Книга Добропорядочный распутник - Бронвин Скотт

Эш подмигнул:

— В летний домик. Тетушки поведали мне, что ты там еще не была.

Сумерки и приглушенный свет фонарей добавили маленькому жилищу немало привлекательности, и Дженивра, увидев его, приглушенно охнула:

— Ах, Эш, как прекрасно!

Ей не доводилось бывать в этой части Бедивера. Не лучшее место для зимних посещений, да и отец Эша был слишком болен, чтобы отважиться на долгие прогулки. Эш придержал дверь, она проскользнула внутрь. Летний домик представлял собой небольшое строение с тремя основными стенами и подобием застекленной веранды, выходящей окнами на озеро. Летом все окна были открыты и затенены лишь полупрозрачными портьерами. Комната выглядела очень уютно, полностью обставленная диванчиками, стульями и, что самое важное, большой альковной кроватью. Изысканно украшенный резьбой шкаф у стены таил в себе немало сюрпризов — одеяла, чистые простыни и ящики для одежды.

— Скорее всего, я не пожелаю отсюда уезжать, — призналась Дженивра.

Эш стоял позади, обняв ее за талию. Ее охватил трепет от простой мысли: она принадлежит ему, он — ее муж.

— Думаю, нам стоит сначала его опробовать, прежде чем ты примешь решение, — предложил Эш — На буфете хлеб, сыр и бутылка вина.

Она повернулась в его объятиях и посмотрела с насмешливым скептицизмом:

— Что же нам испробовать в первую очередь, мистер Бедивер, хлеб и вино или постель? — Дженивре начинали нравиться его шутливые подначивания.

— А зачем выбирать? Вино и постель представляют собой восхитительную комбинацию для того, кто знает, как с ними правильно обращаться.

— Полагаю, вам это хорошо известно, мистер Бедивер?

— О да! — Эш отступил, соблазнительно улыбаясь. — Позвольте откровенно заметить, миссис Бедивер, на вас слишком много одежды для того, чем нам предстоит заняться? Полагаю, за ширмой вы найдете что-нибудь подходящее данному поводу.

Дженивра нырнула за ширму, отделявшую обшитую резными деревянными панелями кровать от комнаты. У изножья стоял небольшой саквояж. Дженивра достала белоснежное атласное ночное одеяние, украшенное искусно вышитыми зелеными цветами. «Работа Мелисанды», — растрогалась она. Милейшая леди на сей раз просто превзошла себя! Дженивра вытащила также мужской халат для Эша. Она быстро переоделась, прислушиваясь к приближению мужа.

Он не заставил себя долго ждать, появившись с подносом в руке, его зеленые глаза при виде ее зажглись очевидным одобрением.

— Да, теперь вижу, я единственный здесь одет неподходяще.

Дженивра услышала в его голосе неприкрытое желание. Он поставил поднос на пол, умышленно неторопливо двинув руку к повязанному на шее пышному галстуку.

Эш ослабил узел и снял шелковую полоску ткани. За этим последовали фрак, жилет и сорочка, выставляя на обозрение обнаженную грудь.

— Ты делаешь это нарочно, — игриво обвинила она.

Он взглянул на нее полным страсти взглядом:

— Может быть. Работает?

— Ты сам знаешь.

Ее муж — совершенный образец мужской красоты. Сильные руки, скульптурно вылепленный торс, длинные крепкие мускулистые ноги. Он присел, чтобы снять сапоги и брюки.

Дженивра резко втянула воздух. Его атлетическая прямая спина и великолепный изгиб ягодиц являли собой картину, перед которой невозможно устоять.

— Вина, дорогая? — Он указал на бутылку, двигаясь совершенно естественно, не обращая внимания на свою наготу.

— А как же хлеб и сыр? — Это совсем не похоже на пикник.

— Позднее дойдет время и до них. А теперь снимай свое одеяние и ложись ко мне. — Дженивра сделала, как он сказал, бережно отложив ночную сорочку в сторону.

Он склонился, широко раздвинув ей бедра, его отвердевший фаллос поддразнивал, небрежно касаясь кожи, словно даруя невысказанные обещания того, что еще должно случиться.

— Позволь мне преподнести тебе вино.

С элегантной грациозностью Эш выдернул пробку и налил пару капель пьянящего напитка ей в пупок, проводя тоненькой бордовой струйкой до груди. Дженивра задохнулась от порочной дерзости, неповторимого эротизма его действий.

— Ш-ш-ш, веди себя спокойно, иначе все прольется раньше времени, — предупредил он с лукавой улыбкой, низко склонил голову и принялся пить хмельной напиток, посасывая и слизывая терпкие капли.

Дженивре казалось, она сойдет с ума от непередаваемых ощущений, что он в ней пробуждал. Она не смогла сдержать судорожных движений, когда Эш начал обсасывать ее груди, тщательно собирая последние капли вина, удовольствие оказалось слишком велико, чтобы сдерживаться.

— Напомни мне, чтобы в следующий раз я привязал твои руки к кровати, неугомонная, моя, — шепнул он, не отрываясь. — Думаешь, тебе это понравится? — Он сел и немного сместился вниз по кровати, наклоняясь ниже и ниже. Определенно, Эш не собирался…

— Эш? — В одном слове выплеснулось все ее смущение.

— Не беспокойся, Нива, тебе это понравится, обещаю.

Он уже не раз оказывался прав в этом смысле. Голова его склонилась над ее самым сокровенным местечком, язык неутомимо принялся выполнять обещание, пока Дженивра не издала блаженный крик. Только после этого Эш накрыл ее своим телом и скользнул в лоно, позволяя обоим испытать высшее наслаждение.

Приблизительно через час им все-таки удалось добраться до хлеба и сыра, и они с аппетитом поедали их, устроившись на уютном диванчике у окна. Эш наполнил ее бокал:

— А теперь традиционный тост. За мою жену, которая сегодня сделала меня счастливейшим мужчиной.

Короткий прекрасный тост, продуманные слова. Обнаженные эмоции. Этого мужчину будет очень легко полюбить, хотя и опасно. Да, он не сможет причинить ей боль, если она в него не влюбится. Однако граница между «просто постелью» и любовью совсем не такая явная, как представляется. Если Дженивра не будет осторожной, непременно упадет в пропасть неразделенной любви. Порочный повеса в душе оказался прекрасным человеком. Она невольно задавала себе вопрос: сможет ли когда-нибудь доверить ему свое сердце, да и вообще, будет ли у нее выбор? Дженивра подозревала, что в один прекрасный день она проснется и обнаружит, что сердце больше ей не принадлежит.

Эш слегка встряхнул бутылку вина:

— Осталось еще немного. — Он попытался наполнить ее бокал.

— У меня идея получше. — Дженивра мягко приняла бутылку у него из рук и обошла кушетку. Села на колени перед ним, развязала баньян, обнажая мужское великолепие. Он был уже тверд, и Нива соблазнительно усмехнулась, поглаживая большим пальцем головку фаллоса. — Я теперь вполне авторитетно могу судить о том, что вино очень хорошо не только для питья.

И опрокинула остатки вина, позволив им медленно стекать по всей длине члена, неспешно склонилась к нему, взяла в рот с осторожной интимностью, лаская и умащивая языком. Под ее руками напряглись и отвердели упругие мышцы, когда наслаждение усилилось. Дженивра услышала стон, более похожий на рык, низкий и глубокий, вырвавшийся из его глотки. Когда все было кончено, его руки заплутали в ее волосах, словно в поисках освобождения.