Книга Битва королей. Огонь эльфов - Бернхард Хеннен

— Здесь написано, что этот кобольд относится к Башне пивоварения, — старательно продолжал Марван. — Там его назначили на работу. Ты должен знать, что в Башне пивоварения был книжный удар. Вероятно, задачей Лабакса было собирать книги. Другой кобольд, Квальбам III, указал ему эту работу. Квальбам — всего лишь осветитель. А еще изрядный хвастун. Рассказывает каждому, кто и слушать не хочет, как он хорош с женщинами.

— Ты не знаешь, Лабакс не покидал библиотеку?

Писарь поскреб затылок, еще больше растрепав свои тщательно уложенные пряди.

— Ну, я его не выписывал. К сожалению, не все приходят, чтобы сказать о том, что покидают нас. Но поскольку Лабакс не обладает магическим даром, открыть врата на звезде альвов он не может. Значит, без посторонней помощи отсюда не выберется, а если бы он кого-то об этом просил, я бы знал. Такие вещи я узнаю всегда, — с гордостью объявил Марван. — В своем скромном роде я тоже хранитель знания.

— Значит, я смогу найти Лабакса в Башне пивоварения.

— Если он не лентяй, увиливающий от работы, то должен быть там. Но с XXV никогда не знаешь наверняка, — презрительно произнес писарь. — Они слишком глупы, чтобы делать свое дело хорошо.

Олловейн указал на список имен.

— Это действительно все посетители последних лун?

— Более того, это все посетители за последние полгода. Как видишь, жизнь не бьет ключом.

— А можно попасть в библиотеку незамеченным?

Марван казался возмущенным.

— Даже представить себе не могу. Хранители знания заметили бы. Если кто-то смывается, тут ничего не поделаешь. Но если у нас гости, мы это… замечаем.

Мастер меча покинул комнату, не попрощавшись с писарем. Воспоминания о том, что рассказала Ганда, взволновали эльфа До глубины души. О девантарах говорили, что они умеют принимать вид своих жертв. Но искусство изменения облика считалось одним из запретных видов магии — тем самым, которым занимались при дворе княгини Алатайи. От этой эльфийки Олловейн вполне готов был ожидать, что она очень сильно заинтересуется существом-убийцей, явившимся в Филанган. Может быть, она послала кого-то из слуг на поиски?

Маг, способный менять облик, наверняка сначала проведет некоторое время со своей жертвой. В конце концов, он должен сродниться с ее жизнью и привычками. Вероятно, после этого он убьет жертву — лишь ради того, чтобы одну и ту же личность не видели в одно и то же время в разных местах. Так легче замести следы. Тех, кого маг убьет, не хватятся, поскольку он заменит их. Так что если кобольд Лабакс — на самом деле кто-то другой, то любой здесь в опасности — этот осветитель, Квальбам III, да и Галавайн тоже.

Мастер меча подозревал, что не найдет Лабакса. Но прежде чем идти к Галавайну, он хотел быть в этом совершенно уверенным.

Неожиданный визит

Луна стояла высоко в небе. В комнате герцога стало прохладно. Тяжелые деревянные ставни были приоткрыты. Распорки не позволяли им хлопать на ветру.

Маленькой и бледной была аура человеческой луны. Ей не хватало силы ее близнеца в Альвенмарке. Все было слабее в мире людей: магия, свет и существа, живущие здесь. Иногда Сканга представляла себе, что альвы тренировались, создавая это место. Научились на ошибках, а потом построили Альвенмарк.

Старая шаманка сидела, откинувшись, в высоком деревянном кресле у стены напротив огромного ложа. И невольно усмехалась. Оргрим поистине наслаждался тем, что мог спать с женщинами. Женщин было намного меньше, чем воинов, и женщины сами выбирали, на чье ложе взойдут. Многие воины старели и умирали, ни разу не пережив волшебства единения. Герцог, впрочем, мог выбирать! Еще бы! Он был таким известным воином. Забраться в его постель было честью, которой с радостью пользовались, поскольку он вдобавок был молод и хорош собой. По крайней мере так рассказывали Сканге… С уверенностью она могла сказать лишь то, что у него была хорошая аура. Сильная! Совсем недавно Оргрим был всего лишь вожаком стаи. Герцог пожил в нужде, теперь наслаждается изобилием.

Старая троллиха хорошо знала Оргрима. Она знала, что он сибарит. Много жизней наблюдала она за ним. Женщины всегда любили его.

Ее руки нащупали на столе раскрытую книгу. Отследить послание чернильных троп стоило слепой шаманке огромных усилий. Без волшебной силы камня альвов она бы и не сумела…

Оргрим нашел доходчивые слова. Слова, тронувшие даже Скангу, хотя она была уже так стара, что казалось, будто сердце ее покоится под грудью подобно камню. Неуязвимое. Холодное.

Она негромко повторила первые стихи.

Словно волки были мы, изгнанные на чужбину,

Рождались мы, словно щенки. Под чужими лунами

Охотились мы неустанно, вдали от родины,

Вблизи от тоски по столь рано утраченному.

«Это он делал и раньше», — подумала Сканга. Существовала лишь горстка троллей, умевших читать и писать, и среди этих немногих Оргрим был единственным, кто чувствовал себя поэтом. Так было и тогда, когда плоть, в которую облачалась его душа, еще звалась Долгримом.

Шаманка чувствовала нарушение в узоре каменных плит на полу. Но от того, кто искал бы ее только глазами, она оставалась хорошо сокрыта, потайная дверь, через которую вошел этот надоедливый эльфеныш, поклявшийся герцогу в вечной вражде. Когда-то Долгрим убил в бою женщину эльфа Фародина. Сканга хрюкнула. Поле битвы — не место для женщин, если только они не волшебницы и не шаманки. Глупых баб со щитами она могла только презирать. Но чего ждать от народа, у которого даже королева считает себя воительницей?!

Сканга раздраженно сплюнула. При мысли о минувшем в ней вскипела желчь.

— Будь ты проклят, Фародин! Пусть у тебя навечно отнимут твою женщину! Пусть никогда больше не откроются перед тобой ее врата, пусть твое семя сгниет в тебе!

Вечная вражда душе! Мало этому подлому убийце убить Долгрима. Нет, каждый раз, когда душа герцога рождалась вновь, охота начиналась. Этот эльф приходил снова и снова. Должно быть, он родился в рубашке. Ему удалось убить родившегося вновь Долгрима среди его же воинов. Последний раз он убил герцога в этой комнате. Заколол в постели. Это было более тридцати лет тому назад. В скалах и толстых стенах Нахтцинны существовала целая сеть потайных ходов. Ее заложили кобольды, когда строили тролльскую крепость, и ничего не сказали об этом своим хозяевам. Каким-то образом эльфу удалось проникнуть в переходы, и его нож снова нашел путь к плоти возродившегося Долгрима. Если бы он хотя бы использовал для убийств честный меч! Это славное оружие. Но нет, обязательно должен был быть нож. Как будто остроухий — мясник какой-то. Сканга хорошо помнила, как нашли мертвого герцога. У него было перерезано горло. Его забили, будто какую-то скотину.

Троллиха прислушалась. Нет, звук доносился из коридора перед комнатой. Приближался звук тяжелых шагов. Сканга поспешно провела рукой по ветхой, штопаной одежде и улыбнулась. Не важно, как она выглядит. Или… Небольшое развлечение? Почему бы и нет? Она не всегда была старой и уродливой. Когда-то у нее были очень красивые глаза. Неотразимые. Поэтому Мате Нат, ее учительнице, доставило радость лишить ее зрения.