Книга Рецепт наслаждения - Джон Ланчестер

— Принципы барбекю несложны, — объяснил я. — Искусство это древнее: скажем, барбекю мы находим и в «Илиаде», когда троянцы режут овцу, о которой нам известно, что она блистает «серебристой белизной», разрезают ее мясо на небольшие кусочки, нанизывают их на вертелы и снимают с огня после то го, как они хорошо прожарятся. Кстати, в этой ппо цедуре мгновенно узнается шиш кебаб, гордый вклад Турции в торопливую западную кухню. Я хочу отметить мимоходом, что исторически Троя находилась на территории современной Турции, прекрасной страны, недорогой для отдыха, если вдруг способность вашего мужа зарабатывать деньги не оправдает ожиданий. Уголь укладывается пирамидой, достаточно высокой, чтобы, будучи равномерно распределенной по дну, покрыть его слоем примерно в два дюйма толщиной; это следует сделать, когда угли покроются серым пеплом, что займет около сорока минут. Ничего не может быть проще. В то Же время следует помнить и отдавать должное различной природе приготовляемых ингредиентов: рыба требует более деликатного обращения (можно поливать ее жиром или даже использовать непрямой жар), чем мясо; стейки должны быть оптимальной толщины, так, чтобы сохранить свои соки, но при этом не обуглиться снаружи — на практике где-то примерно от одного до трех дюймов. Свежезарезанный цыпленок (цыпленок en crapaudine[281]), надрезанные и развернутые бабочкой кусочки баранины, овощные кебабы, brochettes,[282]сибасс на решетке. Мой брат говорил, что приготовление еды может научить человека тому, насколько важно уважать различие материалов, а это ключевой момент, когда дело доходит до работы с камнем. Я бы добавил, что осень или вторая половина лета, как сейчас, — самое лучшее время года для барбекю, пора, когда во всех сопровождающих его переживаниях — потрескивающий огонь, танцующий дымок, сами звезды — есть элегические нотки. Лето уходит, чтобы присоединиться к череде других, когда вы вернетесь обратно к городской жизни, своему дому, семье. Впервые я приехал сюда, когда навещал брата. Мне здесь понравилось, и я купил дом в этих краях. Уже после смерти родителей.

Я ловко извлек тускло светящуюся, раскаленную добела зажигалку из-под груды раскаленных углей.

— Я понимаю, что это скучно, но не могли бы вы быстренько сбегать к бассейну и забрать муженька? Пришла пора вечернего аперитива. Мы сможем продолжать разговор — я уверен, Хью не будет против.

— Сейчас.

Мне показалось, или в ее глазах действительно проскользнул легкий намек на раздражение оттого, что я так хорошо владею ситуацией? Неважно: пришло время шампанского. Пока я искусно извлекал пробку из бутылки (боюсь, его сорт останется моим маленьким секретом — мы же не хотим, чтобы цены на него выросли и нам пришлось бы гоняться за шампанским по магазинам, правда?), мокрый Хью явился из бассейна: полотенце на шее, влажные волосы на ногах ~ сами по себе, вторичный половой признак.

— Я сбегаю наверх, переоденусь, — важно сказал мой влажный гость.

— Да, конечно.

Лаура вернулась со стороны бассейна, неся в руке забытые растяпой супругом дурацкие солнцезащитные очки. Я подал ей бокал шампанского с молчаливой интимностью. От барбекю подымался приятно-пахучий дым.

— Знаете, я очень, очень нехороший человек.

— Как так?

— В моей лондонской квартире у меня есть камин с настоящим огнем. Как бы я ни восхищался «Законом о чистом воздухе» 1956 года, необычайно удачным постановлением, но он ведь запрещает возжигание углеродистого топлива для нужд домашнего отопления в столице. А я нахожу цивилизованную жизнь в зимние месяцы просто невозможной, если не проводить значительное количество вечеров в компании потрескивающих поленьев. Некоторые законы, какими бы полезными они ни были, невозможно всерьез применять к себе, вы так не считаете?

— Я часто думаю то же самое относительно ограничений скорости.

