Книга Король бьет даму - Алексей Макеев

Маргарита же обладала зрением отличным и, конечно же, заметила крупную фигуру Станислава Крячко, который быстрым брассом приближался к ним. На ее лице отразилась целая гамма чувств, от досады до испуга. Некоторое время она, еще колеблясь, плавала рядом. И тогда Гуров сделал ход конем.

Выйдя из укрытия, он остановился на берегу и громко свистнул. Маргарита вздрогнула, повернула голову и, увидев вдалеке полковника, резко развернулась и поплыла к противоположному берегу.

– Езжайте направо! – коротко бросил Гуров Решникову, бросаясь к своему автомобилю.

Он сел за руль и направил машину направо – туда, куда быстро гребла Маргарита. Надо отдать ей должное, плавала она отлично. Но тягаться с машиной, конечно, не под силу даже самому лучшему пловцу. Решниковская «Альмера» тоже приближалась с другой стороны. В пруду находился Станислав Крячко. Маргарита была уже в кольце.

Однако она все-таки успела выскочить на берег и даже пустилась бежать. Но автомобиль Гурова быстро настиг ее, и полковник на ходу ухватил женщину за мокрую руку.

– Прекратите, Маргарита Анатольевна! – проговорил он, глядя ей в глаза. – Вы меня ставите в крайне неудобное положение. Я не люблю применять силу по отношению к женщинам! Садитесь, иначе мне придется на это пойти!

Маргарита некоторое время стояла на месте, тяжело дыша и глядя на полковника со смешанными чувствами. Гурову пришлось-таки потянуть ее на себя и посадить на переднее сиденье.

– Вы уж простите, – сухо проговорил он, доставая наручники. – Но, учитывая степень вашей опасности, я вынужден принять меры предосторожности. – С этими словами он ловко застегнул на запястьях Маргариты наручники и, пристально глядя в ее красивые глаза орехового оттенка, произнес, качая головой: – Я не знаю, как будет слово «отморозок» в женском роде, но оно точно про вас!

Маргарита чуть сжала губы в усмешке, но ничего не ответила…

Лев вышел из машины и посмотрел в сторону озера. Станислав Крячко уже тащил на своем плече бездыханное тело Кирилла Дмитриевича, широко гребя правой рукой. Машина Решникова стояла на берегу, а сам Алексей Романович вышел из нее и двинулся к воде, чтобы помочь Крячко.

– Принимай! – отдуваясь, проговорил Станислав, подталкивая тело бухгалтера к берегу.

Решников тут же вытащил его и уложил на траве, после чего с хмурым, но сосредоточенным видом стал делать ему искусственное дыхание.

После того как Головлева вывернуло наизнанку и вся лишняя вода вышла из него, он открыл глаза. Увидев маячившие над ним лица, как-то жалко улыбнулся.

– Эх, Кирилл Дмитриевич! – со вздохом произнес Гуров. – Я же вас предупреждал вчера! Ведь можно было обойтись без этого.

– Ладно, радуйся, что все обошлось! И запомни такое имя – Станислав Крячко! – самодовольно проговорил Крячко. – Будешь потом на зоне рассказывать, кто тебя от смерти спас!

Кирилл Дмитриевич отвернул голову в сторону, и Гуров заметил, как по щеке его скатилась слеза.

«С кем же ты связался, глупыш! – подумал он. – С твоей ли наивностью и сентиментальностью лезть в пасть к «такой хищнице?»

Он не стал вызывать «Скорую», видя, что Головлеву ничего не угрожает. И, усадив его в машину Решникова, вернулся в свой автомобиль. Маргарита Амосова молчала и ни на кого не смотрела.

– Что ж, придется ехать сзади, – послышался насмешливый голос Станислава Крячко. – Как говорится, все лучшее – дамам!

Гуров нажал педаль газа, и обе машины отправились в сторону столицы…

Допрос Маргариты Гуров проводил один, самостоятельно. Генерал-лейтенант Орлов также придерживался мнения, что это будет самое лучшее. Он знал, что полковник отлично разобрался и в ситуации, и в характере, и в мотивах этой женщины, так что посторонняя помощь ему была совершенно не нужна.

Маргарита сидела с отсутствующим видом, словно показывая, что все происходящее не имеет к ней ни малейшего отношения. На коленях у нее лежала дамская сумочка. При этом женщина поглядывала на полковника с превосходством. Гуров задал ей пару незначительных вопросов, прежде чем переходить к главному, но Маргарита и на них отвечала односложно и неискренне.

– Вы напрасно заняли такую позицию, Маргарита Анатольевна, – стараясь быть вежливым, сказал он. – Ваша вина не вызывает сомнений. То, как вы вели себя на берегу, наглядно доказывает, что вы собирались убить Головлева. Тут речь идет даже не о неоказании помощи, а о самом настоящем покушении на убийство.

– И кто это видел, кроме вас? – криво усмехнулась Маргарита.

Гуров достал из стола миниатюрную камеру и положил на стол.

– Вот этот прибор. Здесь заснято все, от начала и до конца. Не считайте нас полными лохами, мы ведь готовились к операции.

Маргарита, казалось, и ухом не повела, хотя Гуров заметил, что в ее глазах появилось напряжение.

– Я просто не могла ему помочь, – развела она руками. – Я думала, он притворяется, шутит! Если бы он действительно начал тонуть, я бы обязательно его вытащила.

– Ой, вот только не надо! – поморщился Гуров. – И вообще, речь-то сейчас даже не о Головлеве, а о двух людях, которых вы убили. К ним можно причислить и Людмилу Амосову, хотя тут, увы, вашей вины не доказать. Как видите, я объективно и здраво оцениваю свои возможности и не пытаюсь объять необъятное.

Маргарита скосила на него глаза и, достав из сумочки пилочку для ногтей, принялась неторопливо их полировать. Гуров наблюдал за нею, понимая, что разговор предстоит долгий и трудный.

– Понимаю, что говорить вы не хотите, – кивнул он, – но нам и без вас известно очень многое. В частности, что вся эта история началась много лет назад в Вологде. Тогда вы были только секретаршей Николая Амосова и его любовницей. Но хотели стать женой, чтобы пользоваться всеми наработанными им благами, да еще и будущими. Но для этого требовалось устранить преграду в виде его жены. Понимая, что на развод с ней Николай Николаевич не пойдет, вы решили устранить ее физически. Сделать это оказалось достаточно легко: у Людмилы было очень больное сердце, ей категорически нельзя было волноваться, и вы об этом прекрасно знали. Достаточно было просто прийти к этой несчастной женщине и, глядя ей в глаза, нагло рассказать о ваших отношениях с ее мужем. И вы ничем не рисковали: даже если бы Людмила не умерла, на предумышленное убийство ваш поступок никак не тянул. Но вам повезло, если здесь вообще уместна подобная формулировка. Я не знаю, что именно вы ей наговорили, хотя уверен, что старались подбирать слова, которые ранили бы как можно больнее. Я даже отлично представляю ваше лицо, как вы смотрите на нее с видом победительницы. Вы очень жестокий и нахальный человек, Маргарита Анатольевна. Вам хоть плюй в глаза, вы только рассмеетесь и сделаете по-своему, невзирая ни на чьи чувства.

Амосова за все время гуровского монолога не проронила ни слова. Однако полковник понимал, что она отлично помнит тот вечер, когда пришла к жене своего любовника.