Книга Идентификация Спрута - Сергей Щеглов

Сто шестьдесят субъективных часов пролетели для Калашникова как одна минута. Даже услышав от модуля «алом масури» – «все сделано» – Калашников все еще пытался задавать вопросы. Однако модуль молчал, и ему пришлось возвращаться в реальный, хотя и основательно подзабытый мир.

Десять галчей, машинально отметил Калашников, открыв глаза. Кажется, утра.

Он усмехнулся своей последней мысли – в Галактике не существовало понятий «до и после обеда», галчи считались от первого до сорок восьмого, с утра до вечера, к тому же далеко не все планеты имели синхронизированный с галактическим период обращения. Ладно, кое-что еще помню, отметил Калашников. Ай да спонки, ай да банда философов. Если они столь же сильны, сколь и умны…

– А вот сейчас и посмотрим, – усмехнулся Калашников. – Ну-ка, включай письмо!

Письмо-то у нас с просьбой о помощи, напомнил себе Калашников. Умище умищем, а что-то у них, голубчиков, такое случилось, что без Звездного Пророка не обойтись. Значит, и я на что-нибудь сгожусь.

В сгустившейся темноте перед Калашниковым раскинулась звездная спираль, в которой он без труда узнал родную Галактику.

– Приветствую, шестьсот двадцать третий, – услышал Калашников незнакомый, но явно живой голос. – Я сто сорок второй, свяжись со мной, как только прочитаешь это сообщение. Мне нужна твоя помощь. Мои владения находятся возле Ядра, а там происходит что-то странное.

Что там может быть странного, подумал Калашников. Ядро, в центре здоровенная черная дыра, вокруг – миллиарды энергосистем Федерации. Космический Днепрогэс, ничего больше.

Галактика двинулась навстречу Калашникову, разлетелись в стороны спиральные рукава, Ядро заполнило комнату, и сквозь мельтешение бесчисленных звезд засиял аккреционный диск Центральной Дыры. Несколько сотен близлежащих энергосистем, распахнув на полнеба приемные паруса, ловили исходящие от Дыры потоки энергии, бросая длинные тени сквозь вращающееся вокруг Дыры облако газа. Зрелище напомнило Калашникову увиденную краем глаза столицу Дэвна – та же самая преисподняя, только не в багровых, а в ослепительно белых тонах.

Изображение сдвинулось чуть в сторону, показав обитаемую систему, находящуюся в опасной близости к бушевавшему вокруг Центральной Дыры океану света.

– Это твоя планета? – спросил Калашников, привыкший к ответам обучающего модуля. Однако письмо оказалось куда менее интеллектуальным.

– Гамарг, – сказал Сто Сорок Второй. – Самый близкий к Ядру обитаемый мир. Два сеза назад он был объявлен запретным, а в прошлом месанте фрактальная сеть опутала все внутренние пространства Ядра. Отныне ни один корабль не может приблизиться к Ядру ближе, чем на пятьсот световых сезов. Мои зонды-автоматы исчезли, мои лучшие агенты в Федерации пропали без вести. Мое собственное расследование привело меня на край гибели: боевые роботы федерации открыли огонь без предупреждения. Мне удалось узнать только одно: блокада Ядра осуществляется на основании Федерального закона о банковской тайне.

Калашников цокнул языком. Знаем мы эти банковские тайны!

– Все операции по блокаде осуществляют специально изготовленные роботы, – продолжил Сто Сорок Второй. – Они функционируют по жестким программам и, как я уже говорил, имеют полномочия уничтожать эрэсов без предупреждения. Я не смог выяснить, кто из должностных лиц Федерации руководит блокадой. Официально никакой блокады не существует, энергосистема Федерации работает в штатном режиме. Но на самом деле там что-то происходит – и происходит уже давно, раз зона блокады составляет целых пятьсот сезов! Я разыскал в Сети подборку последних новостей с Гамарга, она в приложении, а сейчас я хочу, чтобы ты посмотрел вот этот отрывок.

Поверх предыдущего изображения раскрылся светлый прямоугольник, и там замелькали маленькие фигурки эрэсов. Изображение придвинулось ближе, Калашников увидел застроенный куполообразными зданиями город, искрящиеся, словно слюдяные тротуары, багровые облака на желтом небе, и местных жителей, стоявших там и тут группами по шесть-семь эрэсов. Многие показывали на небо, некоторые всеми четырьмя руками хватались за голову. «Желтое небо», – произнес комментатор, – «уже второй день подряд над всем Гамаргом – желтое небо». Затем на улицах появились похожие на больших жуков мобили, из выдвинутых излучателей ударили звуковые волны – Калашников явственно видел заколыхавшийся воздух – и гамарговцы бросились врассыпную, словно земные демонстранты под струями водометов.

– А что такое желтое небо? – полюбопытствовал Калашников.

– В официальной хронике Гамарга этой записи больше не существует, – сказал Сто Сорок Второй, привычно проигнорировав вопрос. – По версии Федерации, на Гамарге разразилась эпидемия неизвестной лихорадки, вызванная мутировавшим под воздействием жесткого излучения вирусом местной лихорадки, и население планеты вымерло в течение нескольких суток. Но репортажи, поступавшие с Гамарга незадолго до эпидемии, говорят совсем о другом. Желтое небо – вот что пугало его жителей. Я хочу знать, что это такое – желтое небо.

– Похвальное любопытство, – пробормотал Калашников.

– Ты – Звездный Пророк, – повысил голос Сто Сорок Второй. – Ты – повелитель роботов. Я думаю, ты лучше других сможешь справиться с роботами Федерации, охраняющими Центральную Дыру. Узнай, что там происходит, и сообщи мне. Мой самый близкий мир находится всего в тысяче световых сезов от Дыры!

Бедняжка, подумал Калашников. До конца света каких-то пятьсот лет осталось! А впрочем, для спонков, живущих тысячелетиями, это и в самом деле небольшой срок.

– Мне нужна твоя помощь, Шестьсот Двадцать Третий, – закончил пустотный шейх. – Я жду ответа.

Вот так-то, усмехнулся Калашников. Назвался спонком – полезай в пекло. Только «желтого неба» мне сейчас для полного счастья и не хватает. Хорошо хоть, сроки не слишком поджимают – пятьсот лет, как-никак. Либо мне, либо Федерации, либо Сто Сорок Второму к тому времени точно не до «желтого неба» будет. Так что можно смело рапортовать о согласии, тем более что у меня есть что попросить взамен.

– Ну-ка, Сеть, – попросил Калашников, – раскрой-ка мне вот эти каналы.

Вопреки ожиданиям, спонки использовали для оперативной связи ту же самую Сеть, что и простые смертные. Их единственным – впрочем, вполне достаточным – ухищрением была сложная система ретрансляции: чтобы связаться с конкретным спонком, нужно было отправить куски сообщения каждому из его доверенных лиц. У Сто Сорок Второго таких лиц было около восьмисот. Полученные кусочки спонк вынужден был собирать самостоятельно, для чего ему приходилось поддерживать постоянный телепатический контакт со всеми своими «антеннами». Но зато вычислить адресата при таком способе передачи было практически невозможно. Калашников бы, по крайней мере, не взялся.

– Связь установлена, – доложила Сеть.

– Сто Сорок Второй? – спросил Калашников. – Это Шестьсот Двадцать Третий.

– Я тебя слышу, – сплелся из восьми сотен кусочков ответ пустотного шейха. – Ты прочитал письмо?