Книга Дневник порнографа - Дэнни Кинг

Я сказал, что не против. Сколько угодно. Зарядив камеру, я спросил: готова ли она?

— Может, мы переместим тебя на кровать? — предложил я, и она допила остатки виски.

— Хорошо, давай так.

Чтобы нам обоим стало полегче, я включил музыку, после чего сказал ей, как лечь. На ней была юбка по колено и темные чулки, а когда я попросил ее развести ноги, то увидел темные же трусики и подвязки. Она так и осталась с раскинутыми ногами, и я щелкал не переставая. А приятель у меня в штанах оставил всякие сомнения и восстал.

— Расстегни несколько пуговиц на блузке.

Она подчинилась. Если это не более чем военная хитрость, то мне оставалось лишь восхититься ее самоотверженностью.

— А теперь одной рукой три у себя между ног, а другой опусти бюстгальтер, — то ли сказал, то ли прохрипел я.

Она вновь подчинилась, не замешкавшись ни на мгновение, а при виде ее сосков в голову мне вступило не меньше, чем при виде раздевающейся Зои.

— Хорошо! Правда хорошо! А теперь вообще сними блузку. Сними и брось в сторону.

ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК!

— А теперь — лифчик, сними лифчик…

ЩЕЛК-ЩЕЛК!

— Хорошо… Возьми сиськи в ладони и оближи один из сосков…

Что ж, подслушивающего устройства при ней не было. Скрыть бугор на моих брюках больше не было никакой возможности. Я даже обратил на это внимание констебля, чтобы избежать возможных недоразумений.

— Как бы у меня ни топорщилось — не обращай внимания. Я ничего не могу поделать.

— Это хорошо, — улыбнулась она, поглядев туда. — Не встань у тебя — я бы огорчилась.

— Сними юбку.

ЩЕЛК!

Констебль Кенсингтон лежала передо мной в нижнем белье и туфлях на каблуках, повсюду себя гладила, тяжело дышала и смотрела мне прямо в глаза.

Ладно, проверим, готова ли ты на самом деле.

— Сними трусики.

Она даже не вздрогнула. Просто подняла задницу, быстренько их стащила и развела ноги, показав все.

ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК…

— Черт, подожди, мне надо сменить пленку.

Я не сомневался, что тридцать шесть кадров уже отснял. В отличие от большинства известных мне моделей констебль Кенсингтон не пыталась закрыться, пока я трясущимися руками пытался справиться с этим кропотливым заданием. Она просто лежала, гладила себя и смотрела в потолок. Господи, как мне хотелось ее трахнуть! Она не была ни красоткой, как Таня, ни милашкой, как Синди, а сиськи нуждались в некотором ретушировании, но посмотреть там было на что — это без вопросов!

Пленка была вставлена, и я опять стоял перед ней — только теперь гораздо ближе.

— Скажи, что ты от меня хочешь, и я сделаю это, — сказала она. — Заставь меня вытворять всякие штуки.

— Поиграй с собой, а я буду фотографировать.

И констебль Кенсингтон тут же перешла к делу.

Она задала себе такого жару, что… Не знаю, смогу ли я так же, когда буду вспоминать этот дождливый четверг.

ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК!

Она завывала, словно привидение, и я тоже был готов завыть. Я знал, что делаю ошибку, что я должен вести себя профессионально, но я буквально умирал. Что ж, если это и ловушка, то я ничего не могу с собой поделать и иду прямо в нее.

— Хорошо, а теперь… Послушай… — поморщился я, расстегивая ширинку; сердце вырывалось из груди. — Я хочу сделать несколько фотографий, на которых у тебя во рту будет вот это.

Констебль Кенсингтон поднялась, посмотрела на мою плоть, потом как одержимая схватила ее и запихала себе в рот. То был самый буйный минет в моей жизни. Интересно, когда у тебя сосет динозавр — ощущения похожи?

— О Господи, да! — взывал я к небесам; она превратилась в настоящий насос.

ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК!

Констебль Кенсингтон так запыхалась, что только с третьей попытки смогла попросить меня сделать несколько фотографий, на которых мы трахаемся. Я толкнул ее обратно на кровать, она задрала на мне рубашку и стянула брюки и трусы, сделав при этом больно моему дружку, запевшему, словно натянутая тетива. Когда я взобрался на борт, меня охватило облегчение: похоже на настоящий секс, а не на очередное разочарование. Должен, однако, вам сказать, что наш ум способен играть с нами странные шутки. Понимаю, что это звучит по-дурацки, но даже тогда я не был уверен на все сто, что мы действительно займемся любовью. Я пережил такую жестокую засуху (Таня и Синди не в счет), столько раз все срывалось в последний момент, что мое сознание отказывалось просто взять и поверить: мы занимаемся любовью. Для виду я продолжал щелкать фотоаппаратом, хотя, как только я сказал констеблю Кенсингтон, что тяжеловато фотографировать и одновременно так много двигаться, она ответила:

— Так брось эту чертову камеру!

И тогда я наконец поверил.

— Давай же, покажи мне! Отделай меня! — вопила она, бешено двигаясь. — А теперь сзади… А теперь я сверху… А теперь у стены… А теперь я сама…

— Что?..

С таким я столкнулся впервые. Да, я пережил долгую, изнурительную засуху, да, я постоянно тосковал, однако те мечты вернулись сторицей! Она была ненасытна. Это слово описывало ее как нельзя лучше. Ненасытность. К вечеру мою спину украшали борозды, на сосках виднелись следы от укусов, все тело покрывали порезы и кровоподтеки, а под глазом образовался фингал. Мы успели перепробовать все позы, кроме свободной, потом попробовали и ее тоже, так как к одиннадцати часам напрячь что-либо мы были уже не в состоянии. Этим я завершил свое выступление — лучшее в моей жизни.

Не знаю, кем она была у себя дома, но я не встречал никого похабнее. Она сказала, что не в силах отважиться на что-либо такое со своим бойфрендом, так как после будет мучиться от стыда. Зато со мной, грязным порнографом, она могла делать все и говорить все, так как я в ее жизни не играл ни малейшей роли, будучи лишь партнером.

Она спросила, не хочу ли я, чтобы она пописала мне в лицо.

— Что-то не хочется, но спасибо за предложение.

— А ты на мое — хочешь пописать?

— Э… Вообще-то нет. Я не могу, когда на меня кто-нибудь смотрит.

— Дай знать, если передумаешь, — сказала она и постаралась вдохновить мой потрепанный член на последнюю битву.

У нее это получилось, однако рассказывать тут особенно не о чем.

Незадолго до полуночи она приняла душ, прополоскала рот и поблагодарила меня за вечер — «захватывающий» (ее слова, не мои). Потом спросила, что я собираюсь делать с фотографиями. Я сказал ей снять копии со свидетельства о рождении и паспорта и послать их вместе с письмом, подтверждающим адрес и домашний телефон, после чего с ней свяжутся Джеки или Мэри для словесного подтверждения.

— Нам обязательно проходить через все это? — спросила она неохотно.