Книга Таня Гроттер и пенсне Ноя - Дмитрий Емец

– А это чего? – помнится, спросил тогда Ванька.

– Маленький был. Только писать научился – стал всеподписывать. Даже бабусю, помню, подписывал. «Бобуся Ягуна». Она стирает, а я вслезы. Ору: «Не хочешь быть моей бабусей, так и скажи!» – неохотно пояснилиграющий комментатор.

Зудильник был заговорен так, что работал только на прием.Так было безопаснее всего. На этом настоял Сарданапал, опасавшийся, чтоМагщество будет просматривать весь магфир.

К удивлению Ваньки, вместо неизменной Грызианы на экранезудильника возник Бессмертник Кощеев в новых парадных доспехах. Нагрудник сиялтак, что больно было смотреть. Посеребренная черепушка Бессмертника светиласьдовольством.

– О, Бессмертник Кощеев собственным трупом! Послушаем,что он умного скажет! – заметил Ванька, разворачивая рамку с портретом кзудильнику, чтобы и Таня тоже посмотрела.

«Кхе-кхе… Уважаемые маги! Магщество Продрыглых Магций в моемлице с радостью сообщает вам, что следствие по делу об убийстве Гурия Пупперазначительно продвинулось. Несколько часов назад в Тибидохсе арестована ТатьянаГроттер, девочка, которой не должно было существовать в природе, но котораямежду тем имела наглость родиться.

Ей предъявлено обвинение в сообщничестве, подстрекательствек убийству и укрывательстве Ивана Валялкина, известного также в магфиозном мирекак Джон Вайлялька. Девица, появившаяся на свет как мерзкая пародия на мировоедостояние и имевшая наглость достичь уже почти совершеннолетия, препровождена вДубодам под усиленным конвоем и будет находиться там, пока Ванька Валялкиндобровольно не отдаст себя в руки правосудия. Времени у него, однако, неслишком много, поскольку в Дубодаме очень быстро старятся и умирают… В случае,если Валялкин явится, Татьяна Гроттер будет, возможно, отпущена. Однако неисключено, что ей еще некоторое время придется пробыть в Дубодаме, и тогда им сВанькой будут отведены самые тесные и темные камеры в разных концах магическойтюрьмы, чтобы они не могли ни видеть, ни слышать друг друга.

Но это уже мечты, кхе-кхе… Что-то я сегодня какой-томечтательный, какой-то очень уж творческий… Кхе… Прошу извинить меня за кашель.Всю ночь считал деньги. У меня в подвалах ужасно сыро, хотя и не так сыро, какв Дубодаме».

Ванька вскочил и, не сдерживаясь, ударил кулаком в самыйцентр зудильника. Мятое блюдо обидчиво загудело. Видно, ему в первый разприходилось отдуваться за других.

А Ванька уже мчался к Дурневым, налетая на углы и пугаятаксу. Фотография Тани, забытая на стуле, махала руками и мотала головой, точнопыталась отговорить его. А потом, поняв, что это бесполезно, бессильнозарыдала.

Тетя Нинель как раз целовала письмо Пипочки, а Халявий сдядей Германом шлепали картами с таким азартом и остервенением, что даже кто-тоиз них сбросил локтем со стола дурневский мобильник. Они играли в двадцатьодно, и дядя Герман постоянно выигрывал, потому что Халявий умел считать толькодо десяти включительно и доверял подсчет своих очков братику. СообщенияБессмертника они не слышали, поскольку зудильник тети Нинель, присланныйдочуркой, лежал в шкафу в спальне.

– Перстень! – крикнул Ванька. – Отдайтеперстень!

– С какой это радости? Пупперчик, что ли, нашелся илиего тетя решила тебя усыновить? – едко поинтересовался Дурнев.

– Я улетаю! Таня в Дубодаме! Бессмертник Кощеев бросилее в тюрьму!

Дядя Герман торжествующе воздел к потолку тощий палец:

– О! О! О! Что я говорил! Нинель, ты слышала? Гроттершав тюрьме! Я предсказывал это, когда она была еще младенцем! Дети, которые такрано начинают ходить на горшок и так нагло таращатся на старших по званию,всегда попадают в тюрьму!

– Хм… Ну дела… Когда это они успели ее засадить?Купидон вроде только что прилетел. И Пипочка ничего про это не писала, –подозрительно спросила тетя Нинель.

– Это только что случилось. Несколько часов назад… Еслия сдамся, они ее отпустят!

– Ишь, шустрые какие! Взяли и в тюрьму! – покачалаголовой мадам Дурнева. – Ну да во всем нужно видеть хорошие стороны. Онаперестанет прилетать к нам без предупреждения. Сваливается вечно как снег наголову…

Халявий тоже хотел было что-то вякнуть в том же духе, что иДурневы, но Ванька посмотрел на него с таким бешенством, что карлик сразузатух.

– А я что? Я существо маленькое… Я тут в карточкииграю… Тузики, королики – мне чужого не надо! – забормотал он.

– Перстень! – потребовал Ванька. – Ну!.. Выобещали!

– Юный друг мой! – назидательно началДурнев. – Если бы я выполнял свои обещания, то сидел бы в будке эскалаторав метро или грузил бы щебень для строительства дорог… Дорога во власть идет поголовам, и оградочка у нее из костей!.. Усвой сие правило, дитятко, и не смотрина меня своими наивными глазенками!.. Эй-эй! А вот в окна стулья бросать ненадо! Европакеты все-таки, да и соседи не поймут! Утихни, начинающийуголовник!.. Если тебе так хочется попасть в Дубодам – не смею тебязадерживать!

Ванька недоверчиво уставился на него:

– Вы что, действительно отдадите перстень?

– Да, пожалуйста… Мне тут буйные не нужны. Я самбуйный… – Председатель В.А.М.П.И.Р. неохотно отправился в спальню, открылсейф и бросил Ваньке его перстень.

– Фьють-фьють! Счастливой отсидки, Джончик! Учи азбукуМорзе – перестукиваться будешь. Не жди, что мы с Нинель станем тебя навещать.Разве что подкинем блок-другой сигарет.

– Я не курю, – сказал Ванька, надевая магическийперстень.

– Закуришь, никуда не денешься. А там, глядишь, исопьешься, – ласково обнадежил его Дурнев.

Ванька не ответил. Он вдруг сообразил, что у него нетпылесоса. Полететь никуда не удастся. Значит, придется телепортировать. Ванькаторопливо припоминал заклинание. Дурнев и подбежавшие тетя Нинель с Халявиемпораженно наблюдали, как он, не спрашивая разрешения, сдернул с кроватипокрывало, обмотался им и начал быстро вращаться. Магический перстень затрещал,выбрасывая искры. Обжигающие зеленые огоньки прилипали к покрывалу. Опасавшийсябелой магии Халявий громко взвизгнул и попытался забиться под диван. Но местобыло уже занято: под диваном сидела такса. Полтора Километра была сильно не вдухе: в зубах она держала недавно украденный носок дяди Германа и собираласьзащищать свой трофей до последнего вдоха.

Тогда Халявий перевернул кресло и ласточкой нырнул за него.

– Эй! А попрощаться? – насмешливо крикнул Дурнев,но Ванькины очертания уже становились прозрачными. Еще миг – и он исчез.

Тетя Нинель вздохнула: