Книга Произвол судьбы - Сергей Данилов

— Смотри-ка, Мира! А ты говоришь, что у тебя ничего нет. Ну что, отдашь мне меч в качестве награды?

— Конечно, бери, что хочешь! Здесь и так все твое, ты ведь убил троллей, значит, все их добро теперь принадлежит тебе.

— Не думаю, что мне захочется взять что-нибудь кроме меча, а вот тебе деньги не помешают, если, конечно, ты захочешь вернуться к людям. Куда ты пойдешь?

— Еще не знаю. Наверно, попытаюсь отыскать эльмарионское поселение. Ты не знаешь, где оно?

— Я знаю несколько эльмарионских деревень, но все далеко отсюда. Этот лес мне совершенно незнаком. Кроме храма Светлых богов и этой заброшенной деревни, я не встретил ничего похожего на человеческое жилье. Я шел в сторону гор, но это не важно. Я могу проводить тебя до храма или до эльмарионской деревни, если она существует, как тебе будет угодно.

Темнота за крохотным оконцем поредела, занималась заря, когда мы с Мирой покинули заброшенную деревню. Она захватила с собой в дорогу увесистый кусок копченой оленины. «Не пугайся, это оленье мясо. Я приготовила его для себя и спрятала от троллей», — успокоила она меня, заметив мой настороженный взгляд. Голодная смерть мне больше не грозила. Но главное — у меня наконец появился меч, и я был полностью готов отправиться на рудники и выпустить кишки всякому, кого сочту виновником злоключений несчастного Клариса или кто мне просто не понравится! Правда, сначала придется проводить Миру, не бросать же слабую женщину одну в лесу.

Глава 14ЧУЖОЕ СЧАСТЬЕ

Через три дня мы подошли к горам. Мира уверяла, что эльмарионская деревня должна быть именно в той' стороне. За время нашего путешествия она просто преобразилась. Искупавшись в лесном озере, соорудив на голове какую-то дикую прическу и надев украшения, найденные в сундуке у троллей, она стала напоминать почтенную леди, несмотря даже на сильно поношенное платье. Признаться, мне было гораздо проще общаться с Мирой, пока она походила на кучу грязного тряпья, а не на одну из придворных дам. Общество придворных дам я переносил с большим трудом, и в своем новом обличье Мира стала попросту действовать мне на нервы, хотя вообще-то была неплохой спутницей. Она почти не жаловалась на усталость, а разведение огня и приготовление пищи полностью взяла на себя. Мне оставалось только охотиться, править свой новоприобретенный меч и изнурительными упражнениями пытаться вернуть былую ловкость правой руке.

Заброшенная дорога, по которой мы шли, вела в ущелье Потерянных Душ, но у самого подножия гор ее пересекла новая, вымощенная камнем. На перекрестке стоял обелиск, на котором была выбита надпись на чужом языке, кажется, эльфийском, а под ней корявыми буквами выцарапано: «Путник, не ходи на Закатный склон. Смерть поджидает за поворотом!» «На обратном пути обязательно загляну за этот поворот», — пообещал я про себя.

У обелиска мы устроили очередной привал. Мира занялась костром, а я решил пробежаться по проторенной дороге, полого поднимавшейся в гору, поискать хоть какие-нибудь признаки жилья, чтобы избавиться наконец от ненавязчивой, но все-таки очень обременительной для меня спутницы.

Навстречу мне по дороге тащилась крытая повозка, запряженная понурой кобылой, которая под гору умудрялась ползти медленнее, чем улитка в гору. На повозке восседал не более радостный гном и, казалось, спал. Когда я поравнялся с повозкой и тронул гнома за плечо, чтобы разбудить его и, раз уж мне представилась такая счастливая возможность, узнать, нет ли поблизости эльмарионского или какого-нибудь другого поселения из-за занавески за его спиной показалась арбалетная стрела, направленная мне в грудь, и грубый голос произнес:

— Проваливай отсюда, пока цел, бродяга! А то нам недолго повернуть повозку и проводить тебя, только не и эльмарионскую деревню, а под конвоем на рудники. — Из повозки раздалось дружное ржание по крайней мере еще двух человек. И как их столько поместилось в этой маленькой повозке?

