Книга Реквием - Александра Маринина

Зотов схватил ее за плечо и потащил в кухню, даже не давснять шубу. Плотно притворив дверь, он заговорил напряженным от злости голосом:

– Почему ты эгоистка? Потому что ты-то как раз идумаешь только о себе. Ты хочешь быть самой лучшей и единственной для Игоря,поэтому ты, вместо того чтобы дать ему дельный совет обратиться ко мне,кинулась сама ему помогать. Думаешь, я не понимаю почему? Потому что ты хочешь,чтобы он был тебе по гроб жизни благодарен, ты хочешь этим привязать его к себеи совершенно не думаешь о том, как будет лучше для самого Игоря. Для Игоря былобы лучше, если бы он сразу, в первый же час после того, как ему позвонилшантажист, рассказал мне обо всем. У меня есть связи, возможности, деньги,опыт, наконец, и я бы подсказал ему, что и как надо делать. Сейчас проблемы быуже не было. Через две недели у него большой концерт, а он боится выйти насцену, потому что этот шантажист его так запугал. Игорю нужно репетировать,готовить новый репертуар, а он от страха имя свое забыл. И ты считаешь послеэтого, что ты не эгоистка?

Лера расплакалась. Слишком велико было напряжениесегодняшнего дня, чтобы ее нервы могли выдержать еще и это. Несколько недельназад Игорь рассказал ей, что ему позвонил неизвестный мужчина и стал егошантажировать. Сначала Лера ничего не могла понять, Игорь был так сильноиспуган, так нервничал, что говорил бессвязно и путано. Когда же он обрелнаконец способность излагать более или менее последовательно, то поведал Лереисторию поистине душераздирающую.

Во времена своего детско-подросткового бродяжничествапятнадцатилетний Игорек встретил на платформе пригородной электрички какого-топриличного дяденьку. Дяденька дал денег на еду и предложил неплохо заработать.Способ зарабатывания средств, правда, показался Игорьку немного странным, новполне, впрочем, привычным. Был он мальчиком рослым, несмотря на полуголодноесуществование, в папу – бывшего баскетболиста пошел, на верхней губепробивались уже весьма заметные усы, так что в подростковых бомжовых компанияхон не раз приобщался к радостям секса. Его партнершами были такие же беспутныебродячие девахи. А тут ему предложили делать все то же самое, но со взрослымитетками. Впрочем, какая разница, подумал он тогда, деньги-то платят – ну ихорошо. А тетка или девчонка – разница невелика, устроены все одинаково. Житьему следовало за городом, на какой-то задрипанной дачке, вместе с еще четырьмямальчишками и девчонками, которых приспособили для тех же целей.Дяденька-благодетель приезжал за ними один или два раза в неделю, грузилдвух-трех человек в машину и отвозил на какую-то другую дачу, где уже все былихорошо поддатые. Ребята отрабатывали свои номера, и их благополучно отвозилиобратно. Режим на дачке был свободный, никто их не охранял, жратвы море, дажевыпивка была, спи, гуляй, ешь на доброе здоровье. Всех с самого началапредупредили, что работа временная, указали сумму, которую реально былозаработать трудами праведными, и сказали, что по окончании контракта все могутбыть свободны, а если кому не понравится – ради Бога, скатертью дорога, никогосилой не удерживают. Это маленьких бродяжек вполне устраивало. С одной стороны,на их драгоценную свободу никто вроде бы и не посягает, замков и заборов нет,можно уйти в любой момент. С другой стороны, можно временно отлежаться,отдохнуть, наесться досыта и подзаработать на дальнейшую кочевую жизнь, откоторой ни один из них и не думал отказываться. Они рассматривали неожиданноподвалившую работу как возможность не без приятности провести время, сделатьпередышку и набраться сил.

Игорь свое отрабатывал честно, это было нетрудно, ибосексуальность в нем проснулась рано, а взрослым теткам, с которыми егоукладывали, он очень нравился, уж больно красивый был. Но все хорошее быстрозаканчивается, закончился и срок его контракта. Дяденька-благодетель однаждыприехал на дачку и радостно сообщил, что пора честной компании выметатьсяотсюда и освободить помещение. Компания, натурально, вымелась с гиканьем ивизгом, прижимая через одежду к груди так удачно заработанные денежки.

До ближайшей платформы шли все вместе, а потом компанияраспалась. Интересы у всех были разные. Кто хотел в Москву, кто в Питер, одиниз пацанов заявил, что у него мечта добраться до Северного моря, другойсобрался, наоборот, на юга, на солнышке погреться. Две девчушки лет подвенадцать твердо решили никуда дальше какого-нибудь московского вокзала недвигать, вокзалы, по их представлениям, были замечательным местом для жизни иработы. Опыт вокзальной жизни у них уже был, собственно, именно там и подобралих дяденька-благодетель.

Разъезжались по одному, наученные горьким опытом не кучковаться.На двух девочек, возвращающихся с дачи, никто и внимания не обратит, а наподозрительную группу из пятерых плохо одетых подростков с наглыми мордашками –обязательно. Еще и поездную милицию вызовут, с них станется, с пассажиров-то.

Игорь уезжал последним. Ему очень захотелось отчего-топочувствовать себя свободным и взрослым, а для этого нужно было избавиться откомпании и в одиночестве посидеть на лавочке, потягивая из горла портвешок ипокуривая сигаретку. Выпивка и курево у него были – с дачки прихватил, неоставлять же добро неизвестно кому. Так и сидел он на лавочке неподалеку отплатформы, попивая дешевое вино, предусмотрительно перелитое все на той жедачке в бутылку из-под виноградного сока. Игорь хорошо помнил восемьдесят пятыйи восемьдесят шестой годы, когда подростку появиться в одном кадре со спиртнымбыло делом опасным. Ментов интересовала даже не столько проблема детскойбезнадзорности, сколько необходимость выполнять указ по борьбе с пьянством.Сейчас-то стало поспокойнее, но тоже лучше не нарываться.

Была ранняя осень, такая нежная и невозможно красивая, такаягрустно-золотистая, и Игорю вдруг стало так хорошо, что он не заметил, какначал напевать. Впрочем, он, как правило, никогда этого не замечал, для негопеть было все равно что дышать.

– Ты что, с ума сошел? – услышал он голос совсемрядом с собой.

Игорь оглянулся и увидел приличного такого дядьку, которыйвзирал на парня с изумлением и укором. Опытным взглядом юный бомж окинулнезнакомца и по достоинству оценил его прикид, который по нищему восемьдесятседьмому году был более чем изысканным. Стильный, одним словом, был мужик, явноне из ментов.

– Чего это я с ума сошел? – не особенно вежливоответил он. – Тебе чего надо, дядя?

– Зачем ты куришь, маленький уродец? – спросилнезнакомец почти ласковым голосом. – У тебя такой голос, а ты связкигубишь. Ты же на золотой жиле сидишь и сам же ее кислотой протравливаешь.Мозги-то есть или как?

Сказанное поставило Игоря в тупик. Во-первых, никто никогдане называл его уродцем, наоборот, все восхищались его красивым лицом и большимивыразительными глазами. Девчонки особенно завидовали его длинным, густым,загибающимся кверху ресницам. А во-вторых, дядька, несмотря на свою стильностьи солидный, по Игорьковым меркам, возраст, разговаривал на простом и понятномязыке. «Чудной какой-то, – подумал он. – И чего привязывается? Пидор,что ли? Этого мне только не хватало». И тут же замурлыкал другую песенку,которую слышал по радио много раз, когда был совсем маленьким: «Этого мнетолько не хватало…»