Книга Исполнитель желаний - Александр Скрягин

– И чего ты в этом французском вине находишь? Оно ж пустое совсем! Только что – этикетка раскрученная, а так – морс-морсом! А в настоящих грузинских винах энергия аж играет! – заспорил Ефим.

– Ну, не знаю! – осуждающе протянул Артур. – Бордо – знаменитая марка!

– Ну, нам же не марку пить, а вино! – сказал Мимикьянов.

– Ой, Ефим, вечно у тебя все не как у людей! – с оттенком недовольства в голосе произнес Артур, но тут же легко согласился: – Ладно, уговорил!

Он сделал заказ, добавив к шпекачкам много всего. Официантка исписала листик в крохотном блокнотике до самого конца.

– Слушай, ты из органов не думаешь уходить? – спросил Артур, наливая в фужер минеральную воду.

– Пока не думаю! – ответил Мимикьянов.

– Что тебе там сейчас делать? Объекта нет… Просто, лямку тянуть за копейки?

– Куда я пойду? Опять с нуля все начинать? Да, и перед кем попало на задних лапках ходить не смогу…

Артур усмехнулся:

– А то ты сейчас не ходишь!

Ефим немного задумался.

– Ну, к своим я как-то привык, – ответил он. – Да, к тому же, ты сам понимаешь, у нас начальнику особо покуражится-то и не получается. Даже, если очень захочет. Система всех в рамках держит. Всех ограничивает. Начальников тоже.

Подошедшая официантка, начала расставлять на столе тарелки с лопнувшими от жара толстыми шпекачками, металлические посудинки с грибным жульеном, блюдца с розовой семгой, чашечки с салатом из папоротника и большую хрустальную икорницу с черной икрой.

– А? – весело потер руки Артур. – Закусим?

– Закусим! – поддержал Мимикьянов, беря в руки темную бутылку «Алазани».

– Ну, за науку! – произнес Артур тост, который по принятой на Объекте традиции всегда произносился первым. Акранонов решил показать, что он ничего не забыл.

– За нее! – поддержал Ефим.

Они выпили терпкого Алазани.

– Да, неплохое винцо! – произнес Артур. – Молодцы грузины! Может быть, ты, Ефим, и прав! Главное не марка, главное – вкус!

Стучали колеса. Мимо черных окон летели горсти огней – неведомые села и городки. Мощные прожекторы освещали асфальты пустых переездов и вывески вокзалов, которые не удавалось прочесть.

Акраконов прожевал кусок шпекачки и сказал так, словно его только что осенило:

– Слушай, Ефим! А вот пойдем ко мне работать! Замом по безопасности! Получать будешь раз в пять больше! Гарантирую! И то – для начала!

– Так и перед тобой выплясывать придется…

– Передо мной? – Артур наклонил голову к плечу.

– Перед тобой! – подтвердил Ефим. – Что я тебя, не знаю?

Артур шевельнул большим подбородком:

– Ну и попляшешь немного!.. Подумаешь! Все пляшут!

– Пусть пляшут. А я не хочу, – улыбнулся Ефим.

Акраконов внимательно посмотрел на него, двинул тяжелой челюстью, как будто внутренне усмехаясь, но возражать не стал. Сказал примирительно:

– Ну, не хочешь, так не хочешь… Но – зря! Мы бы с тобой, с нашим опытом и связями, таких дел могли бы наделать! Всех бы конкурентов вот где имели б! – он сжал правую ладонь в крепкий кулак.

Мимикьянов взял бутылку и долил вино в бокалы.

– Ефим, – сказал Акраконов, поднимая свой бокал, – а, давай-ка выпьем за наше прошлое, за Объект! Ведь неплохие годы у нас там были!

– Неплохие! – согласился Мимикьянов.

Все как будто обстояло хорошо. Сидели два бывших сослуживца: выпивали, закусывали, беседовали о жизни. Но откуда-то в сознании Ефима вползла тревога. Она едва давала о себе знать. Но, все-таки не уходила.

Мимикьянов вообще имел волчье чутье на людей. Он ощущал скрытое напряжение у собеседника, как металлоискатель мину. И здесь, казалось ему, такое внутреннее напряжение у собеседника имелось.

– С какими людьми вместе работали! – поднял глаза к потолку Артур. – Академик Федоровский! Академик Тригуб! Членкор Раушенберг! Титаны! А твой дружок Вулканов! Голова! Кстати, ты с ним связь поддерживаешь? – спросил Акраконов равнодушным тоном. Тон был совершенно бесцветным. Но взгляд его выдал. Он был серьезным, напряженным – рабочим.

«Вот оно! – сказал себе Мимикьянов. – Выстрелило! Вот что держало Акраконова в скрытом напряжении: профессор Вулканов. Он хочет знать, поддерживаю ли я с ним контакты?»

– Ну, иногда перезваниваемся… – ответил Ефим. Он не стал говорить, что как раз и является сотрудником, ответственным за безопасность профессора. На профессиональном языке, – бэби-систером.

– И где он? Что поделывает? – спросил Артур с прежним рассеянным выражением. Он усиленно показывал: какой-то старый профессор его не слишком интересует. Дескать, спрашиваю так, для поддержания разговора о прошлом.

– Пенсионерствует… – тоже равнодушно, как о чем-то малозначительном начал рассказывать Мимикьянов. – Грибы собирает, да рыбу ловит… Понемногу преподает. Курс высшей математики в Политехническом университете прошлой зимой читал.

– Молодец, старина… – вяло одобрил Артур.

За столом повисла пауза.

Акраконов о чем-то размышлял, смотря в тарелку перед собой.

После молчаливой минуты он поднял голову, посмотрел в лицо Ефиму и другим, значительным тоном произнес:

– Мы, Ефим, с тобой не первый день друг друга знаем! Давай говорить откровенно! Ты с профессором больше всех общался, вроде как, дружил… Как ты думаешь, мог он кое-что с Объекта прихватить?

«Да, Артур, с тобой надо держать ухо востро!» – подумал Ефим, а вслух произнес:

– Что прихватить?

– Ну, документацию, например… Или действующую модель изделия «С», а?

Лицо Акраконова раскраснелось и приобрело глянцевый оттенок. Возможно, от выпитого вина. А, может быть, от внутреннего волнения.

– Ты смеешься, что ли? – сказал Ефим. – Какая документация? Какая модель? Все же сдавалось госкомиссии по акту? Ты что забыл, какие строгости тогда были?

– Ай! – махнул ладонью Артур. – Строгости! Скажешь тоже! Что профессор членов ликвидационной комиссии провести не смог бы, если б захотел? Кто вообще знал толком, что у него там в отделе есть?

Ефим отложил вилку и откинулся на спинку стула.

– Тебе-то все это зачем, Артур? – спросил он. – Ты что, мир собрался завоевывать? Или ты решил ООН шантажировать? Дескать, дайте мне миллиард долларов, а то у меня есть такая штучка, если захочу, всех на уши поставлю! Так, что ли?

– Ха! – сказал Акраконов, показывая, что оценил слова Ефима, как шутку, но глаза его оставались серьезны: – А зачем шантажировать? Шантажируют только слабые! Если что-то можешь, надо делать! Без всякого предупреждения.