Книга Карта и территория - Мишель Уэльбек

* В XIII округе находится один из двух китайских кварталов Парижа.

Многие студенты Школы полиции в Сен-Сир-о-Мон-д’Ор мечтали попасть в уголовный розыск, иногда с самого детства, некоторые ради этого и пошли в полицию, но конкуренция была жесткая, поэтому Жаслен страшно удивился, что его просьба о переводе на набережную Орфевр была удовлетворена по прошествии всего пяти лет верной службы в районных комиссариатах. Незадолго до этого он начал совместную жизнь с женщиной, которая, когда они познакомились, занималась экономикой и собиралась преподавать – недавно она получила место ассистента кафедры в университете Пари-Дофин; как бы то ни было, он не собирался ни жениться, ни паксоваться*, развод родителей оставил в его душе неизгладимый след. – Тебя завезти? – тихо спросил Фербер.

* От аббревиатуры ПАКС (PACS) – «Пакт гражданской солидарности» – принятый во Франции в 1999 г. закон о возможности заключить договор между двумя совершеннолетними людьми для ведения совместной жизни без вступления в брак.

Они доехали уже до Порт-д’Орлеан. Жаслен вдруг понял, что за все время пути они не обменялись ни единым словом; уйдя в свои мысли, он даже не заметил, как они останавливались у платежных терминалов на дороге. Впрочем, еще рано пока говорить о деле; с ним надо было ночь переспать, утро вечера мудренее, шок от увиденного немного смягчится. При этом он не обольщался: учитывая зверский характер преступления и тот факт, что убитый оказался известным человеком, давить на них начнут очень быстро, знай уворачивайся. Пресса еще не прознала о случившемся, но это затишье продлится всего одну ночь; сегодня же вечером придется позвонить дивизионному комиссару на мобильник. А тот, будьте уверены, тут же наберет префекта.

Жаслен жил на улице Жоффруа Сент-Илера, почти на углу Поливо, в двух шагах от Ботанического сада. Ночью, во время поздних прогулок, до них доносился иногда трубный рев слонов и впечатляющий рык хищников – львов, пантер, пум? По голосу узнать было сложно. Слаженный вой волков, повергавший Мишу, их болонку, в непреодолимый атавистический ужас, был особенно явственно слышен в полнолуние. Детей у них не было. Поскольку они вели, как говорится, «регулярную половую жизнь» и Элен «не принимала никаких мер предосторожности», они собрались спустя несколько лет после того, как съехались, обратиться к врачу. Довольно унизительные, но зато быстро проведенные обследования показали, что у него олигоспермия. Название заболевания в его случае звучало более чем эвфемистически: его семенная жидкость, весьма умеренного количества, надо сказать, отличалась не просто аномально низкой концентрацией сперматозоидов, в ней не было сперматозоидов вообще. Причины олигоспермии могут быть самыми разнообразными: варикоцеле, расширение вен семенного канатика, атрофия яичек, гормональный дефицит, хроническое воспаление простаты, грипп и так далее. Зато она, по идее, никак не влияет на мужскую потенцию. У некоторых мужчин, производящих очень мало или совсем не производящих сперматозоидов, стоит как у жеребцов, а у других, без пяти минут импотентов, столь обильные и фертильные эякуляты, что они играючи могут удвоить население Западной Европы; сочетание двух этих качеств – необходимое и достаточное условие для соответствия образу мужского идеала, разрекламированного порнофильмами. Жаслен не мог похвастаться столь безупречной комбинацией: ему еще удавалось, в свои пятьдесят с хвостиком, утешить супругу крепкой и долгой эрекцией, но оросить ее фонтаном спермы, если бы ей вдруг приспичило, он был уж точно не в состоянии; его эякуляция если и имела место, то легко умещалась в чайной ложечке.

Олигоспермия, основная причина мужского бесплодия, в общем, не поддается лечению. Им оставалось два варианта: позаимствовать сперматозоиды у донора или усыновить ребенка. Вернувшись несколько раз к этому вопросу, они решили ничего не предпринимать. Элен, по правде говоря, не так уж и хотела детей и в итоге сама предложила ему завести собаку. Жалуясь на декадентство и падение рождаемости у французов (уже имевшее место в тридцатых годах), писатель-фашист Дрие ла Рошель передразнивает декадентскую чету своего времени приблизительно в таком духе: «И потом, Кики, нашей собачки, нам вполне хватает для развлечения…» Элен в итоге призналась мужу, что придерживается именно такой точки зрения: с собакой так же забавно, как с ребенком, и даже гораздо забавнее, чем с ребенком, и если она и собиралась раньше иметь детей, то только из конформизма, ну еще в какой-то степени чтобы порадовать маму, но в сущности детей не любит, в сущности она никогда особо их не любила, да и он детей не любил, если вдуматься, не любил за их неистребимый природный эгоизм, тупое неуважение к закону и врожденную безнравственность, вынуждающую прибегать к изнурительному и почти всегда безуспешному воспитанию. Нет, детей, по крайней мере человеческих, он определенно не любил.

