятельство, которое сделало его в глазах местного общества чуть ли не героем: во время памятного сражения с английским фрегатом «Герьер» (речь идет о событиях Англо-американской войны) лейтенант не только находился на борту «Конституции», но и лично поднес запал к первой выстрелившей пушке.

Мать Джеймса Мэйнваринга и Элиза Купер вот уже много лет были близкими подругами, так что визиты, которые молодой офицер во время отпуска наносил в дом капитана, никого особо не удивляли. По пять раз в неделю он по вечерам скрашивал одиночество дам или же, если капитану Куперу случалось оказаться дома, выкуривал трубочку-другую в обществе хозяина, пропускал рюмашку знаменитого ямайского рома старинной выдержки из его запасов либо же по вечерам играл вместе со всей семьей в роббер. Навряд ли кто из представителей старшего поколения догадывался об истинной причине его визитов, еще менее они подозревали, что Люсинда отвечает на чувства лейтенанта взаимностью.