Книга Дело жадного варвара - Хольм ван Зайчик

…Бросившись в воду вслед за наперсным крестом великомученика Сысоя, Баг настиг реликвию на глубине шагов в тридцать. Крепко ухватив крест здоровой рукой, Баг решил, что пора выныривать, но сразу понял, насколько это будет затруднительно. Ставший словно бы чугунным халат сковывал движения. А уж меч… Но с мечом Баг не мог расстаться ни при каких обстоятельствах. Стиснув бесценный крест зубами и перехватывая меч из руки в руку, Баг кое-как вывернулся из халата. Халат медленно уплыл в темную пучину, а Баг что было сил устремился в противоположном направлении.

На поверхности его встретили волны, чайки, одинокий спасательный круг с надписью «Святой Евлампий» и – унылый, сумеречный водный простор до самого горизонта. Ни парома, ни спасательных катеров в поле зрения видно не было.

Баг надежно пристроил крест за поясом шаровар. В данном положении он, вероятно, счел бы наиболее сообразным двинуться в сторону берега – ежели бы смог определить, где он, тот берег; тучи застилали небо, и сориентироваться по наверняка уже проступившим наиболее крупным и ярким звездам было никак не возможно. Насколько хватал глаз, простиралась водная пустыня, не оживляемая ни единым огоньком. В лицо некстати плеснула волна, и, отплевываясь, Баг загрустил: ему вспомнилось, что он так и не успел сообщить Богдану, кто стоит за совершенными злодеяниями. Ни единая душа на свете, кроме Бага, даже не подозревала о подлой сущности промышленника Хаммера Шмороса. «Нет, рано мне тонуть, рано!» —подумал Баг и, широко загребая, поплыл туда, где, по его представлениям, находилась далекая Александрия.

«Эй! Господин Лобо!» —вдруг услышал Баг знакомый возглас, обернулся и увидел шагах в ста-ста двадцати приближающийся к нему баркас, с которого ему приветственно махал рукой нихонец Люлю. «Как это вовремя», — подумал Баг, приглядываясь. Помимо Люлю там имелись Дэдлиб с Тальбергом – они сидели на веслах, — а также виднелась спина, принадлежавшая некоему субъекту, который, скорчившись, неподвижно лежал на дне баркаса в носовой его части. «Я же говорю, господин Лобо не из тех, кто просто так возьмет и безответственно утонет в каком-то там Суомском заливе! — радостно продолжал Люлю. — И Юлли тоже ни минуты не сомневался, что вы выплывете! Правда, Юлли?» Люлю трепался до тех пор, пока баркас не сблизился с Багом. «Ну-с, господин Лобо, — нагнулся нихонец, протягивая Багу руку, — быть может, вы подниметесь наконец на борт нашего весьма вместительного судна?»

Баг перебрался через борт и тут же получил от молчаливого Юллиуса его заветную фляжку: Юллиус сделал выразительное лицо и жестом пояснил Багу, что ему непременно следует припасть к содержимому. Баг последовал его совету, и раскаленная жидкость устремилась по пищеводу в желудок, мигом разогрев все тело едва ли не до сладостных подергиваний в членах. «Ч-что это?..» —прохрипел он, когда наконец обрел дар речи. «Это? — повернулся к нему Люлю, — А, это! Ну это… Это „Бруно“. Юлли сам его гонит». Баг впервые увидел на лице у Тальберга некое подобие улыбки. «А между прочим, господин Лобо, — хлопнул Бага по плечу нихонец, — мы тут одно тело выловили… Глядим: плавает. Ручками по воде бьет так жалостно. Пузыри уже стало пускать. Ну Сэмивел и подумал: а вдруг это тело зачем-то еще пригодится господину Лобо, вдруг господин Лобо его о чем-то спросить захочет и вообще…». Баг ухватил скорчившееся на носу тело за плечо, развернул к себе лицом и с нескрываемым удовольствием увидел, что это не кто иной, как мокрый и дрожащий от холода Дзержин Ландсбергис. «Он еще кричал: я, мол, жертва, жертва политических репрессий, прошу убежища! Убедительно так кричал, — заметил Люлю. — Но мы и сами экстремисты, правда, Юлли?» Юллиус кивнул и поднял вверх большой палец. «Ну так что, нужен он вам – или выбросим его за борт?»

