Книга Девственники в хаки - Лесли Томас

– Справедливости, – подтвердил полковник. – Их профсоюзный босс побывал у меня сегодня утром и буквально рыл копытами землю. Пока все бунтовали, сказал он, рабочие прачечной оставались лояльными и стирали рубашки и гнилые солдатские кальсоны, а за это в них начали стрелять и искалечили уважаемого человека.

Бригг потрясенно внимал. После небольшой паузы полковник продолжил:

– Фактически, вчера вечером им ничто не угрожало, как, впрочем, и тебе, Бригг. Бунтовщиков задержали и рассеяли отряды майора Каспера и сержанта Фишера…

– Благодарю, сэр! – вставил Фишер и отдал честь.

– …Правда, не без своевременной помощи двух рот гуркхских стрелков и трех бронемашин, которые прибыли со стороны дамбы, чтобы навести здесь порядок.

– Так точно, сэр! – снова встрял Фишер, салютуя.

– А что будет со мной, сэр? – спросил Бригг, моргая. – Вы что-то говорили насчет справедливости…

– Совершенно верно, – печально вздохнул полковник. – Именно этого они и добиваются. Тебе грозит десять лет тюрьмы.

– О, Господи, сэр!… – ахнул Бригг.

– Не говоря уже о том, что нанесение увечья гражданскому лицу относится к компетенции военного трибунала, – добавил Бромли Пикеринг.

– Да, сэр, я понимаю.

– Однако, учитывая сложность обстановки и проявленную инициативу, что само по себе вовсе неплохо, а также принимая во внимание, что ты еще молодой солдат, который вполне может ошибиться, я принял решение не сообщать об инциденте в штаб. И да поможет Господь тому, кто расскажет об этом наверху! Если китайцы станут упорствовать, мы скажем, что не можем найти того, кто стрелял. Если они будут и дальше настаивать, мы сумеем доказать, что стрелял кто-то из мятежников.

– Спасибо, сэр! – от души поблагодарил командира Бригг. – Огромное вам спасибо.

– С другой стороны, мы обязаны выплатить пострадавшему какую-то компенсацию. Сделать это официально, не предавая дело ненужной огласке, нельзя, поэтому средства придется поискать в другом месте. Например, можно взять некоторую сумму из фонда, предназначенного на закупку спортинвентаря и других предметов второй необходимости. В конце концов, пальцы – это не предметы первой необходимости!

Полковник коротко рассмеялся, и Бригг попытался последовать его примеру, но вместо смеха у него изо рта выпал комочек грязи.

– Ты отделаешься шестинедельным содержанием, – сказал ему полковник. – Разумеется, все это будет совершенно неофициально. Каждый четверг ты будешь приходить ко мне в кабинет и класть деньги мне на стол. Не должно остаться никаких записей. Я даже не стану налагать на тебя взыскание по статье Б-252 «неподчинение приказу начальника».

– Благодарю, сэр, вы очень добры. Я буду приносить деньги, куда вы скажете.

– Вот и славно, – пробормотал полковник. – Это, пожалуй, все, что я хотел сказать. Можешь идти.

– Рядовой Бригг, вы свободны! – по-уставному гаркнул сержант Фишер своим могучим басом.

Бригг был у самых дверей, когда полковник неожиданно окликнул его.

– У старика, которому ты отстрелил пальцы, очень интересное имя, – сказал он. – Меня уверяли, что это совершенно нормальное и довольно распространенное китайское имя, но мне показалось, что тебе нелишне будет знать, кого поминать, пока в течение шести недель ты будешь сидеть без денег. Может быть хоть это немного тебя утешит…

Он поманил Бригга пальцем, и тот вернулся к столу. Фишер у дверей вытянул свою бизонью шею, но он был слишком далеко и не мог разглядеть имени пострадавшего, начертанного заглавными буквами на листе бумаги.

После аудиенции у полковника Бригг поплелся в казарму. Там он бросился на койку и с несчастным видом уставился в потолок.

– Эх, – вздохнул он наконец, – и надо же было случиться, чтобы мне попался этот старый гладильщик Фак Ю[16]?…

И захохотал.

10

К четырем часам пополудни жара обычно спадала. Солнце висело низко над океаном, и остров понемногу остывал. В этот час автобусы, автомобили и велорикши начинали сновать по улицам с удвоенной энергией, на стадионе в Паданге начинался футбольный матч, и на траву газона и фигурки игроков ложилась зубастая тень здания Верховного суда.

Бригг приехал в Сингапур в субботу пятичасовым автобусом. У него в кармане лежало пять долларов – жалкие остатки последнего недельного жалования перед началом кабальной выплаты.

Пожары и волнения давно прекратились, ветер унес последние клубы дыма, и на улицах не осталось никаких следов недавних беспорядков. Если бы не капрал Брук, похороненный на солдатском кладбище, если бы не древний китаец без двух пальцев и не один рядовой, которому предстояло полтора месяца существовать без карманных денег, можно было подумать, будто никаких беспорядков не было вовсе.

Первым делом Бригг отправился в солдатский клуб и устроился там на плетеном диванчике, который стоял в конце зала и пользовался огромной популярностью, поскольку с него было удобнее всего подглядывать за китайскими девушками в легких ченгсамах, хлопотавшими за прилавком. Бригг заказал чашку чая, две сдобных булочки, и написал письмо Джоан. Потом он поднялся и вышел в тихий желтый вечер, лениво меряя шагами ровные травянистые лужайки, протянувшиеся вдоль набережной. Бетонная набережная была не меньше шести футов высотой, и волны, накатывавшиеся со стороны Южно-Китайского моря каждые тридцать секунд, обиженно пятились, налетая на эту стену. Несколько растрепанных пальм, согнутых муссонными ветрами, печально заглядывали за парапет. Тонущее в пучине солнце бросало на бухту свои косые лучи, и пароходы, джонки и сампаны плавно скользили по воде в печальной позолоте последних отсветов заката.

Глядя на китайские сампаньки, Бригг вспоминал жесткие рыбины и шпангоуты под голыми ягодицами, и снова чувствовал на животе щекочущее прикосновение мягких черных волос Люси. Этим вечером он снова собирался к ней; правда, Бригг уже решил, что этот раз будет последним.

Он больше не мог видеться с Люси. До демобилизации оставалось всего два с половиной месяца, и Бригг уже предвкушал тот момент, когда холодное северное море смоет с его ног красный прах этих мест. Забудутся изнуряющая жара и назойливые запахи, затихнет в ушах неумолчный гомон толпы, навсегда канут в прошлое распаренные дни, тоскливые душные ночи, плотный туман над дорогами и вой собак на плацу. В дембельском календарике Бригга были закрашены черным почти все клеточки. Скоро он вернется в добрую старую Англию к своей верной, желанной Джоан. Правда, нужно было еще как-то решить вопрос с Филиппой.

Бригг не видел девушку и ничего о ней не слышал с тех пор, когда – расставаясь с ней у трубы – чмокнул ее в грязную щеку, после чего Филиппа повлекла свою стонущую и причитающую мамашу в госпиталь. Полковник Пикеринг серьезно побеседовал с полковым старшиной, благодаря чему старина Раскин даже не попытался обвинить Бригга в похищении дочери, покушении на жизнь жены и убийстве золотых рыбок. Единственное, что позволил себе старшина, это один долгий и пристальный взгляд, от которого Бригг сразу почувствовал себя неуютно.