Книга Обстоятельства гибели - Патрисия Корнуэлл

Шеффилдский университет находится в Южном Йоркшире, и у них там отличный медицинский факультет. Его девиз — Rerum Cagnoscere Causas — «Познавать причины вещей». Как раз то, что мне надо. И я ищу. Глобальное потепление, глобальное истощение почв, инженерия переосмысления в сочетании с передовым компьютерным программированием, изменение ДНК в стволовых клетках человека…

Я возвращаюсь к записи в блокноте.

«ДС/18/СК МинОб ЖР 2/8».

ДС — аббревиатура от показателя смертности в автоавариях. Начинаю новый поиск, на этот раз в базе данных ЦСЭ. Вбиваю дату — 18 августа прошлого года. Передо мной запись: двадцатилетний британец по имени Дэмиен Паттен погиб в ДТП с участием такси в Бостоне. Вскрытие проводил не Филдинг, а один из штатных медэкспертов. Дэмиен Паттен был младшим капралом 14-го полка связи и в Бостон приехал, взяв отпуск, чтобы жениться. Что-то знакомое.

Я снова ввожу данные в строку поиска, в соответствии с датой в журнале учета Министерства обороны. Выхожу на новый блог. Последняя запись — список убитых вчера в Афганистане британских солдат. Пробегаю глазами, ищу что-нибудь знакомое. Младший капрал 1-го батальона Колдстримского гвардейского полка. Младший сержант 1-го батальона Гренадерского гвардейского полка. Его соотечественник из 2-го батальона полка Герцога Ланкастерского. Сапер из оперативного подразделения по разминированию, погибший в горной местности на северо-западе Афганистана. В провинции Багдис. Той самой, где в воскресенье 7 февраля погиб и мой пациент, рядовой первого класса Гэбриэл.

Я задаю очередной поиск, хотя одну деталь знаю сама — сколько военнослужащих НАТО погибло в Афганистане 7 февраля. В Довере это знают всегда. Это как подготовка к буре, как черная туча, вгоняющая всех в депрессию. Девять человек, четверо из них американцы, погибли в тот день от взрыва самодельной бомбы, превратившей «хаммер» рядового Гэбриэла в пылающий ад. Но ведь это случилось 7-го, а не 8-го. Может быть, умерший 8-го числа британский солдат был ранен днем раньше?

Проверяю — так и есть. Сапер Джеффри Миллер, двадцати трех лет, недавно женатый, ранен при взрыве самодельной бомбы в провинции Багдис утром в воскресенье и умер на следующий день в военном госпитале в Германии. Возможно, речь идет об одном и том же взрыве. Знали ли они друг друга, сапер Миллер и рядовой Гэбриэл? И как связан с ними британец Дэмиен Паттен, погибший в ДТП в Бостоне? Был ли он знаком с Гэбриэлом и Миллером в Афганистане, и при чем тут Филдинг? Какое отношение имеют к ним доктор Зальц, РЭБП, убитый в Нортон’c-Вудс?

Тело Миллера доставили к нему на родину, в английский Оксфорд, в прошлый четверг. Читаю дальше, но найти ничего не могу, хотя при желании сделать это не так уж трудно. Можно позвонить пресс-секретарю Рокману. Можно позвонить Бриггсу. Кстати, наверное, даже нужно. Он ведь просил, а фактически потребовал, чтобы я держала его в курсе дела человека из Нортон’c-Вудс и докладывала всю новую информацию сразу по поступлении, в любое время дня и ночи. Но ему я звонить не стану. Нет. Не сейчас. Я еще не знаю толком, кому можно доверять. Задержавшись на этой мысли, я постепенно понимаю, что влипла в большие неприятности.

И о чем это говорит, когда не можешь попросить помощи у тех, с кем работаешь? О многом. Чувство такое, словно земля разверзлась под ногами, и я падаю в холодную, пустую черноту, где бывала уже и раньше. Бриггс хотел, используя меня, перевезти тело человека из Нортон’c-Вудс в Довер. Филдинг ловчил в мое отсутствие, совал нос в дела, которые совершенно его не касаются, и даже работал в моем кабинете, а теперь прячется — по крайней мере, я на это надеюсь. Подчиненные замышляют мятеж, а незнакомые люди знают детали моего возвращения домой.