…Бага передернуло. Он поднял бутылку и сделал изрядный глоток.

— Ты не подогрел напиток, — заботливо сказал Богдан, с несказанной симпатией глядя на заметно обросшее черной щетиной лицо напарника. Даже на вид щетина была жесткой, словно стальная проволока.

— А! — Баг махнул бутылкой, которая тут же с готовностью булькнула. — Внутри согреется…

— Ну, а потом набежали наши катера пограничной стражи, спасательные корабли… Мы принялись им махать. Нас заметили, и князь Люлю меня вместе с Ландсбергисом на ближайший катерок пересадил.

— А сами они как же? — спросил Богдан.

— А они отправились прямо на баркасе дальше в Свенску. Этот Люлю сказал, что из-за такого пустяка, как гибель парома, они не намерены менять свои планы, тем более что очень уж настроились в Свенске побывать. Ну, сделали нам ручкой, запустили мотор – и только их и видели…

Баг приложился к бутылке.

— На корабле я тут же пайцзу показал, Дзержина мы связали каким-то канатом, прислонили к рубке, и два часа еще подбирали людей из воды да с лодок. Потом я велел в город плыть поскорей. На этот момент шесть человек еще считались пропавшими без вести, остальных всех подобрали… Ну, а когда приплыли – Ландсбергиса сразу, конечно, в Павильон Предварительного Заключения, а я сюда, отчет писать. А тут и ты как раз, — он потянулся рукой с бутылкой к Богдану и обнял его за плечи. Бутылка булькнула. — Рад тебя видеть.

— А я-то как рад… — ответил Богдан.

— Теперь ты излагай, — потребовал Баг, но ответить напарнику встречным рассказом Богдан не успел. Дверь кабинета открылась, и дежурный вэйбин, растворяя ее во всю ширь перед кем-то невидимым, произнес в коридор:

— Прошу вас, драгоценный преждерожденный. Они оба здесь.

Неторопливо и степенно в кабинет Бага вошел пожилой человек в ярко-желтом дворцовом халате и шапке-гуань с небесной синевы алебастровым шариком Гонца Великой Важности на макушке. Остановился. Обвел кабинет взглядом цепких глаз. Посмотрел на Бага. Посмотрел на Богдана. Они невольно встали.

Тогда гонец сделал к ним еще один шаг.

— Преждерожденный единочаятель Багатур Лобо?

— Я… — сказал Баг, неловко и абсолютно безуспешно пытаясь спрятать наполовину пустую бутыль за спиной.

Гонец вынул из рукава плоский бумажный пакет красного цвета и с легким поклоном подал Багу.

— Э… — сказал Баг, но гонец и не подумал слушать.

— Преждерожденный единочаятель Богдан Рухович Оуянцев-Сю?

— Да, это я, — сказал Богдан и, не в силах справиться с волнением, провел ладонью по щеке. «И мне побриться бы не помешало…»

Гонец, точно повторив все движения, вручил Богдану ровно такой же красный пакет.

— Что это? — спросил Богдан.

— Всемилостивейшее приглашение драгоценной преждерожденной принцессы Чжу Ли на сегодняшний прием во Дворце Всеобщего Ликования.

Богдан застонал.

— Я не могу! — вырвалось у него. Глаза у гонца выпучились. — Нет, правда… Мне жену на вокзал провожать!

— Замучили женщины? — с неким неопределенным, лишь близкому другу дозволительным злорадством тихо спросил Баг. И посоветовал от души: — А ты не женись!

Гонец начал делать долгий вдох, чтобы, по всей видимости, разразиться укоризненной тирадой, но Богдан в лоб спросил его: