Книга Икона и крест - Билл Нэйпир

— И где вы занимаетесь своим ремеслом?

— Я держу аптеку в Лондоне.

— К северу или к югу от моста?

— К югу.

— В Саутворке?!

Сэр Эдвард возвысил голос, словно был страшно удивлен, хотя я ни минуты не сомневался, что он знал ответ заранее.

— Среди ворья и шлюх?!

— Моему ремеслу находится там применение — как и в любом другом месте. Кроме того, в богатых кварталах еврея не всегда встречают дружелюбно.

— Раз вы аптекарь, то вы, надо думать, разбираетесь в травах?

— Разбираюсь. А также в бальзамах и лечебных повязках.

— Вы являетесь последователем Клавдия Галена[17]или относите себя к преобразователям?

— По правде говоря, не знаю. До сих пор ни одна трава не позволила вылечить сифилис или чуму, и я уверен, что преобразователям не следует мешать в их поисках. Я применяю любые лекарства, лишь бы они помогли вылечить болезнь, пусть это будут травы последователей Галена или химические вещества приверженцев Парацельса.[18]

— Значит, вы разбираетесь в травах?

— Конечно.

— Считаете ли вы, что вам эти вопросы знакомы лучше, чем мистеру Оксендейлу?

— По правде говоря… — Аптекарь пугливо оглянулся на Ральфа. — По правде говоря… Думаю, мистер Оксендейл плохо в них разбирается.

Я чувствовал ловушку и был удивлен, что аптекарь ее не замечал. Наверное, его ум помутился от страха.

Не без гордости он добавил:

— Я учился у самих Питера Северинуса и Томаса Эрастуса.

— Человек, так глубоко изучивший травы, знает, наверное, и яды? — захлопнул ловушку сэр Эдвард.

— Яды? — переспросил дрожащим голосом аптекарь.

— Яды.

— Так, знаю кое-что…

— Понятно. О травах он знает много, а о ядах — почти ничего.

Сэр Эдвард кивнул какому-то морщинистому человеку в черной кожаной куртке, который сидел за спиной джентльменов. Тот суетливо подбежал к законнику, протянул ему маленькую черную коробку и вернулся на свое место.

— Узнаете эту коробку? — спросил сэр Эдвард.

В его голосе слышалось торжество. Как ни трудно было в это поверить, но на лице аптекаря, и так донельзя огорченном, выразилась совсем уж небывалая скорбь.

— Это часть моих медицинских запасов.

— Именно! — произнес сэр Эдвард с насмешкой. — Это было найдено вчера в вашем жилище.

Он положил коробочку на стол перед Ральфом Лейном. Тот открыл ее и заглянул внутрь.

Я чуть не задохнулся. Я уже видел эти листья — в секретной нише над койкой Мармадьюка! Мне тут же стало ясно, что мистер Роузен невиновен, а убийства совершали Мармадьюк, Рауз и Кендалл, двое из которых были судьями! Да, я знал это, и мистер Роузен будет спасен, если я все расскажу, но меня в таком случае ждет виселица. Я исподтишка оглянулся. Никто не заметил моей тревоги: все взгляды были устремлены на склянку. Что же делать?

От ужасной дилеммы меня отвлек отрывистый голос Лейна:

— Что это?

— Это листья аконита, — ответил готовый упасть в обморок аптекарь.

Казалось, цепи своим весом сейчас оторвут ему руки. Законник предвосхитил следующий вопрос Лейна:

— Расскажите нам об аконите.

— Это лекарственное растение.

— А если мы предложим вас проглотить один лист?

— В чрезмерных количествах это veneficia.

— Veneficia? А если без латыни?

— Яд.

— Громче!

— Яд, — повторил аптекарь и сокрушенно кивнул.

Яд. Казалось, часовня набита мертвецами. Сэр Эдвард некоторое время хранил молчание. На его лице было написано презрение. Слово „яд“ миазмами повисло в воздухе. Наконец сэр Эдвард спросил:

— А это растение — оно тоже ядовитое?

— Да, но только в чрезмерных количествах.

— Какое же количество является „чрезмерным“? Если мы захотим положить сколько-нибудь на ваш язык?

Аптекарь оказался в западне. Он прошептал:

— Нужна самая малость…

— Еще раз! Громче! — скомандовал Лейн.

— Крошечная доля?

— Да.

— Неужели! Выходит, говоря „чрезмерное количество“, вы имеете в виду „самую малость“?

Несчастный аптекарь кивнул.

— Опишите приметы, указывающие на отравление аконитом.

— Смерть.

Легкая волна смеха ослабила всеобщее напряжение. Взгляд Лейна опять установил тишину.

— А перед смертью? Не возникает ли онемение и покалывание во рту?

— Да, такие ощущения появляются через несколько минут после принятия яда.

— Просто покалывание во рту? Значит, смерть легкая? Или покалывание распространяется дальше?

— Оно охватывает всю глотку, а затем и все тело. Жертва теряет зрение и слух, оставаясь при этом в сознании.

— Человек слеп, глух, обездвижен, однако продолжает осознавать, что с ним происходит?

Аптекарь кивнул:

— У него расширяются зрачки. В конце концов он умирает от удушья.

— В конце концов? И сколько времени это длится?

— От нескольких минут до нескольких часов, в зависимости от дозы.

Законник кивнул. Ральф Лейн разглядывал содержимое коробки. На лице его был написан чуть ли не ужас. Он взял следующую склянку. Там лежали ярко-зеленые высушенные жучки. Их я тоже видел в тайнике Мармадьюка.

Лоб мистера Роузена блестел от пота.

— Шпанская мушка.

— Шпанская мушка? Снова яд? — нахмурился Лейн.

— Да, сэр, но…

— А это?

— Это растение завезено из Южной Америки. Я собрал его во время путешествия с капитаном Фробишером.

— Разумеется, тоже яд?

Взгляд Лейна исключал всякие сомнения в вине аптекаря.

— Да, сэр.

Аптекарь отвечал еле слышно, и я с трудом разбирал его слова.

— Это?

— Ягоды.

— Вижу, что ягоды!

— Те самые, которые, по мнению брадобрея-врачевателя, убили Саймона Фладда.