Книга Чары тьмы - Катарина Керр

— Надеюсь, мы здесь надолго не остаемся? — пробормотал Калондериэль.

— Нет. Если хочешь, можешь уехать сразу после того, как доставим лошадей в дан.

— О, нет. Я снова хочу увидеть Родри и Каллина. Каллина они встретили сразу же, потому что он стоял у открытых ворот дана, когда они тяжело дыша поднялись на гору. С громким приветственным криком он побежал им навстречу. Хотя Девабериэль много слышал о человеке, который считался лучшим мастером фехтования во всем Дэверри, он был не готов к представшему его глазам зрелищу. Каллин оказался значительно выше шести футов, широкоплечим и очень мускулистым. Старый шрам уродовал левую щеку, голубые глаза смотрели сурово и холодно и наводили на мысль о снежной буре. Они не стали теплее даже тогда, когда он улыбнулся и подал руку Калондериэлю.

— Это просто подарок богов, — сказал Каллин. — Счастлив снова видеть тебя.

— И я тоже, — ответил военачальник. — Мы привезли дань леди Ловиан и молодому Родри.

— Госпожа будет рада ее принять, — глаза Каллина стали еще мрачнее. — Но гвербрет Аберуина Райс прошлой осенью отправил Родри в ссылку.

— Что? — воскликнули все три эльфа одновременно.

— Именно так. Но проходите, проходите. Я расскажу вам всю историю за кружкой эля гостеприимной тьерин.

Когда они вели лошадей вверх в дан, Девабериэль чувствовал себя так, словно ему дали ногой в живот.

— А где же Родри сейчас? — спросил он.

— Едет долгой дорогой серебряного кинжала. Ты знаешь, что это означает?

— Знаю. О, боги, он может быть где угодно в этом жалком королевстве!

Когда они вошли во двор, к ним выбежали слуги и конюхи. Они восхищенно рассматривали лошадей. Эльфийская порода, известная в Дэверри, как западная охотничья, отличалась высотой от шестнадцати до восемнадцати ладоней, широкой грудной клеткой и изящной головой. Обычно эти кони были серыми, цвета оленьей кожи или чалыми, но иногда встречались особи сочного золотистого цвета, и эти ценились больше всего. Хотя Девабериэль привел золотую кобылу для своего сына, теперь он испытал искушение забрать ее назад. «Прекрати, — сказал он себе. — Я кое-чем обязан Ловве за то, что родила мне сына.»

Цокот копыт и крики очевидно вызвали любопытство самой Ловиан, потому что она вышла из броха и направилась к ним. На ней было платье из красного бардекианского шелка и накидка в клетку цветов ее клана — красного, белого и коричневого. Она двигалась легко и грациозно, как молодая девушка, но когда тьерина приблизилась, сердце Девабериэля сжалось: она постарела, ее лицо изрезали морщины, появилось много седых волос. Ловиан взглянула на Девабериэля и слегка напряглась, а затем ее лицо приняло равнодушное выражение, словно они никогда раньше не встречались. Теперь он вовсю бранил себя за то, что приехал. Ну почему он такой дурак? Ловиан ведь неудержимо старела в то время, как он сам все еще выглядел на двадцать. Это был один из тех редких случаев, когда он не мог найти, что сказать.

— Леди Ловиан, — обратился к ней Калондериэль с поклоном. — Ваша светлость, тьерина дана Гвербин, мы принесли вам дань.

— Спасибо, добрый господин. Воистину, я счастлива получить такой великолепный подарок. Заходите и пользуйтесь гостеприимством моего дома.

Девабериэль не мог отказаться и последовал за ней. Проявляя благосклонность к Каллину, Ловиан позволила ему присоединиться к ним за столом для почетных гостей и хозяев. После того, как принесли мед, капитан в деталях рассказал историю ссылки Родри. Калондериэль и Дженнантар постоянно перебивали вопросами. Девабериэль обнаружил, что ему тяжело слушать. Он продолжал ругательски ругать себя за то, что приехал сюда и причинил такую боль и себе, и женщине, которую когда-то любил. Когда рассказ был окончен, какое-то время все пили молча. Девабериэль рискнул еще раз взглянуть на Ловиан и увидел, что и она смотрит на него. Когда их взгляды встретились, ее самообладание на мгновение дало трещину, глаза стали несчастным, губы задрожали. Он испугался, как бы она не расплакалась. Затем Ловиан отвернулась. Мгновение слабости прошло.

— Ну, люди добрые, надеюсь, вы поживете в моем дане? — спросила она.

— Нижайше благодарим за такую честь, ваша светлость, — ответил Девабериэль. — Но мой народ привык к странствиям по долам и лесам. Нам тяжело находиться внутри каменных стен. Ваша светлость не будет недовольна, если сегодня ночью мы встанем лагерем за пределами города, а потом пойдем своей дорогой?

— Как я могу отказать в просьбе тем, кто только что доставил мне такой великолепный подарок? Всего в двух милях к северу у меня находится заповедник с разнообразной дичью. Я дам вам опознавательный знак для моего лесничего и вы там можете стоять лагерем столько, сколько захотите.

А ее глаза поблагодарили его за то, что он уезжает.

Тем не менее им представилась возможность обменяться несколькими словами наедине, пока слуги седлали эльфам лошадей и выводили их вьючных животных. Каллин и оба эльфа стояли на ступенях дана и разговаривали между собой с серьезностью старых товарищей, а Ловиан жестом показала барду, чтобы тот следовал за ней, и отошла вместе с ним на несколько шагов в сторону.

— Ты приехал сюда только для того, чтобы привести мне лошадей? — спросила она.

— Нет. Я приехал увидеть нашего сына.

— Так. Значит, ты знаешь правду?

— Знаю. Ловва, пожалуйста, прости меня. Мне не следовало приезжать, и, клянусь, тебе никогда больше не придется меня видеть.

— Так будет лучше. Родри никогда не должен узнать правду. Ты это понимаешь?

— Конечно. Я просто хотел взглянуть на парня.

Ловиан быстро улыбнулась.

— Он очень похож на тебя, но у него черные волосы Элдиса. Он красивый парень, наш Родри.

Девабериэль схватил ее за руку и сжал ее, затем отпустил до того, как кто-то мог увидеть его жест.

— Интересно, увижу ли я его когда-нибудь, — вздохнул он. — Я не смею ехать дальше на восток. В остальной части королевства еще не научились правильно смотреть на наши глаза и уши.

— Ты прав. Знаешь ли, я всегда слышала, что эльфы живут долго, но никогда не осознавала, как долго вы остаетесь молодыми. — У нее перехватило дыхание. — Или рассказы верны и вы живете вечно?

— Не вечно, но на самом деле долго. И мы все-таки стареем, но только после того, как готовы умереть. И таким образом мы знаем, как приготовиться к последнему пути.

— Правда? — Она отвернулась и неосознанно потрогала морщины у себя на щеке. — Возможно, в таком случае наша судьба более милосердна, потому что мы, хотя и стареем рано, никогда не обременены знанием смертного часа.

Он вздохнул, вспоминая свою печаль, когда волосы его отца побелели, и из него стала уходить жизненная сила.

— Ты права, — признал он. — Возможно, вам повезло больше.

Девабериэль быстро ушел, потому что его горло перехватило рыдание.