Он услышал какое-то поскрипывание справа и осознал внезапно, что они стоят у его дома, и, судя по всему, уже давно. Освещенная фонарями улица Полива была безлюдна.

– Извини, Кристиан, – смущенно проговорил он, – я… задумался.

– Нестрашно.

Еще совсем рано, девять часов, удивился он, поднимаясь по лестнице, возможно, Элен дождалась его с ужином. Она любила готовить, и случалось, воскресным утром он ходил с ней вместе за покупками на рынок Муфтар, неизменно поддаваясь очарованию этого чисто парижского уголка с маленьким сквериком у церкви Сен-Медар с петушком на колокольне, как у деревенской церквушки.

И точно, когда он добрался до четвертого этажа, его встретил завлекательный аромат кролика в горчичном соусе и радостный лай Мишу, узнавшего его шаги. Он повернул ключ в замке; старая супружеская пара, подумал он, традиционная пара, непривычная модель для их поколения в десятых годах этого века, говорят, правда, она снова становится идеалом молодежи, хоть и недостижимым. Он сознавал, что живет на уникальном островке чистого блаженства и покоя, сознавал, что они свили себе уютное гнездышко, по-детски дружелюбное, надежно защищенное от шума внешнего мира, а также от варварства и насилия, с которыми он ежедневно сталкивался на работе. Они были счастливы вместе; они были все еще счастливы вместе и, видимо, еще будут счастливы, пока смерть не разлучит их.

Он взял на руки Мишу, который прыгал и тявкал от радости, и поднял его к самому лицу; маленькое тельце замерло в полном экстазе. Болонки известны с древних времен (статуэтки болонок были обнаружены в гробнице фараона Рамзеса и), но своим появлением при дворе Франциска I болонка обязана герцогу Феррарскому; его подарок, с нагрузкой в виде двух миниатюр Корреджо, пришелся очень по душе французскому суверену, который заявил, что собачка «милее сотни девственниц», и оказал герцогу военную помощь, решившую исход завоевания Мантуанского герцогства. В дальнейшем болонка стала любимицей нескольких королей Франции, в том числе Генриха II, а потом ее свергли мопсы и пудели. В отличие от других собак, таких как шелти и тибетский терьер, слишком поздно получивших титул друга человека и имевших за плечами тяжкое прошлое работяг, у болонок, судя по всему, никогда не было иного смысла в жизни, кроме как приносить людям счастье и радость. Болонки и по сей день исправно выполняют свою миссию, они терпеливы с детьми, ласковы со стариками, и так из поколения в поколение. Они ужасно страдают от одиночества, и, покупая болонку, это надо обязательно принимать во внимание: даже при непродолжительном отсутствии хозяев песик решит, что его бросили, и весь его мир, структура и суть его мира рухнут в одночасье, его замучают приступы жестокой депрессии, он начнет отказываться от еды, одним словом, крайне нежелательно оставлять его одного, даже на несколько часов. С этим наконец смирился парижский университет, и Элен позволили брать с собой Мишу на лекции, точнее говоря, это вошло у нее в привычку, хотя формального разрешения она так и не получила. Мишу тихонько сидел в своей сумке, иногда деликатно ерзая, чтобы попроситься наружу. Тогда Элен вынимала его, к неизменной радости студентов. Мишу прохаживался по столу, бросая порой взгляды на хозяйку и отзываясь зевотой или легким тявканьем на ту или иную цитату из Шумпетера и Кейнса, и возвращался обратно в сумку с эластичными стенками. Зато авиакомпании, организации по сути своей фашистские, наотрез отказывались проявлять подобную толерантность, так что им пришлось с сожалением отказаться от дальних странствий. Каждое лето, в августе, они отправлялись путешествовать на машине по Франции и сопредельным странам, не дальше. Поскольку пространство внутри автомобиля традиционно приравнивается законодательством к домовладению, оно стало для хозяев домашних животных, да и для курильщиков, одним из последних прибежищ свободы, последних зон временной автономии, дарованных людям в начале третьего тысячелетия.