Книга Шалаш в Эдеме - Наталья Александрова

Я опомнилась: что я здесь делаю? Ведь меня явно с кем-то спутали! Надо уходить отсюда, пока не разразился настоящий скандал!

Однако любопытство делало свое дело, и, прежде чем уйти, я огляделась по сторонам.

На стене передо мной висели фотографии актеров и сотрудников театра. Пару лиц я как-то видела по телевизору – в рекламе или в сериалах. Но здесь были не только артисты, но также режиссеры, театральные художники, даже гримеры и рабочие сцены…

Вдруг я увидела портрет, который показался мне знакомым. Круглое лицо, пухлые детские щечки… ну да – человек на фотографии был здорово похож на Леонида Борисовича! Только значительно моложе, и вместо круглой лысины на голове его была густая вьющаяся шевелюра.

Подпись под фотографией гласила, что я вижу главного осветителя театра М. Б. Варшавского.

Вот оно! Это – брат Леонида Борисовича! Он работает в этом театре! Так что все было не случайно – и слово «Собеседник» в записке, и чайка… ни о каком совпадении и речи быть не может!

Я воровато оглянулась на дверь главного режиссера и припустила прочь по коридору. Через десяток метров мне попалась дверь, выходящая на лестницу. Что-то говорило мне, что хозяйство осветителя должно располагаться наверху, и я устремилась вверх по лестнице со всей возможной прытью.

Поднявшись на два лестничных марша, я уткнулась в неприметную дверь. Другого пути все равно не было, и я, толкнув эту дверь, вошла в полутемный коридор.

Коридор этот был совсем не таким, как внизу, – он был узким, захламленным. Сразу чувствовалось, что я попала в мир, расположенный за кулисами, куда не допускают посторонних, не имеющих прямого отношения к театру.

Я шла вперед, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Коридор сделал поворот, и я увидела слева по курсу настоящую пропасть. Над ней нависал легкий узенький балкончик, на котором стоял, наклонившись, высокий длинноволосый человек в заляпанной краской блузе. Перегнувшись через перила балкончика, он кричал куда-то вниз:

– Четвертый сегмент левее! Вот так! А на втором нужно красного подбавить!

Я с любопытством взглянула через его плечо.

Внизу, прямо под нами, на полу огромного помещения были разложены большие куски раскрашенного холста. Приглядевшись, я поняла, что это части будущей декорации, которые передвигают рабочие сцены, а человек в перепачканной блузе – художник, который отсюда, со специального балкончика, руководит этим сложным творческим процессом.

Почувствовав мое присутствие, художник обернулся и недовольно проговорил:

– Почему посторонние на площадке? Девушка, вы что тут делаете?

– Извините… – пробормотала я. – Я осветителя ищу…

– Мишина будка дальше по коридору и направо!.. – буркнул художник и снова закричал, перегнувшись через перила: – Куда ты задник тащишь? Я тебе сказал: четвертый сегмент основного полотна!

Я тихонько извинилась и двинулась вперед.

Значит, брата Леонида Борисовича зовут Михаил… ну, хоть этот-то человек наверняка захочет помочь несчастному узнику! Родственные узы крепче всяких других…

Коридор разделился на два. Вспомнив слова художника, я повернула направо. Буквально через несколько шагов передо мной оказалась хлипкая дверка с табличкой «Осветители».

Я вежливо постучала, но никто не ответил, и тогда я толкнула дверь.

Она была не заперта, и я оказалась в довольно просторной, но чудовищно захламленной комнате.

Точнее, это была не комната, а что-то вроде скворечника или скорее птичьей кормушки, подвешенной под потолком театра.

Одна стена, напротив двери, отсутствовала, вернее, она была заменена решетчатой металлической конструкцией, на которой были закреплены прожектора, светильники, какие-то цветные стекла и другие предметы непонятного предназначения. Все остальное место в помещении занимали разные приборы и пучки разноцветных проводов.

В самом центре комнаты, как алтарь в церкви, располагался большой пульт, похожий то ли на панель управления самолета, то ли на клавиатуру органа. Перед пультом стояло удобное вращающееся кресло – вроде того, в котором сидит за своим компьютером Слон. То есть Родя.

Само собой, это – рабочее место главного осветителя, место, откуда он во время спектакля управляет всеми этими фонарями и прожекторами… Самого осветителя в комнате не было. Наверное, дневного спектакля сегодня нет, а для вечернего еще слишком рано.

Я села в рабочее кресло, думая, что же мне дальше предпринять.

Может быть, написать Михаилу записку: мол, ваш брат находится в Саблинских пещерах, помогите ему выбраться на волю…

Бред, конечно! Какой нормальный человек поверит в такую ахинею? Тем более если он просто найдет эту записку на своем рабочем месте, то наверняка подумает, что кто-нибудь из сослуживцев решил так над ним подшутить.

Нет, я должна увидеть Михаила, поговорить с ним лично, найти убедительные слова…

Я машинально взглянула на пульт.

Кнопки, клавиши… на некоторых из них стояли номера, на других – какие-то непонятные значки. В части клавиатуры в ряд были расположены несколько тумблеров, каждый из которых был подписан какой-то буквой. Я пробежала по ним взглядом.

К, О, Ж, З, Г, С, Ф…

Дальше были еще тумблеры, еще буквы, но именно эти семь привлекли мое внимание.

К, О, Ж, З, Г, С, Ф… да это же школьная считалка, строчка для запоминания семи цветов радуги – каждый охотник желает знать, где сидит фазан! Здесь, на этом пульте, при помощи тумблеров осветитель может включать разные цветные прожекторы, когда это нужно по ходу спектакля. И он, естественно, обозначил цвета первыми буквами слов из считалки. Но цветов у него в палитре больше, чем в радуге – поэтому больше тумблеров и соответственно больше букв. Дальше, после буквы «Ф», то есть после фиолетового цвета, шли еще несколько – Б, Р, Л, П, М… что эти буквы обозначают? Допустим, Б – это просто белый, Р – розовый, Л – лимонно-желтый…

Я вспомнила фразу, которую продиктовал мне Леонид Борисович, – «Каждый охотник мечтает знать, где сидит чайка»…

Так, может быть, все дело в этом пульте?

Руки сами потянулись к тумблерам.

Я нажала букву «К» – что-то громко щелкнуло, и за стеной будки ярко вспыхнул красный прожектор. Следом я нажала «О» – и загорелся оранжевый, затем вместо «Ж» я включила тумблер, обозначенный буквой «М»… пространство передо мной засияло густым малиновым светом.

Я сама не знала, чего ждала от своего эксперимента, не представляла, что должно произойти, когда я нажму на все клавиши.

– Эй, осветители! – донесся снизу чей-то недовольный голос. – Что вы там делаете? Вы нам мешаете декорации монтировать! Всю цветопередачу к чертовой матери сбиваете!

– У нас тоже плановая работа! – отозвалась я и торопливо щелкнула следующими тумблерами, по очереди включив зеленый, голубой и синий прожектора.