Книга Посол Империи - Грэм Макнилл

— Я… Я хотел, но…

Чекатило рассмеялся:

— Ты не смог ничего сказать, потому что знал, что и у Лосева навалом чертовой информации о тебе.

Павел молча кивнул, а Чекатило продолжил:

— Скажи-ка, Павел, понравилось бы твоему другу послу, если бы он услышал, что министр Лосев был тем человеком, который заплатил мне за убийство мужа Анастасии Вилковой, или что, как поговаривают, министр Лосев наслаждается компанией малолетних детишек?

— Если это поможет ему найти Кажетана, то да,- ответил Павел.

— Я уверен, что да, — ухмыльнулся Чекатило, — но как воспримет посол сообщение о том, что его старый друг Павел Коровиц был тем самым человеком, который шесть лет назад вышиб на мостовую мозги мужа госпожи Вилковой меньше чем в ста ярдах от этого дома?

Павел ничего не сказал, вина за свершенное тогда, когда он служил Чекатило, снова нахлынула на него. Чекатило расхохотался молчанию Павла и подался вперед:

— А ты знаешь, что я оставил тебя в живых лишь потому, что был в долгу перед твоим дядей Дростей, а? Ты пьяница, вор, убийца и лжец, Павел Коровиц; и то, что ты сейчас вьешься вокруг посланника Империи, этого не меняет.

Павел кивнул; слезы стыда бежали по его щекам.

— Знаю.

Чекатило снова уселся поудобнее и извлек из-под мехового плаща длинную сигару. Режек поднес к ней горящую лучину, и гигант кислевит, затянувшись, выпустил в воздух зловонное облако голубого дыма.

— Если я сделаю то, о чем ты просишь, посол будет моим должником?

— Да.

— Почему?

— Он человек чести, и, если ты найдешь то, что ему нужно, он не оставит долг неоплаченным, — ответил Павел, сплетая пальцы в замок.

Чекатило подумал пару секунд и затянулся еще раз.

— Отлично. Посмотрим, что можно сделать,- произнес он, в конце концов. — Но ты, надеюсь, понимаешь, что с этого мгновения в долгу у меня не только посол.

— Да, — с несчастным видом буркнул Павел. — Понимаю.

Глава 10

I

Ночь вокруг Лубянки была временем страха. Завывания сумасшедших и умирающих в стенах этой твердыни наполняли воздух своей какофонией, и никто не приближался к мрачному зданию, боясь, что болезни и безумие перекинутся на них. Этого места избегали, так что брошенные здания и улицы вокруг усеянных шипами стен были пусты даже сейчас, когда так много людей нуждались в тепле и крове.

Даже преступники, те, кто не любит чужих испытующих взглядов, не часто бродили по гулким проспектам возле дома смерти — Лубянки. Лишь те, кому надо было провернуть особо темное дельце, осмеливались появляться здесь, но и они старались не задерживаться на этих мрачных улицах надолго.

Но одна из таких личностей отважилась прийти сюда, и сейчас человек в плаще с капюшоном закидывал в телегу с высокими бортами, стоящую в узком проулке недалеко от Лубянки, какие-то явно тяжелые свертки. Несмотря на холод, человек вспотел. Загрузив шесть узлов, он обогнул повозку и ухватился за козлы, готовясь взобраться на них.

— Все еще приходишь за своими куколками, Петр? — сказал выступивший из тени высокий человек.

Василий Чекатило медленно подошел к телеге. Он выглядел сейчас так, словно прогуливался в любимом парке, а не возле самого страшного здания Кислева. Убийца, наемник и телохранитель хозяина Режек следовал за ним, твердо сжимая рукоять меча.

Человек, к которому обращались, повернулся и отбросил капюшон назад.

— Чего ты хочешь, Чекатило? — спросил Петр Лосев.

Чекатило обогнул повозку и приподнял уголок ткани одного из свертков. Маленькая девочка лет пяти лежала, связанная ремнем, широко открыв невидящие пустые глаза. Она явно была чем-то одурманена.

— Хорошенькая, — заметил Чекатило, и Режек хихикнул.

Лосев нахмурился и протиснулся мимо Чекатило, прикрывая груз промасленной холстиной. Уличенный в преступлении, Лосев отчего-то не выказал страха, напротив, он резко повторил свой вопрос:

— Я спросил, чего ты хочешь?

— Ну, поскольку ты, кажется, не в настроении для дружеского обмена шутками…

— Мы не друзья, Чекатило, и, думаю, ты это понимаешь.

— Мне больно это слышать, Петр, после всего, что я сделал для тебя.

— И за что ты был прилично вознагражден, — напомнил Лосев.

— Верно, — сказал Чекатило. — Но как насчет человека, который работал на меня и которому ты разнес череп? Как его звали, Режек?

— Сорка.

— Да, Сорка. Мелкая, конечно, шестеренка в моем механизме, но, тем не менее — шестеренка.

— Никогда о таком не слышал, — фыркнул Лосев.

— Хм, ну да, он не был запоминающейся личностью, он просто доставил тебе одну очень дорогую и опасную штуку. Ну, тот кусок камня извращения.

Лосев вздрогнул, словно ему отвесили пощечину.

— Проклятие, Чекатило, тебе заплатили не за то, чтобы ты заглядывал в ларец.

— Да, но я не смог устоять, или мне надо было кого-то еще попросить заглянуть в него? С моей стороны было бы упущением не поинтересоваться, что именно я контрабандой ввожу для тебя в город, разве не так?

— Ладно, так что ты хочешь?

— Полагаю, ты знаешь, что Саша Кажетан бежал из Кислева и что он был Мясником?

— Конечно. Я же не идиот.

— Ты знаешь, где его фамильное имение, и я тоже хочу это знать.

— Что? — рассмеялся Лосев. — Ты стал комнатной собачонкой фон Велтена? Это он послал тебя сюда? Воистину он, должно быть, в отчаянии, если нанимает тебя, чтобы самому не замарать рук грязной работой.

— Нет, фон Велтен не посылал меня, но это к делу не относится. Ты скажешь мне то, что я хочу знать, или я поставлю в известность все высшие слои общества, что ты торговец запретной магией, извращенец, злоупотребляющий детишками, и убийца вдобавок.

— Тебе не напугать меня, Чекатило, — фыркнул Лосев, в голосе его слышались мрачные нотки. — Кто, будучи в здравом уме, поверит жирному низкородному ублюдку вроде тебя?

— Ты не хуже меня знаешь, что вера тут не имеет значения, Лосев. Грязь прилипает, не так ли? Может ли человек твоего положения позволить, чтобы в обществе ходили подобные толки, чтобы с его именем связывались преступные деяния?

Лосев пожевал нижнюю губу и сказал:

— Ладно, все равно это несущественно, и чем скорее он будет мертв, тем лучше. Ожидай от меня известий на рассвете; я пришлю то, что тебе так необходимо.

— Разумное решение, министр Лосев, — заявил Чекатило, похлопывая по борту телеги. — Приятного тебе вечерка.

II