Книга Вкус страсти - Дженнифер Блейк

Лицо Дэвида было так близко, что она чувствовала его теплое дыхание на своем виске. И потянулась к этому источнику тепла, словно к источнику жизни. В ней разливалось сильное желание.

— Я бы ни за что не отказалась.

Он наклонил голову, и ее губ коснулись его губы, такие твердые, и жаждущие, и невероятно чувственные, гладкие, нежные. Притянув Маргариту к себе, Дэвид медленно провел кончиком языка по ее губам. Он наслаждался их вкусом. Ее губы распухли от страстного желания слиться в более требовательном, более глубоком поцелуе. Жар его кожи она остро ощущала своим прохладным телом. Она задрожала и еще сильнее прильнула к нему. Глыба льда у нее в душе поддалась, начала таять. Маргарита расслабилась и что-то бессвязно пробормотала, пытаясь выразить вспыхнувшие в ней желание и радость.

Он гладил ее по спине круговыми движениями, постепенно опускаясь, пока не наткнулся на изгиб ее бедра. Она вздрогнула от неожиданности и удовольствия и прижалась к нему животом — таким нежным, таким податливым. Новые ощущения оказались настолько потрясающими, что она стала исследовать его твердое мужественное тело, с каждым маленьким открытием испытывая жаркие, кружащие голову ощущения. Оно было таким сильным и непоколебимым, закаленным в огне боев, но одновременно немыслимо чистым и приятным на ощупь. Мышцы, выпирающие из-под кожи, привели ее в восторг, и она положила ладони ему на грудь и стала гладить, мять, изучать его прочное, как железо, тело. Ей казалось настоящим чудом, что, сжимая ее в объятиях, он удерживал в узде безграничную мощь своего тела, полностью подчинив его своей воле. Все же ей не терпелось впитать его в себя, ощутить его внутри собственного тела.

Услышав ее слабый, но требовательный стон, Дэвид продолжил знакомство их губ, ворвался в податливый рот, провел языком по нежным внутренним поверхностям щек, скользнул по зубам. Он легонько потянул ее за язык, погладил хрупкую нижнюю его сторону и полностью втянул его в свой рот.

С неожиданной смелостью Маргарита скопировала его движения и засосала его язык, который тут же вырвался и снова проник в ее рот — жаркий, требовательный. Ее окатила волна неистового удовольствия, все чувства взбунтовались, когда рука Дэвида накрыла ее грудь, а пальцы стали ритмично сжимать сосок.

Маргарита полностью лишилась воли и дрожала, испытывая такой сильный голод, что ей стало страшно. Ее кровь с первобытной мощью шумно неслась по венам. Ей казалось, что она падает, чуть ли не теряет сознание, пока она не поняла, что Дэвид опускает ее обратно на тюфяк. Он устроился подле нее, положив ладонь ей на живот, словно в знак обладания. Согнул пальцы, помассировал мягкую плоть, спустился ниже, еще ниже. Она напряглась и сжала бедра, когда он сунул руку ей между ног, раздвинул пальцами шелковые завитки и сжал ее холм.

— Что… — начала она.

— Ш-ш, — прошептал он, слегка касаясь губами ее груди, — я не сделаю ничего плохого.

Она и сама это прекрасно знала. Однако до сих пор, насколько она помнила, еще никто не касался ее там. В ней проснулся инстинкт, требующий защитить самую уязвимую часть ее тела, и потому ей оказалось трудно открыться мужчине. Возможно, это заняло бы больше времени, но она отвлеклась: Дэвид лизнул ее напряженный сосок, подул на него, отчего тот еще сильнее затвердел, провел языком по ореолу, пощекотал языком сосок, вызвав легкое жжение.

Ее охватило отчаянное желание. Она хотела прильнуть к нему, хотела, чтобы он навис над ней, прижался к ней своим крепким телом, лег на нее сверху. Она нуждалась в его силе — но как именно она могла ее получить, оставалось для нее загадкой.

Она потянулась к нему, провела рукой по грубому полотну его штанов, пришла в восторг от твердой выпуклости под тканью. Когда она сомкнула пальцы вокруг этого возвышения, его жар поразил ее.

