Книга Магическое перо - Ойзин Макганн

— Какие еще новости, Мангрет?

— Я достал записки Хруча, ваше превосходительство, — задыхаясь от волнения, продолжал помощник. — Вот они! Здесь все, что нам требуется. Теперь мы знаем, как заставить цвести и плодоносить морскую бубулию…

Рак-Эк-Наймен остолбенел от изумления. Потом его лицо просияло победоносной улыбкой.

* * *

Высоко в горах на заброшенной речной мельнице с прохудившейся крышей Джил устраивалась на ночь. Из мха и листьев соорудила постель. Сверху расстелила свой плащ.

Дрейгар осторожно опустил Локрина на это импровизированное ложе и заботливо прикрыл курткой.

— Нужно разжечь костер, — сказала негромко девушка. — Мальчику необходимо тепло. Его жизнь все еще в опасности.

— Ни в коем случае, — возразил Дрейгар. — Огонь нас сразу выдаст. Не думаю, что мальчику станет лучше, если он попадет в лапы норанцам.

— Я тоже замерзла, — выбивая зубами дробь, призналась Тайя.

— Детям необходимо тепло, — упрямо заявила Джил, уперев руки в боки. — Нужно разжечь костер!

— Могли же мы до сих пор обходиться без него, — проворчал парсинанин, недовольно покосившись на нее. — К тому же я беспокоюсь о мальчике не меньше вашего. Костра разводить нельзя!

Хруч, который молчал с тех самых пор, как случилась стычка с солдатами, вдруг взял Джил за руку и сказал:

— Я знаю, как можно обогреться, не разводя костра. Но мне потребуется ваша помощь.

Девушка с готовностью кивнула. Выбравшись из полуразвалившейся мельницы, Джил и Хруч углубились в лес.

Дождь все еще шел, хотя уже и не такой проливной.

Ботаник наклонился и подобрал с земли что-то похожее на сосновую шишку, покрытую тонкой хрупкой скорлупой, только больше и тяжелее. Вытащив перочинный нож, ученый вскрыл шишку, а затем протянул девушке.

— Эге, она теплая! — удивленно воскликнула она, обхватив шишку ладонями.

— Пошла химическая реакция. Шишка начала разлагаться изнутри, — объяснил Хруч. — Это шишка горчичного дерева. Их вокруг — сколько угодно. Если такую шишку вскрыть, она начинает гнить с огромной скоростью, при этом выделяя массу тепла. Одна шишка — все равно что раскаленная головешка. Она будет тлеть до самого рассвета. Если мы наберем несколько десятков, этого будет достаточно, чтобы отлично согреться. Главное, они горят без огня.

— Фантастика! — воскликнула Джил, понюхав шишку. — Фу! Пахнет гадко! — поморщилась она. — Что-то среднее между запахом протухшего мяса и хвойным ароматом.

— Конечно, это существенный недостаток, — признал Хруч. — Но зато будет тепло, как около печки.

— Что ж, ничего другого нам не остается. Давайте собирать горчичные шишки, — сказала она, застенчиво улыбнувшись. — Кстати, я ужасно рада нашей новой встрече. Это так мило с вашей стороны, что вы решили отложить свое возвращение в Норанью.

Хруч ничего не ответил. Смущенно опустив глаза, он принялся шарить по земле в поисках шишек.

Найдя еще одну, ученый печально вздохнул.

Об этом свойстве шишек горчичного дерева он узнал еще в юности от коллеги Галлера, когда только-только начал работу в научном проекте. Того самого Галлера, который несколько недель назад пропал на дне Мути. Коллега Галлер задавал слишком много вопросов. Его интересовало, для чего норанцам понадобился этот странный морской проект.

После того как Хручу удалось отыскать Локрина на дне Мути, ученого постоянно преследовала мысль, что смерть Галлера, коллеги и друга, не простая случайность или несчастный случай.

Закусив губу, чтобы не расплакаться, Хруч брел по лесу, собирал шишки, а Джил, за неимением корзинки, складывала их к себе в подол. Увидев, что ученый поглощен какими-то тревожными мыслями, девушка спросила:

— Что случилось? О чем вы задумались?

— Да так… ничего особенного. Просто беспокоюсь за мальчика, — пробормотал Хруч, уклонившись от ответа.

Джил поняла, что он что-то скрывает, но решила не настаивать. Вместо этого принялась расспрашивать его о проекте, об исследовательском центре, который столько лет был для него родным домом и всей жизнью. Хруч был рад поговорить о своей работе.

— Сам я родом из Браскии, — начал он свой рассказ. — Я был восьмым, самым младшим, ребенком в семье. Мы жили впроголодь. Когда мне исполнилось шесть лет, меня отдали на воспитание в монастырь в Сестинье, потому что родители едва сводили концы с концами. Первое время, наверное, я ужасно скучал… Впрочем, это было очень давно. Я почти не помню того времени. Монахи монастыря исповедовали религию, суть которой заключается в том, что все живое на земле — и есть сам бог.

— Вечнозеленый бог. Я слышала о нем, — кивнула Джил. — Ведь для составления своих снадобий я тоже использую разные растения — мхи, травы, листья, коренья.

— Ну да, вечнозеленый бог. Все растения на земле представляют собой единый организм, и люди должны поклоняться ему как богу, учиться мудрости у цветов и деревьев. Тогда все будет в порядке. Монастырь был своего рода научным центром по изучению природы и ботаники.

Нас приучали работать в саду, на огороде, и скоро я всей душой полюбил сельский труд, несмотря на то что этот труд не из легких. Мне нравилось экспериментировать, и несколько моих опытов оказались весьма успешными. Но иногда я доставлял моим воспитателям немало хлопот. Впрочем, монахи — люди не только строгих правил, но и чрезвычайно терпеливые. Неудивительно — если вы имеете дело с растениями, вам так или иначе нужно запастись терпением. Это самое главное. В монастыре я изучал ботанику, а также другие предметы. Научился читать и писать… Всего и не упомнишь. Постепенно я пристрастился к растениеводству и в конце концов сам стал монахом. Но, по правде сказать, религия меня никогда особенно не интересовала. Главным для меня была наука.

Потом к власти пришел Рак-Эк-Наймен. Он отобрал монастырские угодья. Нам объявили, что наша религия запрещена, однако научная работа будет продолжена. Немного позднее нас привлекли к работе над проектом. Самых способных вывезли в Норанью. Это было почти десять лет назад. Над проектом работали ученые со всей Норанской империи. С тех пор мы трудились в специальных садах, огородах, теплицах, обнесенных высокими стенами, под бдительной охраной. Нам категорически запрещалось выходить наружу или разговаривать с посторонними… И все-таки это была не такая уж и плохая жизнь! Распорядок очень напоминал монастырский — только стены повыше да охрана построже. Но прежде всего мы считали себя учеными, и мало-помалу смирились со своим затворничеством.

— А потом из-за парочки детей-мьюнан вам пришлось искупаться в речке, да еще норанцы устроили за вами охоту, — добродушно рассмеялась девушка.

— Совершенно верно. С тех пор все ужасно запуталось.

Набрав шишек, девушка и ботаник вернулись под своды заброшенной мельницы. Несколько расколотых шишек выложили вдоль постели Локрина. Когда запах гниения сделался невыносимым, Джил брезгливо поморщилась и, достав какой-то пузырек и встряхнув его, побрызгала вокруг. Это немного освежило воздух.