Книга Черная пустошь - Вадим Михальчук

Через год о Дэвиде пошла слава. Говорили, что к нему обратился преподаватель математики с просьбой составить программу для расчета орбит искусственных спутников Земли, и Варшавский повторил один в один алгоритм, применявшийся в НАСА, сам не зная об этом. Говорили, что он способен заставить компьютер делать расчеты любой сложности, и что пасует он только тогда, когда школьным компьютерам не хватает, грубо говоря, мозгов и мощности для работы.

Ванда гордилась им. В тайне от сына она копила деньги ему на колледж, но зная, как нужен ему компьютер, она потратила все деньги на самую дорогую модель. В день его рождения Ванда привела сына в его комнату после того, как он вернулся из школы. На его столе стоял компьютер. Дэвид не смог дышать:

– Это же очень дорого, мама.

– Я потратила твои деньги на колледж, Дэви, – не удержалась и заплакала Ванда. – Тебе придется самому пробиться туда, заслужить стипендию или как это там называется. Ты ведь сможешь, Дэви?

Дэвид Варшавский вспоминает, как он расплакался вслед за мамой, которая ни разу за всю его жизнь не проронила ни слезинки, как прижался к ней и прошептал, на ощупь вытирая ее горячие слезы:

– Не волнуйся, мама. Я пробьюсь!

И он пробился. Но мать свою спасти не смог. Ванда Варшавская умерла во время уборки собственного дома на третий день после того, как ее сын, Дэвид, получил должность системного программиста с годовым окладом, превышающим всю оценочную стоимость их старого домика. Умерла совсем еще не старой женщиной от сердечного приступа…

* * *

Техники обнаружили сеть водопроводных труб и насосы, поднимающие воду на все уровни башни. Проблем с водой не возникало, проблема была в другом – во всей Башне не было ничего, даже отдаленно напоминающего туалет. Первую неделю, как это ни прискорбно слышать, всем пришлось пользоваться биотуалетами, но техники напряглись и смогли устроить канализацию в Башне. Им пришлось пробить сотни потолков, полов и стен, чтобы наладить хотя бы какое-нибудь подобие цивилизованных уборных. В палаточном городке было проще – яму поглубже вырыл – и довольно. Техники смогли наладить отвод и сброс нечистот, проведя трубы в помещение Утилизатора, исправно поглощающего все, что в него сбрасывали люди.

Всю неделю бывшие канадцы бригады Ферье валят лес. Им нравится эта работа. Им нравятся новые цепные пилы на аккумуляторах Верховина – эти пилы не хуже бензиновых, и также хищно вгрызаются в древесину. Канадцы – бывалые люди, к своему ремеслу привыкшие.

Казалось, какое тут требуется умение – подпилил дерево, рубанул пару раз топором и само упало. Черта с два! Попробуй, непривычный человек, подступись к дереву в три обхвата. Попробуй, подпили его так, чтобы полотно в сердцевине не завязло. Попробуй не сломать себе руку, когда пила начинает завывать в тугой древесине и норовит выпрыгнуть из надпила. Попробуй завалить дерево так, чтобы оно не то, чтобы просто рухнуло на стоящие рядом и застряло в их кроне или не завалилось на тебя также быстро, как слово «мама» произносится, а упало свободно, никого и ничего не задев. Попробуй одним ударом топора обрубить ветви в три пальца толщиной. Попробуй просто поработать топором хотя бы полчаса и не отрубить себе пальцы на ноге или всю ногу целиком.

Работают лесорубы. Ферье еще успевает добровольцев технике обучать:

– На себя тяни!

Или:

– Глубже, глубже! Да не так, мерд! Замах больше, петит! Вот так, хорошо, се бон, месье.

Обрушиваются на землю деревья. Кричат канадцы «поберегись» так зычно, что эхо по всему лесу раскатывается. Ходят среди канадцев байки про старика Пола Баньяна, лучшего лесоруба всех времен. В одной из баек рассказывается, как Поль Баньян, подрубив дерево, кричал «Берегись!» так громко и с такой силой, что помимо подрубленного дерева валилось еще три неподрубленных. Поэтому особенно крикливых они называют Полями и прибавляют собственное имя крикуна.

– Поберегись! – раздается.

– Берегись, это Поль-Франк, берегись! – надсаживаются насмешники.

Падает дерево, в стороны ветви разбрасывая, как падает ничком застреленный человек.

– Эй, Поль-Франк, почему только одно?

– Что-то маловато, Поль-Франк.

В ответ огрызаются крикуны, кто незлым тихим словом, кто громким, но всегда без злобы, а так, чтобы дыхание перевести.

Валятся деревья. Тут ведь не Земля, это там почти все леса повырубали ради бумаги туалетной. Это там люди без лесов вековечных задыхаются в духоте городской, в пыли, смоге и выхлопах автомобильных. Здесь – дыши сколько хочешь. Пьянит воздух. Растут тут деревья, такие же, как на Земле – странно, правда? Но растут ведь. Сосны высоченные, такие деревья с длинными прямыми, как стрела, стволами называют корабельным лесом. Из таких красавиц на Земле раньше еще мачты на парусники ставили. Растет лиственница, ели растут, вперемешку с дубовыми рощицами и одинокими дубами-великанами, растет ольха, падуб, кое-где тополя возносятся в небо серебряными телами. Растут деревья, к солнцу тянутся.

С тревогой прислушивается лес к звукам странным, дотоле незнакомым.

– Хэх, хэх!

Стук топоров, воют пилы, как свиньи под ножом острым мясника, как ветер в доме с привидениями. Слышится глухой шум ветвей и звук падающего тяжелого тела – еще одно дерево погибло.

Люди валят лес…

* * *

Подошло время сбора. Я пришел раньше всех и устало глядел на небо, отражающееся в озере, сидя у воды. Множество смертей не давало мне покоя, бесцельно пролитая убийцами кровь, казалось, кричала о мщении. Впервые в жизни я был близок к тому, чтобы потерять рассудок, поддавшись жажде мести. Мне приходилось сдерживать себя. Я провел три дня, наблюдая за людьми, и я очень устал. Я устал видеть их отвратительные морды. Я устал слышать их гортанную речь. Устал скрываться в тени и ждать.

Легкие тени моих братьев по крови скользили под лунным светом, острые белые зубы знакомо сверкали в темноте, желтые сверкающие глаза светились в полумраке теней. Собрались все – Касп, Лоро, Велор и Сайди – вожаки племен сейров севера. Они пришли сюда по моей просьбе. Мы сидели плечом к плечу у воды и никто не мог заговорить первым, все чувствовали непонятное смятение. Я начал первым и рассказал все, что мне удалось выяснить.

– Вас застали врасплох! – прорычал Лоро. – Как могло такое случиться?

– Мы никогда не убивали никого, помимо охоты, – Сайди подал голос, пригнув голову к земле.

– Но они убивают вас, как огонь пожирает траву, и, как лесной пожар, они не собираются останавливаться. Я спрашиваю: что делать нам? – угрюмо проворчал Велор, самый сильный и самый мудрый северный вожак.

– Надо драться.

– Мы слишком слабы.

– Что же ты молчишь, Белый? – спросил меня Сайди, увидев, что молчу.

– Я видел, как нас убивали ни за что, ни про что. Я видел, как наши дети горят в огне, а наши яссы падают на землю, становясь пеплом. Вкус этого пепла стоит у меня в горле…