Книга Охранитель - Андрей Мартьянов

— Не-ет! — задыхаясь выдавил Рауль. — Не надо! Пожалуйста... Иисус и все святые!

...И проснулся.

Проснулся в своем кресле, возле очага.

Рубашка мокрая от пота, хоть выжимай. Язык прикушен. Сердце бешено колотится.

Кошмарный сон продолжался сравнительно недолго — толстые свечи успели оплыть меньше, чем наполовину. Значит, час Бдения миновал и скоро начнут звонить к Хвалитнам.

Отдышавшись, Рауль схватился за стаканчик с недопитым вином. Пальцы заметно дрожали, едва не пролил. Опрокинул залпом. Стало чуть полегче.

— Эдак до умопомешательства недолго, — вслух сказал мэтр. Звук собственного голоса придал уверенности. — Подбил ведь нечистый искать практику в захолустье! Оставался бы в Париже и горя не знал!

Встал, подошел к входной двери. Подергал засов — разумеется, заперто. Чертыхнулся от внезапной боли в ступне: на гвоздик торчащий из половицы напоролся?

Рауль взвыл бы от ужаса, но дыхание перехватило. Голени и лодыжки были черны от грязи, к большому пальцу за правой ноге прилип желтый листик березы и пожухлые сосновые иголки. На колене обширная ссадина и расплывшийся кровоподтек.

Как это прикажете понимать?.. Непостижимо!

— Инурри! — рявкнул мэтр. — Проклятущая скотина, тащи сюда свою волосатую задницу! Прокляну, душонку засуну в «Interitus», а шарик выброшу в выгребную яму! Ты где?!.

Вполне возможно, что домовой и сумел бы раскрыть тайну появления ведьмы Жанин в доме на Иерусалимской улице, однако на зов не явился, игнорировав все угрозы, исторгаемые взбешенным и (чего уж скрывать!) перепуганным до полусмерти Раулем. Etxeko сделал вид, будто его здесь совсем нет — лучше переждать бурю, хозяин рано или поздно успокоится и с ним можно будет объясниться.

Бездействие в исключительных обстоятельствах приводит к лишнему душевному смятению. Чтобы занять себя хоть чем-нибудь Рауль взял большой котел, осторожно выглянул во двор, расколол тонкий слой льда в бочке, набрал холоднющей воды и поставил на угли, кипятиться: следовало омыть ноги и смазать царапины свинцовой мазью, предупреждающей нагноения.

Оттирая грязь мэтр заметил, что глина желто-серая, обычная для берегов рек Креншона и Скарпа, протекающих возле Арраса — поэтому-то кирпичные здания в столице графства не привычного бурого или красноватого цвета, а в основном пепельные или землистые с изжелтью. Выходит, если невероятное путешествие в компании Жанин Фаст состоялось в реальности, далеко от города «Дороги» не уводили. Осенний березовый листик свидетельствует, что мимолетная встреча с Цезарем и Коммием случилась неподалеку от Байоля, березы растут только там, единственная роща в округе...

Deductio et ab ducere[25], как любит говаривать брат Михаил. Заодно отвлекает от нехороших мыслей.

Сен-Вааст оповестил о часе Хвалитн. Утро. Можно собираться и бежать докладывать преподобному: вот и поглядим, как он применит свою хваленую deductio к этому невероятному событию! Магическая природа такового сомнений не вызывает, но Рауль признался себе: накрепко вбитые в Нарбонне знания объяснить происшедшего не могут.

* * *

— Сомнамбулизм, снохождение, — Михаил Овернский оставался верен принципам Оккама. — Ничего похожего раньше за собой не замечали? Явление многократно упоминается в известных медицинских трактатах, от Гиппократа до ныне здравствующего Соломона бен Гершома, врачевавшего лет десять назад Папу Бенедикта XII. Его брат, астролог Леви бен Гершом, более известный как Лев Герсонид, интересовался воздействием Луны на человека.

— Я никогда не страдал лунатизмом, — оскорбился Рауль. — Ни в детстве, ни сейчас.

— Вы утверждаете, что свечи сгорели на треть с небольшим? Пять-семь кварт... Допустим, на вас было оказано опосредованное магическое воздействие, вызвавшее приступ сомнамбулизма. Пребывая в состоянии бессознательном вы покинули дом, побродили по улицам города, возвратились, набросили на дверь засов и благополучно очнулись.

— А как же глина? — голый прагматизм брата Михаила начинал раздражать. — Хвойные иглы? Осенний лист?

— Могу отправить монахов поискать на площади Мадлен и то, и другое, и третье, — невозмутимо пожал плечами преподобный. — Ставлю десять полновесных флоринов, что найдут. Креншона протекает за городской стеной, противоположный берег глинистый. Сосновые иголки и листик выпали из телеги груженой фуражом, доставленным в Аррас крестьянами. Разбито колено? Поскользнулись, упали — это естественно при неосознанном снохождении.

— Значит, никакой тайны? — разочарованно буркнул Рауль. — Игра усыпленного разума?

— Это вы сказали, а не я. Дело за малым: выяснить, кто ваш разум усыпил и с какими целями. Ведьму Жанин пока трогать не станем, хотя у меня появилось навязчивое желание вдумчиво обсудить с ней отдельные вопросы... Знаете что? Давайте навестим келаря монастыря Сен-Вааст, заберем у него ключи от погребов и повторим вашу ночную прогулку? Прихватим с собой Жака, он глазастый.

— Давайте, — безропотно согласится мэтр, пожав плечами. — Мне даже интересно, что получится.

Отказать инквизитору келарь не мог, лишь слезно попросил получить благословение аббата. Выдал тяжеленькую связку ключей, объяснив, какие замки ими отпираются. На вопрос, не случалось ли намедни в обители вызывающих подозрение событий, ответил, что хранил Господь. Картинно возвел очи горе.

— Поиск следов ваших босых пяток представляется мне делом бессмысленным, — преподобный и не думал скрывать благодушно-скептический настрой. — Сплошная наледь, снег утоптан сотнями подошв. Ничего не перепутали? Точно эта дверь?

Приготовивший факел Жак ткнул левой ручищей в створку. Не поддалась.

— Точнее не бывает, — подтвердил Рауль. — Видите, сбоку на стене нацарапано неприличное слово, у простонародья означающее женское естество? Не перепутаешь.

— Какие вы, однако, пикантные мелочи замечаете, — фыркнул Михаил Овернский. Загремел ключами, подбирая нужный. — Жак, давай вперед.

Верный слуга преподобного остановился на третьей сверху ступени. Присел на корточки, коснулся указательным пальцем камня, покрытого темно-багровыми пятнами. Принюхался.

— Кровь. Свежая, нынешняя ночь.

Преподобный многозначительно взглянул на Рауля.

— Занятно. Тут вы оступились? Предположим, что разгуливая во сне можно запереть двери собственного дома. Но, простите, как вы сумели проникнуть в монастырь? Келарь скорее изойдет черной желчью, чем допустит в подвал чужака и тем более позабудет закрыть вход в кладовые! Замок не трогали несколько дней — в скважине застыла талая вода, пришлось выковыривать льдинки...

— Теперь-то вы мне верите?

— Я верил с самого начала. Оставалось убедиться лично. Знаете, что вызвало наибольший интерес в вашем рассказе, мессир Ознар? Человек, которого вы именуете «Сереньким». Загадочный преследователь и соглядатай. Он шел за вами с Жанин от самого дома?