Книга Зимний убийца - Джон Сэндфорд

— И тут они правы. Именно так следует поступать со штрафами, — заявила Уэзер.

— Неужели? — Лукас приподнял бровь.

— Да. Меня всегда забавляли копы, выписывающие штрафы. Миннеаполис разваливается на части. Людей убивают каждую ночь, а если ты оказываешься в центре, к тебе вечно пристают какие-нибудь попрошайки. Между тем в половине случаев, когда ты видишь полицейского, он навешивает штраф на какого-нибудь беднягу за то, что тот ехал со скоростью шестьдесят пять миль в час там, где разрешено только пятьдесят пять. И пока он возится с квитанцией, весь мир мчится мимо со скоростью шестьдесят пять. Я не понимаю, зачем полицейские так поступают. Ведь их ненавидят за это.

— Езда со скоростью шестьдесят пять миль в час является нарушением закона, — сказал Дэвенпорт.

— Чепуха.

— Ладно, согласен с тобой.

— А разве не существует квот на штрафы? — спросила Уэзер. — Я серьезно.

— Да, но это называется иначе. Там свои стандарты. Говорят, что каждый патрульный должен выписать за месяц определенное количество штрафов. Когда приближается конец месяца, он считает свои квитанции и говорит: «Вот черт, мне не хватает еще десяти». И тогда он находит подходящее место и проводит час, собирая недостающие деньги.

— Но это и есть квота.

— Тсс. Это намного прибыльнее для города, чем арестовать какого-нибудь накурившегося наркомана-грабителя.

— …Стеснялась и не могла сказать мне, чего хочет этот парень, — она только что закончила медицинское училище. Оказалось, что он хочет восстановить крайнюю плоть. Парень от кого-то услышал, что с ней секс гораздо лучше, можно сделать небольшой шов и все будет в порядке.

Лукас рассмеялся и подумал, что Уэзер наделена чувством юмора полицейского — наверное, оно развилось, когда она работала в приемном покое, где слишком часто случаются несчастья и нужно уметь закрывать глаза на плохие новости.

— Там осталось немного коньяка. Пойду налью его в бокалы, — сказала Уэзер, легко поднявшись с кресла.

— Можешь налить себе все, — предложил Лукас.

Вернувшись, Уэзер уселась рядом с ним на диване и закинула руку ему на плечо.

— Ты почти ничего не пил. Я выпила две трети бутылки вина, а теперь еще и коньяк прикончила.

— Плевать на коньяк, — проворчал Лукас. — Давай пообжимаемся!

— Не слишком романтично, — сурово сказала Уэзер.

— Знаю, но я нервничаю.

— И все же я имею право на романтику, — возразила она. — Но ты прав, пожалуй, действительно пора пообжиматься.

Через некоторое время она призналась:

— Не стану скрывать: я питаю слабость к стареющим полицейским.

— Стареющим?

— У тебя больше седых волос, чем у меня, — значит, ты стареешь.

— Ммм.

— Но пока я не собираюсь с тобой спать, — сказала Уэзер. — Хочу заставить немного помучиться.

— Как пожелаешь.

— А что ты думаешь о детях? — спросила она после короткого молчания.

— Мы договоримся.

В комнате для гостей было прохладно, потому что она находилась в северной части дома, и Лукасу пришлось надеть пижаму, прежде чем забраться в постель. Несколько минут он лежал без сна, размышляя, а не пойти ли в спальню к Уэзер, но интуиция подсказывала, что делать это не стоит. Вечер закончился долгой спокойной беседой. Уходя, Уэзер поцеловала его в губы — он в это время сидел, — а потом в лоб, взъерошила ему волосы и исчезла в задней части дома.

— Встретимся утром, — сказала она.

Поэтому он удивился, когда, уже засыпая, снова услышал ее голос возле кровати.

— Лукас! — Она дотронулась до его плеча и прошептала: — Снаружи кто-то есть.

— Что?

Лукас мгновенно проснулся. Уэзер оставила свет в коридоре на случай, если ему нужно будет ночью встать или захочется пить, и он увидел, что она держит в руках ружье двадцать второго калибра. Он отбросил одеяло в сторону, опустил ноги на пол и взял лежащий на тумбочке пистолет.

— Откуда ты знаешь?

— Я не смогла сразу заснуть.

— Я тоже.

— Рядом с моей спальней есть еще одна ванная комната. Я зашла туда за стаканом воды и почти сразу увидела фары снегохода, направляющегося к моему дому со стороны озера. Я знаю, что там нет дороги. Поэтому я продолжала наблюдать за ним, пока фары не погасли, но в свете луны я видела, что он по-прежнему едет сюда. У соседей есть складной причал, сейчас он лежит на лужайке. Думаю, водитель остановился сразу за ним. Там еще защитная лесополоса — сосны. Больше я его не видела. Кстати, у соседей снегохода нет.

Она говорила совершенно спокойно, словно перечисляла самые обыденные факты.

— Когда это было?

— Пару минут назад. Я продолжала наблюдать, мне казалось, что я схожу с ума. Потом я услышала какой-то странный звук, словно кто-то скребется.

— Похоже на неприятности, — сказал Лукас, досылая патрон в ствол пистолета.

— Что будем делать? — спросила Уэзер.

— Вызовем подкрепление. Нужно, чтобы сюда приехали полицейские и заблокировали озеро и дорогу. Нам нельзя спугнуть его, прежде чем он начнет действовать.

— У меня в спальне есть телефон. Пойдем, — сказала она и вышла в коридор. Лукас последовал за ней. — Что еще?

— Ему надо попасть в дом. Бесшумно сделать это он не сможет. Оставайся на кухне и слушай. Ляг на пол за стойкой. Я буду в гостиной, за диваном. Если ты услышишь его, тихонько приходи за мной. А сейчас давай позвоним.

Они вошли в ее спальню, и Уэзер сняла трубку.

— Ой, — сказала она, глядя на Лукаса. — Нет гудка. Такого еще ни разу не случалось…

— Провод перерезан. Проклятье, он совсем рядом. Ложись в кухне на пол. Я…

— Что?

— У меня есть телефон в машине.

Он посмотрел на дверь гаража. «Это займет десять секунд».

Громкий стук со стороны передней части дома заставил его обернуться.

— Что там? — прошептала Уэзер. — Это дверь на террасу.

— Оставайся здесь.

Лукас прокрался по коридору и осторожно выглянул из-за угла, но ничего не заметил. Шторы оставались незадернутыми. В окно светила луна, но на террасе за домом не было заметно никакого движения, никто не пытался заглянуть в дом. Ничего, лишь темный прямоугольник. Вновь послышался стук. Похоже было, что человек не пытается взломать дверь, а хочет разбудить Уэзер.

— Эй… — послышался мужской голос, заглушенный тройным стеклом.

— Что такое?

Доктор встала и направилась через кухню к гостиной.