Книга Странности любви - Дженна Питерсен

Бросившись к ним, Мередит подняла руки:

— Подождите, Чарли!

При звуках ее голоса все, кто был в комнате, остановились и повернулись к ней. Тристан смотрел на нее, как на предательницу. Чарли вопросительно поднял бровь. Никогда прежде она не вмешивалась в процедуру ареста. Обычно она не присутствовала и при арестах — чтобы не раскрывать себя.

Но на этот раз не было ничего обычного.

— Мередит, в чем дело? — удивился Чарли.

Она встала между Чарли и Тристаном, спиной к Тристану, потому что посмотреть ему в лицо было выше ее сил.

— Лорд Кармайкл прав. Если вы наденете на него наручники, всем станет ясно, что его арестовали, — сказала она.

Чарли покачал головой:

— И что из того?

— Девлина здесь нет. Если мы хотим поймать его, лучше, если он не будет знать, что его новый соратник арестован за преступления против Короны. — Она позволила себе мельком взглянуть через плечо. Руки Тристана при взгляде на нее сжались в кулаки. — Уведите лорда Кармайкла без шума, пусть он скажет, что его вызывают по делу. Мы сможем узнать, что он знает о Девлине и его людях, если не сообщим никому о его аресте.

— Правда, Мередит, в любом случае выйдет наружу. Сегодня, или на следующей неделе, или в следующем месяце. Мы не можем навсегда сохранить ее в секрете, — возразил Чарли.

Она тронула его за руку:

— Пожалуйста, я никогда ни о чем не просила вас. Пожалуйста.

Он удивленно отстранился. Снова посмотрел на Тристана, на этот раз оценивающе. Может быть, он прикидывал, чем подозреваемый так подействовал на его агента.

Мередит думала о том же самом.

— Вы заодно с этими людьми? — спросил Тристан за ее спиной. В его голосе был ужас, он не мог поверить. — Так это ваших рук дело?

Мередит обернулась. Его глаза буравили ее, проникали в душу и требовали сказать правду. Тристан надвигался на нее, но двое мужчин, стоявшие по бокам, удержали его, схватив за локти. Мередит было больно отрываться от него, ее тянуло прикоснуться к нему, но она лишь резко сказала:

— Нет, это ваших рук дело!

Тристан отшатнулся и больше не пытался вырваться из цепкой хватки мужчин, которые удерживали его. Чарли тронул ее за локоть.

— Хорошо, возможно, вы правы. Я сделаю, как вы просили, и буду держать арест в тайне столько времени, сколько смогу. — Его голос стал жестче. — Думаю, что вы этого хотели, лорд Кармайкл? Секретности?

Какое-то время Тристан, не отрываясь, смотрел на Мередит, затем отвел взгляд.

Почему вы решили, что мне нужна секретность, если я не понимаю, почему меня арестовали?

Мередит нахмурилась. Как он мог отрицать правду? Ну нет, этого она не позволит. Она медленно прошла через комнату к портрету Эдмунда Арчера. Потянувшись, нашарила спрятанные за рамой защелки. Нажала — и они открылись, обнаружился украденный ландшафт.

Обернувшись, Мередит показала на ненавистную картину:

— Вот, Тристан. Все дело в ней.

Он побледнел, и слова отрицания, которые он готовился произнести, остались невысказанными. Переведя дух, он невнятно произнес:

— Да. Я ценю вашу проницательность в этом деле.

Чарли кивнул и шагнул в сторону, что-то сказал подчиненным. Мередит пошла вперед, к двери, на случай, если Тристан кинется бежать. Но он спокойно смотрел на нее.

— Тристан, — забормотала она, желая объяснить, что она только выполняла свой долг.

Он покачал головой:

— Тут нечего сказать, не правда ли? Вы уже решили, что правильно и что неправильно.

Мередит сжала кулачки.

— Доказательство передо мной. — Она указала взглядом на картину, но он не посмотрел на нее. — Чему я должна была верить?

— Не все таково, каким кажется. Прежде чем она смогла ответить, вмешался Чарли.

— Нам нужно поторопиться и постараться возбудить как можно меньше подозрений, — произнес он. — Если мы сможем покинуть дом, не вызвав вопросов, я позволю вам послать семье записку с объяснением, что вам пришлось срочно уехать по неотложному делу. Такой вариант вас устроит?

Тристан теперь не смотрел на Мередит.

— Да. Моей матери захочется расспросить меня, но она не сможет пренебречь обязанностями хозяйки, принимающей гостей, если вы это имеете в виду. После отъезда гостей она планировала поехать в Бат навестить мою сестру и ее семейство. Она не станет отменять поездку. Сестра ждет ребенка.

— Хорошо. — Чарли указал на дверь. — Если вмешается кто-нибудь из гостей, вы скажете то же самое. Что вас отозвали в Лондон по срочному делу. Если вы попытаетесь бежать или дать знак кому-либо, я надену на вас наручники и выволоку в таком виде. Это ясно?

Тристан прищурился. Мередит уже знала это выражение, оно появлялось, когда они занимались любовью, — сидевший внутри бунтарь вышел наружу. Мужчина, не привыкший, чтобы ему приказывали. Никто.

Он сжал челюсти.

— У меня нет выбора.

— Именно так. Мередит дала вам отсрочку от всеобщего осуждения, чего я не стал бы делать. — Чарли сделал жест в сторону двери. — Когда мы приедем в Лондон, мы поместим вас где-нибудь, где вы не будете привлекать большого внимания.

— Благодарю вас, — сумел выдавить Тристан сквозь сжатые зубы.

Он позволил довести себя до дверей. Мередит наблюдала за ними и удивилась, когда он обернулся, чтобы пригвоздить ее взглядом. Он больше не был тем мужчиной, который добивался ее, делил с ней ложе, предлагал стать его женой. Тяжелый блеск его глаз явственно показывал, что прежних чувств к ней больше нет.

— Не забудьте то, что я вам сказал, Мередит. Не все таково, каким кажется. — Он оглядел ее с головы до ног. Еще одно, последнее проявление презрения за предательство. — Вы сами тому доказательство.

— Тебе нужно хоть что-то съесть, — услышала она.

Очнувшись, Мередит посмотрела на окно, залитое полосками дождя. Она настолько ушла в свои мысли, что забыла про Эмили и Ану, забыла, что она в лондонском доме Эмили.

Ее подруги сидели за чайным столиком и смотрели на Мередит с явной обеспокоенностью. Настолько явной, боялась она, насколько явными были ее запутанные переживания. Кажется, она утратила способность скрывать истинные чувства. А это невосполнимый недостаток для тайного агента.

— Спасибо. Я не хочу есть, — сказала Мередит.

Эмили отодвинулась от стола, встала и подошла к окну. Она взяла Мередит за плечо, подвела к столу и заставила сесть. Ана поставила перед ней дымящуюся чашку ароматного чая и придвинула пшеничную лепешку.

— Вот уже два дня как ты вернулась в Лондон и не перестаешь хандрить, — сказала Эмили, усаживаясь и складывая руки.