Книга Нефертари. Царица египетская - Мишель Моран

— Потому что они — великие люди, — ответила Уосерит, — и отбрасывают большую тень. Но ты идешь своим путем. Ты становишься помощницей и советницей Рамсеса. Если ты дашь Египту наследника, у народа будет меньше причин желать возвышения Исет.

Глава тринадцатая КАЖДЫЙ ОТВЕЧАЕТ ЗА СЕБЯ

— Госпожа! — раздался за дверью голос Мерит. — Госпожа, началось!

Я посмотрела на Уосерит, а Пасер открыл дверь, и перед нами предстала моя няня с пылающим лицом.

— Господин советник… госпожа… — Мерит поклонилась Пасеру и жрице и шагнула в комнату. — У госпожи Исет начались роды.

Я вскочила, но Уосерит предостерегающе подняла руку.

— Ступай оденься как подобает. Пусть Рамсес видит Исет вспотевшей, а тебя — юной и свежей.

Сердце у меня забилось быстрее. Ведь Исет может и умереть во время родов. Нет, нельзя, чтобы Таурт услышала такие мысли. Богиня накажет меня за злобу и недоброжелательство.

— Никто не может предсказать приход Анубиса, — решительно заявила Уосерит, — но если Исет переживет роды, не жди, что Рамсес так и будет ходить к тебе каждую ночь, как последние месяцы. Он должен чтить обычаи и проведет с ней положенные десять дней.

— Рядом с кричащим младенцем?

— Нет, конечно, — ответила Мерит. — Дитя будет спать с кормилицей.

Я отправилась к себе и надела самый лучший наряд и самый красивый парик. Когда Мерит красила мне глаза, во дворце зазвонили колокола.

— Если три раза, значит сын, — прошептала няня.

Мы слушали, затаив дыхание. Колокола отсчитали три удара, потом был перерыв, потом жрицы зазвонили снова. Я бросилась вон из покоев.

— А плащ? — крикнула Мерит вслед. — Холодно же!

Но я не чувствовала утренней прохлады. Как повлияет на Рамсеса рождение сына? Не станет ли он приходить ко мне реже, не начнет ли проводить больше времени с Исет? Я спешила по залам дворца к родильному покою, выстроенному еще моим дедом. Завидев толпящихся у дверей придворных, я остановилась. Внутрь никого не пускали.

Хенуттауи при виде меня улыбнулась.

— А, царевна Нефертари. — Жрица окинула оценивающим взглядом мой наряд. — Моя сестра сделала из тебя маленькую царицу и рассчитывала усадить на трон рядом с Рамсесом, как главную супругу фараона. Только теперь ничего не выйдет.

Я встретилась с ней взглядом.

— Откуда тебе знать? Никто не верит, что твоими устами говорит Исида.

Жрица вся подобралась, но тут увидела приближающуюся Уосерит и торжествующе прошептала:

— Исет только что родила Рамсесу сына, здорового царевича. Рамсес должен объявить ее главной женой.

— Да, Хенуттауи, — заметила Уосерит. — Ты, верно, рада. Ведь если бы не твои старания, ее дитя могло быть сыном Ашаи.

Красные губы Хенуттауи сжались в тонкую полоску. Я поняла, почему после того случая, когда Исет в гневе назвала это имя, Уосерит ни разу его не упомянула. Она ждала, собирала сведения.

Уосерит повернулась ко мне, и глаза ее сияли.

— Видишь ли, Нефертари, до того как выйти замуж за Рамсеса, Исет любила молодого хабиру по имени Ашаи. К сожалению, он был простой живописец. Однажды бабка Исет застала их в комнате вдвоем и пригрозила, что лишит внучку наследства, но влюбленная Исет не испугалась. Об этом стало известно Хенуттауи, которая усмотрела интересную возможность: красивая девушка из гарема, одного возраста с Рамсесом, имеющая тайное увлечение. Вот бы чем воспользоваться! Зная мою сестрицу, могу предположить, что она даже наняла кого-нибудь — припугнуть Ашаи.

Хенуттауи злобно произнесла:

— Ты позоришь богиню Хатор своей ложью.

Уосерит продолжила заговорщицким тоном:

— И вот к молодому хабиру, простому живописцу, является какой-нибудь слуга — нет, кто-то более могущественный: например, верховный жрец с леопардовой шкурой на плечах — и сообщает, что девушка, в которую тот влюблен, предназначена в жены самому царевичу. У любого хватит разума отступиться. Ашаи оставил Исет, взял себе девушку из своего племени; больше он не стоял на пути Исет к престолу. Взамен моя сестра собиралась просить покровительства своему храму. Исет, разумеется, думает, что Ашаи ее просто-напросто разлюбил. А если она услышит о поступке моей сестры?

Не знаю, откуда Уосерит все это узнала; столь важные сведения она поднесла мне словно на блюдечке.

— У Нефертари хватит ума молчать, — пригрозила Хенуттауи. — Пусть только заговорит, я подниму против нее всех жрецов в Фивах.

Уосерит пожала плечами.

— Они и так все против нее. Думаешь, мы не понимаем — имей ты возможность погубить Нефертари, давно бы погубила.

Двери родильного покоя распахнулись. Появился счастливый Рамсес, и я почувствовала укол ревности: это счастье ему подарила Исет.

— Улыбайся! — шепнула Уосерит.

— Нефертари! — крикнул Рамсес на весь зал, и у меня мелькнула эгоистичная мысль, что, быть может, его услышит Исет в родильном покое.

Он устремился к нам, пробираясь среди кланяющихся придворных.

— Ты уже знаешь? — радостно спросил он.

— Да, — улыбнулась я. Правда, моя улыбка напоминала, наверное, гримасу Беса. — У тебя сын.

— Исет здорова. Она даже попросила принести ей арфу. Ты когда-нибудь слышала, чтобы так быстро оправлялись после родов?

— Нет, — ответила я, стараясь не показать, как мне тяжело. — Наверное, боги хранят наш дом.

Рамсесу было приятно это слышать. Легкий сквозняк задел его немес, голубые и белые полосы затрепетали; Рамсес буквально сиял, несмотря на серый утренний свет. Никогда я не видела его таким гордым и снова пожалела, что не я тому причиной.

— Пусть готовятся к пиршеству, — сказал фараон. — Скажи моим советникам, что сегодня в Фивах праздник. Отдыхать будут все, до последнего ремесленника.

Жрицы, не переставая, били в колокола; в завешанной циновками комнате Пасера было чуть тише, чем в коридорах.

— Как его назвали? — мрачно спросила Уосерит.

— Акори, — ответил Пасер. — Но пусть это даже и мальчик, он вовсе не обязательно станет наследником. Он просто царевич.

— Старший царевич, — напомнила я. — И если Рамсес не назначит…

— Фараон никогда не говорил тебе, что хочет сделать тебя главной женой?

Я грустно покачала головой.

— Нет.

— Даже ночью, в твоих покоях? — настаивала Уосерит.

— Никогда.

— Чего же он ждет? — не унималась жрица.

— Наверное, чтобы Нефертари родила ему наследника.

Все мы посмотрели на мой живот. Хотя у меня недавно потемнели соски и, по мнению Мерит, это могло быть признаком беременности, стан мой за последний месяц не изменился.