Книга Город теней - Михаил Шухраев

Да, в нашем мире я бы, наверное, посмеялся. На краю одной из плит сидел человек, совершенно неуместный на фоне этого пейзажа, и рассматривал бутылку водки. Вполне приличный такой человек лет сорока-сорока пяти, в некогда модной дубленке и пыжиковой шапке, пьяный сильно, но не до бессознательного состояния. Увидев меня, он вскочил:

— Извините, не подскажете, как здесь пройти на… эту… Зеленогорскую? Выборгскую? Тьфу… Сестрорецкую, вот! Там еще дом такой, седьмой… буквой «П»…

Я улыбнулся:

— В гостях?

— Ну… К сестре вот приехал… Пошел к метро, а обратно… Заблудился.

— Пойдемте, я провожу. Здесь недалеко.

Мужчина с готовностью вскочил, убирая бутылку в карман. Сделал он это вовремя, поскольку где-то в стороне подозрительно захрустели кусты. Я постарался не прибавлять шагу, так как мой нечаянный спутник держался на ногах нетвердо, и двинулся обратно по следам. Проводником отсюда мне работать приходилось впервые. Поэтому я начал действовать ровно так, как мне советовали наши мэтры. Сначала я завязал с мужчиной разговор, обратив все его внимание на собеседника, а заодно и получая потоком информацию. Мысли читать не требовалось, поскольку все нужное он излагал сам, оставалось только запоминать. Потом спасаемый очень удачно мне подыграл, хотя и совершенно нечаянно. Он просто поскользнулся. Ухватив его за локоть, я рванулся в наш обыденный мир.

Расчет оказался верным, и мы вынырнули около торца дома, рядом с которым ожидала Маша. Она сразу же помахала мне рукой. Мужчина же даже не заметил изменений в окружающем пейзаже, продолжая смущенно говорить о скользком снеге и рассыпаясь в благодарностях. На всякий случай пришлось проводить его прямо до парадной и подождать внизу. Успокоился и перевел дух я только тогда, когда наверху послышался звук открываемой двери и слова: «Вот и потеряшка наш! Ну ты даешь!»

Руки у меня слегка тряслись. Пока мы телепались по Запределью, мужик-то обращал внимание только на меня, а вот я явственно слышал приближение весьма подозрительных звуков и вовсе не горел желанием узнать, кто же их издает.

Стоило мне прикрыть дверь в подъезд, Маша спросила:

— Ну и что?

— Все, наверное. По крайней мере, пока. Дай мобильник, я Юхани звякну.

Юхани выслушал мой короткий доклад, основным смыслом которого было «все в порядке, подробности на месте», и отключился. А вот Маша всю дорогу до метро демонстрировала детское любопытство.

— Почему ты его к нам не повез, в О.С.Б.?

— А зачем? — удивился я.

— Он же провалившийся!

— Не факт. К тому же он не питерец, здесь только учился. Живет в Мурманске, к сестре с мужем приехал. Адреса я все сейчас запишу, так что никуда он не денется.

— Вдруг он опять провалится?

— Не думаю. По-моему, это та самая случайность, ружье незаряженное, которое раз в год стреляет. Да он и не понял ничего. Район незнакомый, вот по дороге и заблудился. Подробно рассказывать ничего не станет, поскольку стыдно. В тундре на охоте не блудил ни разу, а тут в трех домах потерялся. Сейчас он с родственником жахнет водочки, наутро про этот случай и думать забудет. А обычная в таких случаях болезнь… Думаю, ничего страшного, все спишут на похмелье. Хорошо, если помнить будет, что нормальные люди еще встречаются, и спасибо про себя скажет.

— Нормальный человек, тоже мне! — Маша кинула мне за шиворот снежок, который скатывала в руках, и со смехом отбежала в сторону. Мне оставалось только вытащить не успевший провалиться комок снега и бросить в нее.

В офисе О.С.Б. я изложил Юхани все подробности и передал слепок, то бишь магический образ незадачливого потерпевшего. Теперь за ним можно было приглядывать до самого отъезда и оперативно вмешаться, если «провал» повторится. Заодно я спросил:

— Слушай, у нас в Мурманске свое отделение есть?

— А как же, — кивнул Юхани. — Небольшое, правда, и руководитель один на всех. Вернер Ульрихович, питерский немец, у нас начинал давным-давно. Нейтрал, как и мы. Он еще Романовна-Мурмане помнит, чуть не с закладки города там. Отпиши ему попозже про сегодняшний инцидент, пусть разберется. Можешь по электронной почте.

Я кивнул и пошел прямиком в серверную, решив не откладывать ничего на завтра.

Уже на следующий день я поразился, какой резонанс получила пустяковая, по сути, история. Нас поздравляли все, кому ни лень, даже Эйно лично подходил руку пожать, а Марина в качестве поощрения выписала обоим премию и объявила благодарность в приказе — совсем как в советские времена. Ларчик открывался просто. Все наши сотрудники, постоянно имеющие дело с тем, что нормальный человек иначе как мистикой не назовет, сами становятся немного по-хорошему суеверными. А что может быть лучшим предзнаменованием на ближайший год, чем проведенная без сучка и задоринки буквально в первые его часы операция? Вот и пожинали мы урожай не особо заслуженных благодарностей.

Дальше все и вовсе прошло, как по маслу. Пожилой геолог через два дня уехал домой. В одном купе с ним скучал Женька, который по приезде передал своего поднадзорного сотруднику местного отделения О. С. Б. Паршивец заодно устроил себе отпуск на пару суток, успел даже на зимнюю рыбалку съездить с местными, и явился с кучей подарков. Мне, к примеру, досталась огромная друза горного хрусталя, которой я украсил рабочий стол, а Маше — колечко с крохотным розовато-алым рубином. К подаркам было приложено письмо, составленное по всем законам эпистолярного жанра начала прошлого века. Вначале Вернер Ульрихович поздравлял нас с Машей с прошедшим праздником, потом изысканно благодарил за помощь и отвешивал комплименты нашему (отсутствующему, на самом деле) профессионализму.

Дальше шел краткий, но очень интересный рассказ о проблемах мурманского О.С.Б. Оказывается, главной головной болью там были контрабандисты, но в несколько непривычном для нас и менее невинном амплуа. Там они частенько занимались доставкой всяких запрещенных к ввозу вещей из страны в страну, переходя границу по Запределью. Мурманчане и еще более немногочисленный их филиал в Костамукше, плотно общаясь с норвежскими и финскими коллегами, старались данные действия пресечь. Проблемой более мелкой, но весьма насущной, оставались и сувениры, во множестве привозимые моряками из-за границы. Среди них нет-нет да и встречались артефакты-новоделы, притом далеко не всегда безобидные.

В последней части письма Вернер Ульрихович перешел и к интересовавшей меня теме. Он объяснял, что данных по вампирам в Мурманске мало, поскольку самих вампиров, даже потенциальных, можно по пальцам пересчитать — как здесь, так и в Запределье. Никакого послевоенного разгула преступности тоже не наблюдалось, так как город был за военные годы наполовину превращен налетами гитлеровской авиации в руины, все приходилось восстанавливать заново. Далее мой корреспондент начинал выражаться чрезвычайно осторожно, вставляя обороты «по известным мне не вполне достоверным сведениям», «со слов имярек» и тому подобные. По этим самым сведениям получалось, что послевоенный разгул вампирьей охоты имел место еще как минимум в нескольких крупных городах, таких, как Москва, Киев и Минск, а в Западной Украине действовало целое карательное подразделение НКВД, которое местные иначе как «опыряками» не называли.