Книга Земля в зените - Владислав Выставной

Лео дотащить не успели. Вмешалась новая сила – та, что разметала, размазала этих двоих, отшвырнув стажера в сторону, словно котенка. Он еще успел заметить порыв Айзека выскочить из вертолета, видел, как еще один, точно такой же крепыш, силой удержал его и подал жестом команду «на взлет». Как легко, с гулким рокотом, подскочил вертолет и, накренившись, провалился за плоскую крышу с тем, чтобы вынырнуть в сотне метров и быстро, заложив вираж, уйти за череду облезлых многоэтажек.

Лишь после этого Лео перевел взгляд на того, кто устроил и быстро выиграл эту короткую схватку.

Паука он узнал сразу. Тот стоял на колене, склонившись над подергивающимся телом одного из тех, кто так и не успел запихнуть стажера в вертолет. Естественным порывом было бегство. Лео попытался встать, но не смог – видимо, подвернул ногу. Тогда он пополз, отчаянно толкаясь локтями, к краю площадки, надеясь найти там путь к спасению.

– Да постой ты, – услышал он усталый голос. – Ничего я тебе не сделаю.

– А что изменилось? – глядя в пропасть за краем площадки, поинтересовался Лео. Спрыгнуть туда – костей не соберешь. Его попросту загнали в угол.

– Кое-что изменилось, – неторопливо направляясь к нему, сказал Паук. Так же медленно, словно боясь спугнуть добычу, присел на ветхое покрытие площадки. – Мне больше не нужна твоя жизнь.

– Что же, я так обесценился? – усмехнулся Лео, прикидывая пути бегства. Вариантов не было.

– Ты много о себе возомнил, – сказал Паук. – Тебя нужно было устранить не из-за твоей ценности, а из-за вреда, который ты способен причинить.

– Какой еще вред? Я ничего такого не делал. И вообще, я не понимаю…

– В этом и заключается твой вред: ты ничего не понимаешь. Не зная правил, лезешь в чужие игры. Ты не виноват – просто оказался не в то время не в том месте.

– Это просто бред какой-то… – проговорил Лео, разглядывая Паука. Тот вовсе не выглядел садистом и убийцей. Скорее, профессионалом – жестким, холодным, не знающим компромиссов и жалости. Такие люди вполне подходили этой планете, но просто не могли быть выходцами с Селены.

– Я тебя понимаю, – неожиданно согласился Паук. – И даже сочувствую: вырасти в прекрасной стране, где все сплошь хорошие, умные люди, где не жизнь, а вечный праздник, где даже труд – не рутина, а постоянное творчество. И после этого вдруг с головой окунуться в такое дерьмо. Без специальной подготовки это должно здорово встряхнуть.

– Есть немного… – осторожно сказал Лео, не понимая, к чему клонит опасный собеседник.

– Видишь ли, правила таковы, что эти два мира не должны соприкасаться. Никоим образом. Взять, к примеру, меня, – Паук усмехнулся. – Я вырос на Селене – так же, как и ты. Был в чем-то похож на тебя – разве что психика устойчивее, потому-то меня и выбрали. Родина поручила мне миссию, грязную, но необходимую для ее блага, – и мне уже не вернуться назад. Так и ты, волей или неволей нарушив установленные границы, уже не можешь вернуться назад. Но если я – посвященный, то ты зашел за пределы дозволенного. Ты – опасное нарушение правил, которое следует устранить.

– Но это же невозможно… – пробормотал Лео. – Как может Селена…

– Действовать такими методами? – с пониманием кивнул Паук. – Очень просто: других методов не существует. Чтобы и дальше жило и развивалось наше «передовое общество», кто-то должен выгребать за ним дерьмо. И оберегать его от чужих грязных лап, от которых наше стерильное общество закашляет и загнется, – Паук тихо рассмеялся.

– Это ложь, – повторил Лео. Тупо, как мантру. – Это все неправда…

– Не веришь мне – поверь собственным глазам, – спокойно сказал Паук, кивнув в сторону осыпающейся стены ближайшего здания. – Почему от селенитов скрывают то, что происходит на Земле?

– Почему?

– Это тебе лучше спросить у своего папаши, – криво усмехнулся Паук.

– Так почему же вы решили оставить меня в живых? – жестко спросил Лео. Его начинало злить, что этот подонок, похоже, знал правду, и более того – что он в чем-то был прав.

– Кое-кто решил нарушить правила, – сказал Паук, разглядывая стажера. – Жесткие правила, установленные давно и всегда неукоснительно соблюдавшиеся. И я подумал: чем я хуже? Я, годами следивший за неукоснительным соблюдением законов, проливший ради них немало крови. Кто-кто, а я имею куда больше прав на игру с правилами, чем те, кто считает себя умнее и выше других. Равнее равных в нашем обществе всеобщего равенства, – Паук беззвучно рассмеялся.

– Вы про моего отца говорите?

– И про тебя тоже. Уже тем, что появился на свет, ты нарушил устои. Нужно было здорово постараться, чтобы заставить посвященных закрыть глаза на факт твоего рождения. На то, что ты рос на Селене, будучи рожденным здесь, внизу. Но даже это не так важно, как последний поступок твоего отца. Он вдруг решил, что, в отличие от всех остальных, ты, нарушивший правила, достоин того, чтобы жить.

– Постойте… – проговорил Лео. – Но ведь и мои товарищи тоже останутся жить! Мне сказали…

Паук рассмеялся снова:

– Э, нет! Твоих друзей придется принести в жертву. Их зачистят – как это полагается в данной ситуации. Они видели то, что селениту видеть не положено, они нарушили равновесие и будут санированы. Возможно, им подчистят мозги или оставят для экспериментов в Железном городе – это уже не мое дело. Но на Селену они не вернутся. Никогда. Такова цена компромисса между твоим отцом и другими посвященными.

Машинально попытавшись вскочить на ноги, Лео взвыл от боли в вывихнутой ноге.

– Все верно, – продолжал Паук, смакуя жесткие слова. – Цена твоей жизни – чужая смерть. Жаль только мальчишку – он-то здесь совсем ни при чем. Шустрый такой мальчонка, далеко бы пошел в этом мире.

– Что ты знаешь про Пашку? – шипя от боли, спросил Лео.

– А сгребли его вместе с остальными, оптом, – усмехнулся Паук. – Не потому, что нужен, а потому, что видел много. Кто его знает, может, ему еще повезет: из такого щенка что угодно вырастить можно.

– Одного не понимаю – зачем вы мне это рассказываете? – зло спросил Лео.

– Все просто, – отчетливо произнес Паук. – Мне нужен союзник.

– Что за чушь! Какой я вам союзник?!

– И не просто союзник, а тот, кто обладает реальной силой, – продолжал Паук. – Я оставляю тебе жизнь, а ты – помнишь об этом. И когда обретешь то, что передаст тебе отец, – я напомню о себе.

– Я не собираюсь ничего от него принимать! – выкрикнул Лео. – И уж точно – делиться с таким, как вы!

– Есть вещи, которые от нас не зависят, – туманно сказал Паук, приблизившись и глядя прямо в глаза Лео. – Сейчас будет больно.

Парень не успел понять, что он имеет в виду. Ногу пронзила острая боль, что-то хрустнуло в районе бедра.

– Теперь можешь идти, – сказал Паук, поднимаясь. – И запомни мои слова.