Он перехватил ее руку и положил ее на твердые пальцы своей левой руки.

— Нет, милая. Нет, я хочу научить тебя.

Он не тонул в страсти и истоме, как тонула она. Он был отстранен, сосредоточен на ее удовольствии. И он доставлял ей удовольствие с удивительной настойчивостью: его длинные пальцы осторожно исследовали, раздвигали ее нежные складочки, проникали в нее, пока большой палец кружился по такому чувствительному месту, что Маргарита парила между удовольствием и болью.

Ах, но он не был абсолютно спокоен! Она чувствовала пленку влаги там, где его торс касался ее кожи, чувствовала, как тяжело бухает его сердце о клетку ребер.

Он сменил позу и, прижав одно колено Маргариты ногой, стал раздвигать ей бедра. Она уже собиралась возмутиться и попытаться высвободиться, но тут он нагнул голову и взял в рот ее напряженный сосок.

Способность думать немедленно покинула ее, когда он принялся мять языком, теребить и сосать грудь. Она почувствовала, как язык Дэвида оставляет влажную дорожку, спускаясь по роскошному холму в ложбинку между грудями. Он покрыл теплыми поцелуями ее живот, опускаясь все ниже, пока не зарылся носом в мягкие завитки там, где соединялись ее ноги. Он поерзал и заменил ласковый большой палец жаром и влагой своего рта.

Она разлетелась на части, как драгоценное стекло, упавшее на каменный пол, и ее частички рассеялись под его решительным напором. Она сдержала всхлип, выражавший отчасти безумный восторг, отчасти сожаление о том, что она одна испытывает его. Задрожав, она выгнулась ему навстречу, нуждаясь в его объятиях, чтобы ее душа не покинула тело.

Он обнял ее и стал тихонько качать, что-то шепча, касаясь губами ее волос. Он гладил ее, успокаивал, усмирял бушующее в ней пламя. Она почувствовала себя защищенной, словно оказалась там, где всегда хотела быть, где всегда ее ждали. Усталость опутала ее члены, размыла грань между сном и явью.

Дэвид все еще прижимался к ней — такой немыслимо твердый, немыслимо сильный. Она понимала, что это неправильно, но ничего не могла с этим поделать. Он смог себя контролировать, не потерял голову ни на мгновение, его стойкость перед лицом искушения оказалась достойной высших похвал. Он ни на йоту не отступил от кодекса рыцарской чести.

Да, это придавало ей уверенности, даже радовало, но вместе с тем и приводило в бешенство. И если ее обижала такая его способность отказаться разделять с ней наслаждение, она никогда в этом не признается, даже самой себе.

Дэвид баюкал Маргариту в своих объятиях, отчаянно желая, чтобы сердце билось не так быстро, а тело расслабилось. Это оказалось нелегко, во всяком случае, пока в его венах кипели удивление и восторг от того, что он прижимал к себе ее теплое обнаженное тело. Ее волосы щекотали его, проникая в самые укромные местечки его тела, а их аромат, аромат света и маргариток, кружил ему голову. Ее теплое дыхание у него на груди, ее нежная кожа под его ладонями утоляли печаль, о существовании которой он и не подозревал. Он хотел не шевелиться как можно дольше. Впервые за много лет он почувствовал себя так, словно когда-то потерялся, а теперь нашелся.

Но сколько же в ней отваги, если она позволила ему вот так прийти к ней! Ее храбрость и доверие потрясли его. Он получил от нее такой подарок, о котором не смел и мечтать, — возможность доставить ей удовольствие. Хотя он жаждал получить нечто большее: вонзиться в нее на пике страсти и ощутить, как она сжимается вокруг него, проникать в ее мягкие влажные глубины, пока не почувствует биения ее сердца, — он довольствовался и тем, что мог просто лежать рядом с ней, и вспоминать, и радоваться. Что произойдет на следующий день, на следующей неделе, в следующем месяце, он не знал, но, по крайней мере, у него навсегда останется сегодняшняя ночь.