Книга Мастер Миража - Елена Долгова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну что ж, если медицина тут бессильна, я найду собственные средства…
– Как хотите. – Доктор Люсиан поднялся, старательно изображая решительного и занятого человека. – Я ухожу. Поверьте, я искренне страдаю, видя мучения ребенка, мне нестерпимо стыдно, как врач я не оправдал ваших надежд, и я бесконечно сочувствую вам – понимаю сердце отца. Но если бы я посмел, то предостерег бы вас от опрометчивых действий. Не ищите того, кто это сделал – лучше в меру сил скрасьте сыну последние месяцы жизни. На поиски нечаянного убийцы у вас уйдут годы. Это… Поймите, это будут просто бесполезные попытки. Я не хочу давать вам призрачной надежды.
В наступившей тишине тонко и тревожно запел уником. Крайф, мимоходом смахнув на пол пестрый хлам бесполезных лекарств, поднял со столика армейского образца аппарат.
– Что?
Ответ был таков, что мгновенно заставил генерала перейти на текстовую связь. Нелюбопытный доктор отвернулся, втайне он уже проклинал судьбу и собрался как можно скорее оставить несчастный дом, но подобному намерению мешал сам хозяин, который, неловко касаясь клавиш, поневоле затягивал разговор с невидимым собеседником.
Не попрощавшись, уходить, разумеется, не принято.
«Разговор надолго. Гоняет подчиненных, – печально подумал врач. – Все-таки близость границы с Консулярией метит на нашей заднице тавро, и мы сами по сути лишь чуть получше маньяков. Проклятые псионики… Попробуй-ка поживи год за годом под гнетом страха».
Генерал тем временем совершенно перестал заботиться о госте, он ошеломленно всмотрелся в мелкий шрифт уникома, потом яростно застучал клавиатурой:
«Как это умирает? Вы что, идиоты?!»
На том конце путано оправдывались. Крайф отключился и с силой метнул аппарат прямо на малиновый ковер. Коротко хрустнул металл и пластик. Врач с необычайным проворством отдернул худую ногу.
– Ну и ну. Здесь летают посторонние предметы. Полегче, мастер генерал.
– Простите мою вспышку, стресс, будь он проклят. У меня для вас отыскалась работа по специальности.
Врач устало и угрюмо посмотрел исподлобья:
– Опять пси-наводка в вашей семье?
Крайф отвел глаза и проигнорировал сомнительную шутку.
– Нет, мелочи – у нас в госпитале умирает псионик… Да, именно из тех дураков, которые косяками бегут за Таджо, надеясь найти в деспотии Дезета обещанный рай. Этого тоже задержали на границе – обманутый демагогами совсем молодой мальчишка.
– Что с ним?
– Не знаю. Сами посмотрите – возможно, он попытался смертельно навредить себе, быть может, просто пострадал в драке. Займитесь им, док, в конце концов, поработать с живым псиоником – редкая и интересная практика.
Врач сухо кивнул и поднялся, чтобы уходить.
– Прощайте, генерал. Я благодарен вам и за редкую практику, и за поучительную беседу.
Дверь уже давно закрылась за доктором, но Крайф так и не успел решить для себя, маячила ли в словах гостя едкая ирония. Он вернулся к кровати, тяжело опустился в освободившееся кресло, поднял с малинового одеяла и взял в свою твердую ладонь маленькую руку сына.
– Они ударили по тебе, бедняга, потому что метили в меня. Какая жестокость…
Генерал склонился к уху ребенка:
– Я обещаю тебе, Ази, мы отыщем его. Мы найдем того, кто тронул твой мозг, даже если мне придется перевернуть вверх дном весь сектор. Он придет сюда и все исправит – конечно, куда он денется, любой человек, любая зверушка хочет жить. А потом я выполню обещание, пускай себе живет. Эта забившаяся в щель тварь еще не знает, что порой случается жизнь, которая много хуже смерти…
Лампа по-прежнему высвечивала россыпь лекарств на столике и каштановые кудри мальчика. Сын жандармского генерала даже не шевельнулся, легкое частое дыхание почти не приподнимало край малинового одеяла.
Крайф откинулся в кресле, прижался плечами, шеей, коротко стриженым затылком к уютному ворсу обивки. Запретная влага, слезы бессильной ненависти, так и осталась непролитой – у Крайфа третий день сухо горели больные от бессонницы веки.
«Как душно, как мучительно душно и тоскливо. Это опять к грозе», – подумал он и тут же забыл обо всем, пораженный новой, пронзительной мыслью.
«Я сделал слишком многое, я пустил в мясорубку этого парня, я пошел против принципов и поставил на карту свою карьеру. Я готов сделать большее и ради Ази совершу любую подлость, не задумываясь. Но в глубине души я не сомневаюсь, все, что было, есть и будет – бесполезно… Это крах. Святая Пустота! Как бессмысленно, больно и тоскливо. И холодно – умом я понимаю, что здесь жарко, но этот холод – он идет изнутри».
Генерал проглотил сухой комок и повернулся к постели – несколько бесконечных мгновений Крайф был уверен, что мальчик уже не дышит.
Потом пушистое малиновое одеяло опять слабо зашевелилось.
«Разум Мировой, если ты есть, прошу тебя…»
Мировой Разум промолчал, зато генерал жандармерии Крайф спешно просчитывал варианты. Он потрогал лоб спящего ребенка – тот оказался влажным.
– Я, кажется, совершил ошибку. Он пока не умирает – только спит, впереди у него еще долгие, медленные месяцы. Если дело с этим парнишкой откроется, я лишусь всего и в лучшем случае останусь на пенсии отставника. Мой ребенок умрет в нищете. Это было глупо, за глупости платят… или исправляют их. Рано или поздно того парня потребуют судебные власти. Куда я могу его деть? Он поправится не скоро, обстоятельств не скроешь, я превысил полномочия. Придется превысить их еще один раз. В конце концов, попытка к бегству – это классический повод.
Крайф поднял с ковра уником и поспешно набрал заветный номер:
– Ривера? Ждите меня в офисе, у нас есть интересная тема для разговора…
7010 год, лето, Конфедерация
За окном хозяйничал дождь. Толстые жгуты воды поливали и без того мокрый газон, поток с шумом мчался по жестяной крыше, брызги били в толстое оконное стекло. Приоткрытая форточка – высокая вертикальная щель пропускала внутрь комнаты мелкую водяную пыль и изредка крупные капли. Дождь грохотал в сточном желобе, мутная пена переполнила канавку и потекла на стоянку служебных каров.
Из только что припаркованной машины вылез человек с медицинским контейнером в руке, он прикрыл плечи прозрачным плащом, подтянул ремешок пси-шлема под подбородком и сразу же постарался нырнуть под гудящую от ударов ливня крышу маленького жандармского госпиталя.
– Где он? – спросил этот человек у охранника.
– Сюда, пожалуйста.
Врач прошел в почти пустую аккуратную комнату – ту самую, с приоткрытой форточкой. Человек на низкой кровати лежал ничком – неподвижный холмик под белой плотной хрустящей простыней.