Я не на шутку рассердился, хотел было проучить невежу, но нацеленная прямо в сердце стрела несколько умерила мою ярость. Я представил, как выгляжу со стороны, и сдержался. Действительно, оборванный бродяга, куртки нет, рубашка грязная, с разодранным до локтя рукавом, сапоги нечищеные, все в глине, и меч дешевый, хотя после того, как я привел его в порядок, он выглядел вполне прилично и стал острым как бритва. Снять с меня все бриллианты, обрезать волосы, и можно идти хоть в наемники, хоть в разбойники, повсюду за своего примут. Я откинул непослушную прядь волос, закрывавшую фаргордскую звезду с черным бриллиантом на моем золотом обруче, и гордо сказал:

— До сих пор еще никто не называл бродягой наследного принца Фаргорда. Лучше извинись, а то, боюсь, мне придется научить тебя вежливости!

Делая вид, будто не замечаю направленную мне в грудь стрелу, я поднял руку и стал якобы поправлять ворот рубашки — на тот случай, если бы кретину из повозки вдруг приспичило выстрелить. Тогда я постарался бы поймать стрелу, не теряя лишнего мгновения. Ловить стрелы, пущенные из арбалета, да еще с такого близкого расстояния, на тренировках у меня получалось через два раза на третий, но почему-то я был уверен, что сейчас получится, уж больно мне хотелось утереть нос самоуверенным парням из повозки.

— Эй, Дронт, глянь-ка, кто это там такой храбрый? — раздался насмешливый голос. — Я бы на твоем месте говорил с ним повежливее, а то, чего доброго, окажется, что это и вправду принц Рикланд собственной персоной. Слышь, каким он тоном разговаривает!

Из-за занавески опять раздался дружный хохот, а потом показалась бородатая физиономия седеющего человека средних лет с перебитым носом и багровым шрамом на лбу. Он окинул меня с ног до головы пронзительным взглядом бледно-голубых глаз и произнес:

— Чистый бродяга, молодой да нахальный. Ишь чего выдумал, принцем прикидываться. Будет тебе принц Рикланд по горам пешком лазать! Он в замке своем королевском пиры пирует, а если куда и выезжает, так верхом на коне да с дружиной. — Дронт говорил с такой уверенностью, как будто досконально изучил мой образ жизни. Нет, в этой части Фаргорда признавать меня определенно не желали.

Тем временем сонный гном на козлах приоткрыл глаза и проворчал:

— Сейчас каждый второй малолетка — принц Рикланд. Наслушались сказок про него и туда же.

Что верно, то верно, сказок про меня придумано великое множество, и виноват в этом Брикус, любимое занятие которого — сочинять баллады о моих проделках и распевать их всем подряд в «Сломанном мече» и других подобных заведениях, куда его частенько заносит судьба. При этом он дополняет мои похождения такими немыслимыми подробностями, что простая драка с орком становится похожей на героический подвиг. Послушаешь что-нибудь подобное и сам не знаешь, что делать, то ли восхищаться самим собой, то ли со стыда сдохнуть, потому что сам я и в десятую долю не такой великий герой, каким из-за глупых песенок шута меня считает весь Фаргорд,

— Эт точно, — подтвердил Дронт слова гнома. — Мой сопляк пятилетний и тот с деревянным мечом по лесу верхом на палочке скачет, все играет, что он принц Рикланд, орков воображаемых бьет. А ты, парень, сынок лорда какого, что ли? — обратился он ко мне уже более дружелюбно. — Небось из дому сбег да заблудился? Рожа-то у тебя больно благородная, да и одежа вроде богатая была до того, как пообносился. Топал бы ты отсюда подобру-поздорову. Плохое это место. Ущелье Потерянных Душ рядом да рудники. Здесь каторжники одни беглые встречаются да разбойники, золотишко твое отымут да по морде твоей благородной надают, своих не узнаешь. — Дронт говорил спокойно, но арбалет не отводил, глаза его смотрели на меня как-то чересчур пристально и настороженно. Я вдруг понял, что, даже если этот плохо воспитанный Дронт еще раз обзовет меня бродягой или разбойником, я все равно не стану лишать славного пятилетнего сопляка его бесцеремонного папаши. Мысленно поклявшись себе быть терпеливым и никого не убивать без острой необходимости, я самым миролюбивым тоном сказал: