Книга Смерть стоит за дверью - Билл Флойд

Бейер сложил пальцы в замок и облокотился на стол.

— Что Дана попросила вас сделать?

— Она сказала, что нужно пройти по коридору и спрятаться в комнате для гостей, — откликнулся Карсон. Он вдруг оживился, как будто успокоительные средства внезапно перестали действовать, и заговорил торопливо и сбивчиво: — Сестра сказала, что надо выпрыгнуть в окно, но мы находились на третьем этаже, и думаю, она плохо соображала, что говорит. Я перепугался и пошел за ней, и пока мы шли по коридору, из спальни родителей слышался шум, но дверь была закрыта, и мы ничего не увидели. Когда мы добрались до комнаты для гостей, то услышали, что дверь в спальню родителей открылась и кто-то окликнул Дану по имени. Но не мама и не папа. Я не мог оглянуться, потому что сестра толкала меня перед собой, а когда я очутился в комнате, захлопнула дверь. Живой я ее больше не видел.

В зале суда стояла мертвая тишина, которую нарушало только прерывистое дыхание Карсона. Судья Оливер спросила, не хочет ли он прервать показания и сделать перерыв, но юноша только покачал головой и одарил судью обаятельной улыбкой, что при данных обстоятельствах выглядело более чем странно.

— Предпочитаю поскорее с этим покончить, — заявил он.

Бейер продолжал задавать вопросы, и Карсон стал рассказывать, как он сидел, затаившись, в комнате для гостей и боялся шелохнуться, не говоря уже о том, чтобы включить свет. Так он сидел в полной темноте, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Сестра вскрикнула только один раз, а потом послышался шум борьбы.

— Такие странные, хлюпающие звуки… Знаете, так бывает, когда идешь по луже. Как будто кого-то бьют о стену или об пол, не знаю, — продолжал свой рассказ Карсон, и мало кто из присутствующих в зале суда мог смотреть на него в этот момент. Я была в числе этих немногих и не могла оторвать взгляд от лица юноши, на котором застыло сладострастное напряжение, как будто он находится под воздействием неясных, внезапно нахлынувших чувств. Потом оно снова приобрело безразличное выражение. Тогда я решила, что эта вспышка является результатом страшной травмы, пережитой в детстве.

— Сколько времени вы находились в комнате для гостей? — задал очередной вопрос Бейер.

— Полицейские потом сказали, что больше часа, но я не знаю. Часов у меня не было.

— И когда вы оттуда вышли?

— Когда он мне разрешил.

Бейеру не было нужды отрывать взгляд от стола, чтобы почувствовать напряженное внимание зала.

— Кто разрешил? Мистер Мосли?

Карсон кивнул, а потом наклонился к установленному на свидетельской трибуне микрофону и прошептал: — Да.

— Значит, он знал, что вы там прячетесь?

Юноша стал бледным как смерть, и я испугалась, что сейчас он потеряет сознание и свалится со стула. Но он сидел на месте с застывшим лицом и продолжал говорить едва шевеля губами:

— Я сел на пол, спиной к двери, на случай если он попытается войти. Я уже решил, что, наверное, умру. Потом я услышал, как кто-то выходит из комнаты родителей и идет по коридору, и закрыл рукой рот, чтобы не закричать. Помню, как я старался не дышать, боялся, что он меня услышит. Потом все стихло, и я подумал, что, возможно, он уже ушел и я должен выбраться из дома или помочь Дане и маме с папой. Но я страшно испугался. Какой же я трус!

— Сынок, никто не считает тебя виновным в смерти семьи. Ты ничем не мог им помочь, и благодари Господа, что сам остался в живых, — принялся утешать его Бейер.

— Как бы не так! — неожиданно огрызнулся Карсон, и мы все застыли в напряжении, наблюдая за этой переменой. Юноша бросил злобный взгляд на заботливого защитника, а потом посмотрел на Рэнди. — Он прекрасно знал, где я прячусь, стоял за дверью, напротив меня, а потом заговорил как ни в чем не бывало. Он сказал: «Я знаю, что в этой семье есть мальчик, но я нигде не могу его найти. Скоро у меня самого будет сын. Жена еще этого не знает, но я уверен, что родится мальчик». А потом я, должно быть, пошевелился, потому что он прошептал: «Тсс». После этого он сказал, чтобы я посидел в комнате еще несколько минут и только потом вышел. Он запретил искать родителей или сестру, а велел сразу идти вниз и вызвать полицию. Он ушел, а я сделал все, как он велел. Бейер переключил внимание на присяжных.

— За все время, в течение которого мистер Мосли совершал свои самые страшные преступления, он никогда прежде не оставлял кого-либо в живых. Перед тем как покинуть дом Бекмэнов, он даже беседовал с Карсоном, прекрасно понимая, что мальчик сможет опознать его голос в полиции, что он и сделал полтора года спустя. Просим уважаемых присяжных задуматься, может ли человек, находящийся в здравом уме и соблюдающий свои интересы, совершать подобные действия. Или же мы имеем дело с душевнобольным, не способным мыслить логически и разумно рассуждать, подтверждением чего служит его четко выраженное желание быть арестованным и преданным суду. — Рэнди понял, куда клонит адвокат, и что-то сердито зашептал ему на ухо. Государственный защитник удовлетворил претензию своего подзащитного с явной неохотой и снова повернулся к свидетельской трибуне. — Еще один последний вопрос, юноша, и вы свободны. Можете ли вы предположить какую-либо причину, кроме умопомешательства, по которой мистер Мосли вас пощадил, после того, что он сделал с вашей семьей? Известна ли вам разумная причина, которой он руководствовался, оставляя вас в живых?

Судья взглянула на Тернбулла, ожидая, что он заявит протест. Обвинитель действительно уже поднялся с места, но в этот момент раздался голос Рэнди, обращенный непосредственно к Карсону, который неподвижно сидел на свидетельской трибуне, бледный как полотно.

— Причина ему известна, — заявил Рэнди.

Карсон уставился на него, как будто желая испепелить взглядом, а потом твердо ответил:

— Нет, неизвестна.

Судья Оливер попросила Рэнди попридержать язык если он не хочет быть приведенным к присяге. Бейер и его напарник нахмурились, и Бейер взял подсудимого за руку. Но Рэнди смотрел только на Карсона и беззвучно произносил какие-то слова, совсем как тогда, когда я давала свидетельские показания, а его губы шептали: «Я тебя люблю». «Да, ты знаешь причину», — беззвучно повторял Рэнди.

Коллеги Тернбулла вывели меня из здания суда через заднюю дверь, чтобы избавить от встречи с толпой репортеров, сгрудившихся у парадного входа. Задняя дверь вела в частный многоэтажный гараж, которым пользовались работники суда и свидетели, вызванные для дачи показаний. Холодное мрачное строение из бетона вполне могло вызвать приступ паранойи или клаустрофобии даже у людей с более устойчивой психикой, чем у тех, что обычно оставляли здесь свои машины. Тернбулл поклялся, что это был мой последний вызов в суд и теперь я могу прийти туда только по собственному желанию, если захочу присутствовать при вынесении приговора. Главный обвинитель предполагал, что это произойдет на следующей неделе.

— Существует ли вероятность, что его признают невиновным? — поинтересовалась я.

— Вероятность существует всегда, — ответил Тернбулл, теребя руками галстук-бабочку. — Но я думаю, присяжные разгадают уловку, к которой прибегла зашита, ссылаясь на невменяемость подсудимого. Сегодняшний допрос этого мальчика выглядел топорной работой, и присяжные, как правило, весьма отрицательно относятся к подобной тактике.