На часах два часа ночи, и меня так и тянет снять трубку и набрать номер с блокнотной страницы Филдинга, разбудить и, воспользовавшись эффектом внезапности, попытаться получить хоть какой-то ключик к тому, что здесь происходит. Вместо этого я пытаюсь выяснить, кому может принадлежать номер с кодом 508. Результат приводит меня в шоковое состояние. Секунду или две я сижу неподвижно, стараясь взять себя в руки. Стены отчаяния надвигаются, и я пытаюсь раздвинуть их в надвигающемся тумане смятения.

Джулия Гэбриэл, мать рядового первого класса Гэбриэла.

На экране передо мной ее дом и служебный адрес, семейное положение, зарплата, которую она получает на должности фармацевта в городе Вустер, штат Массачусетс, имя ее единственного ребенка, девятнадцатилетнего сына, погибшего в воскресенье в Афганистане. Перед тем как приступить к вскрытию ее сына, я разговаривала с ней едва ли не час по телефону, стараясь как можно мягче объяснить, почему невозможно взять его сперму. И все это время она кричала и плакала, обвиняла в бессердечности, в том, что не мне решать за других то, с чем я сама никогда не сталкивалась.

Отбор спермы у мертвых для использования в оплодотворении живых — не тот вопрос, который ставит передо мной неразрешимую моральную дилемму. У меня нет собственного мнения насчет того, медицинская это проблема или юридическая, религиозная или этическая. Решение должны принимать заинтересованные стороны, а не врач. Для меня важна процедура, практика, набирающая популярность в связи с войной. Мне важно, чтобы все делалось в соответствии с законодательством и должным образом, а мои взгляды на право посмертной репродукции в деле рядового Гэбриэла в любом случае спорны. Тело его сильно обгорело и уже разлагалось, мошонка почти обуглилась, а вместе с ней пострадал и семявыносящий проток. Сказать это миссис Гэбриэл я не могла. Я старалась быть вежливой, старалась проявить сочувствие и не принимать ее обвинения на свой счет, пока она изливала гнев и боль на последнего врача ее сына.

У Питера была девушка, согласившаяся выносить его детей, как и детей его друга, и они заключили что-то вроде договора, объясняла миссис Гэбриэл, а я никак не могла понять, о чем речь и кто этот друг. Друг Питера рассказал ему о другом своем друге, который погиб в Бостоне в день свадьбы прошлым летом, но только миссис Гэбриэл не сказала, что этого друга звали Дэмиен Паттен. «Все трое теперь мертвы, трое молодых, чудесных мальчиков», — сказала по телефону миссис Гэбриэл, а я так и не поняла, о ком идет речь. Теперь понимаю. Она говорила о Паттене, друге того друга, с которым договорился ее сын. Вторым, возможно, был Джеффри Миллер, сапер, на которого и указал мне Филдинг.

Все трое теперь мертвы.

Обсуждал ли Филдинг с миссис Гэбриэл дело Паттена и с кем она говорила раньше, со мной или с ним? Мне миссис Гэбриэл позвонила примерно без пятнадцати восемь. Я точно помню, что сделала соответствующую пометку, когда сидела в своем крошечном кабинете в доверском морге, просматривая результаты сканирования, чтобы определить расположение осколков в обгоревшем теле ее сына. Судя по тому, что она сказала мне, разговор с Филдингом состоялся раньше. Тогда становится понятным и ее постоянное упоминание о «других делах».

Эту идею ей явно подбросили. Женщина пребывала в полном убеждении, что экстракция семени у погибших — операция рутинная и даже поощряемая нами же. Помню, что меня ее заявление ошеломило, поскольку процедура еще не получила официального одобрения и была чревата юридическими осложнениями. Я и представить не могла, кто внушил ей такие мысли, и, наверное, даже спросила бы об этом, если бы она не сорвалась на крик. Каким чудовищем должна быть та, что препятствует женщине, желающей выносить детей своего друга! Мы же делаем это для других, так почему отказываем ее сыну? «У меня никого не осталось. А вы просто бюрократы, так и скажите! — кричала она мне. — Бюрократы, покрывающие еще одно расовое преступление!»