— Кто же это сказал, что левостороннее движение во Франции царит не только на дорогах, но и в умах, и поэтому радикальные мысли здесь приветствуются. Возможно, я. Фаршированную оливку?

— Э… нет, спасибо, и так хорошо.

— Вы спрашивали меня о переезде. Мы оба понимаем, что это тактичный способ задать вопрос о смерти моих родителей. Фрейд как-то заметил, что человек никогда не сможет примириться в полной мере с огромным количеством случайностей, удач и несчастных случаев, существующих в жизни. Меня эта мысль утешала, когда я был помладше, хотя мне всегда казалось, что этот великий человек недооценивал роль недоброжелательства в делах людских. Нет, я купил эту землю пятнадцать лет назад, сразу после смерти родителей: я был единственным наследником, мне достались все доходы с продажи принадлежавшей им недвижимости, что, как мне кажется, может служить достаточным доказательством того, что я был их любимцем, несмотря на всю эту суету, поднятую из-за моего братца, который к тому времени очень неплохо обеспечивал себя благодаря мазне и другим поделкам; да эти деньги ему все равно и не понадобились бы. Я потратил часть наследства на восстановление нашего коттеджа в Норфолке, сильно поврежденного после случившегося, а остальное — на приобретение этой земли и дома у бельгийца, который, выйдя на пенсию, поселился здесь, но теперь решил вернуться обратно на родину, в целом, как считали в деревне, чтобы наказать свою жену за то, что она заработала себе аллергию на оливковое масло. Оставалось еще достаточно, чтобы построить бассейн, а остальное, разумно вложенное, обеспечивает мне скромное ежегодное подспорье. Так что я, кое-как перебиваясь, проживаю тут дни и удовлетворяю свои скромные нужды.

Несчастный случай, от которого погибли мои родители, произошел в загородном доме, том самом, который вы некогда с таким удовольствием (для меня по крайней мере) посетили. Родители уезжали на неделю, отец — по делам, мать — чтобы утолить свою любовь к путешествиям. Джон Донн заметил как-то, что жажда знаний — самая неудержимая из всех страстей. Донн не был знаком с моей матерью, иначе он заметил бы, что с ней может соперничать обычная неугомонность. Так вот: уезжая, «необъяснимым образом», как выразился следователь, они оставили включенным газ на кухне, — обстоятельство, которое не представляло бы опасности само по себе, если бы не совпало с настоящей и полномасштабной утечкой газа из бойлера, расположенного в нише под лестницей. Я ее сейчас использую в качестве скромного винного погребка — вы, возможно, помните то благостное, с шоколадными нотками «Шато Ла Лагун» 1970 года, что я достал оттуда по случаю вашего приезда. Отец говорил что-то об утечке газа, и я даже, как и засвидетельствовал во время расследования (боюсь, что я несколько «утратил самообладание», но следователь был так мил, а вы знаете, какими пресловуто свирепыми они оказываются зачастую), договорился с водопроводчиком (мистером Перксом, который тоже давал показания). Но мы договорились, что он придет через неделю, то есть уже после возвращения родителей. Мы не подозревали, насколько все серьезно, к тому же мне самому нужно было срочно ехать в столицу, где у меня было назначено несколько деловых встреч. У меня, кстати, тоже был ключ, и я мог свободно приходить в дом. Так что, хотя я уехал за день до мамы и папы, но несомненно мог вернуться в любой момент и меня постигла бы та же судьба. «Вам в каком-то смысле очень повезло», — сказал следователь. Боюсь, в этот момент я тоже потерял самообладание. Короче говоря, отец вернулся и, в качестве финального компонента этой серии несчастных совпадений, каждая из которых была необходима, но недостаточна для последовавшей катастрофы, прошел в прихожую, где, очевидно, не работала лампочка. Моя мать шла за ним следом, такая у нее была привычка, буквально по пятам. Отец пошел включить свет в холле около бойлера, как раз там, где скопилось больше всего газа. Еще одна трагическая случайность: оказалось, что выключатель искрил, был неисправен, и вот, попросту говоря, — бабах.