Книга Вкус желания - Беверли Кендалл

Лорд Клейборо не сделал ровным счетом ничего, чтобы помешать этому. Он всего лишь бессильно наблюдал за ней взглядом тусклых, невыразительных глаз. Даже если это дело не сулило ему победы, разве он не должен был хотя бы попытаться помочь ей? Неужели она не стоит этого?

Но Амелия не хотела позволить себе такого разочарования. Ее ярость кипела и разгоралась, как циклон, готовый уничтожить все на своем пути. И в первую очередь Томаса Армстронга.

Она заняла место в карете и выдернула руку.

— Вы жалкий самодовольный подонок!

Эти четыре слова заключали в себе все эмоции, которые она сдерживала все время, пока он тащил ее с бала.

— Не смейте ко мне прикасаться.

Виконт посмотрел на нее, подняв брови. Потом с величайшей, подчеркнутой осторожностью сел с ней рядом, подмяв под себя добрую половину ее широкой юбки.

Амелия тотчас же попыталась подняться, чтобы пересесть на скамью напротив, ту, которую обычно занимают джентльмены, но он предвосхитил ее намерение и со змеиной быстротой и ловкостью заставил сесть на место.

— Я близок к тому, чтобы перебросить вас через колено и отшлепать, — сказал он тихо, поднимая руку так, что его большой и указательный пальцы почти сошлись. — Попробуйте снова отодвинуться от меня — и почувствуете тяжесть моей руки, — добавил он.

«Презренный негодяй!» Ярость расцветила ее лицо ярким румянцем, она дергала юбку, пытаясь высвободить ее из-под него, потом подвинулась и прижалась к холодной металлической дверце экипажа.

Томас смотрел на нее прищуренными глазами.

— Не знаю, как вам это удалось, но всего за один день вы ухитрились развратить Камиллу. И за это вам тоже предстоит расплатиться.

— Расплатиться? За что расплатиться? Мне захотелось провести хоть один вечер в обществе человека, который мне по-настоящему нравится. Не думаю, что это преступление.

Лорд Армстронг разразился резким лающим смехом:

— Кто? Клейборо? Видя, как он прячется за колонной, я было подумал, что он старается стать бесплотным духом.

Она резко повернула голову. Лицо ее пылало от смущениях значит, и Армстронг видел его?

На нее обрушилось новое унижение.

— Что? Вы вообразили, что я не видел этого никчемного труса? Если вы таким представляете настоящего мужчину, я склонен считать, что вы немногого хотите от мужа.

Амелии был ненавистен его деспотизм. Она ненавидела его насмешливый и глумливый тон. Еще больше ей была отвратительна его манера критиковать ее выбор. Она понимала: попытайся она хоть как-то оправдать лорда Клейборо, он отмел бы любое оправдание как никчемное и бессмысленно е. Но она не желала уступать ему ни на йоту.

— А чего вы ждали от него? Чтобы он устроил сцену и вступил с вами в перепалку?

Он встретил ее яростный взгляд прямо и ответил спокойно:

— Ради женщины, которую я намерен взять в жены, я именно так бы и поступил.

Его ответ выбил у нее почву из-под ног, и она погрузилась в смущенное молчание. Ради женщины, которая сумела бы завоевать и сохранить его любовь, если такая существовала… Она легко могла представить, что ради такой женщины он перевернул бы небо и землю. Мысль о том, каково это — быть любимой таким мужчиной, вызвала в ней непрошеное томление. Но она тотчас же подавила его с такой стремительностью, с какой кухарка со скалкой в руках бросается на мышь, замеченную в кухне.

— Ваш отец никогда не разрешит вам выйти за этого негодяя, — нарушил тишину кареты его тихий голос. — И я этого не допущу. Во всяком случае, пока вы на моем попечении.

— Я не на вашем попечении. Я ваша узница.

— В таком случае, как ваш тюремщик, я, вероятно, должен все время добавлять вам работы, чтобы вы постоянно были заняты. Завтра вы будете помогать кухарке. Мне кажется, нам требуются еще одни руки в буфетной.

— Вы, должно быть, рехнулись?!

— Уверяю вас, что мои умственные способности в полном порядке и функционируют эффективно.

— Я не стану этим заниматься! — с болью вырвалось у нее. — Когда я расскажу отцу…

— Ваш отец ничего не сделает, когда узнает от меня, при каких обстоятельствах это произошло. Он не одобрит также ваше появление в обществе вскоре после того, как вы устроили спектакль на балу у леди Стэнтон.

Не раздумывая о последствиях своих действий, Амелия бросилась на него.

Томас инстинктивно поднял руки, чтобы прикрыть лицо. Две женщины напали на него с разницей в один день! Боже милостивый! Неужели весь мир свихнулся?

После нескольких неудачных ударов по его плечам и груди она молниеносным движением кулака угодила ему в нижнюю челюсть. Он поспешил схватить ее молотящие по воздуху руки прежде, чем она успела нанести следующий удар.

— Господи! Уймитесь вы, чертова бешеная кошка! — пробормотал он.

Ему легко удалось одной рукой заломить ее руки за спину и наконец покончить с ее буйством.

Удерживая ее, Томас почти вплотную прижимал Амелию к себе. И как назло его чресла ожили, а естество его отвердело под панталонами. Рефлекторно он опустил ее на сиденье.

— Отпустите меня!

Ее неровное дыхание овевало его щеку, пока она извивалась под тяжестью его тела, пытаясь высвободить из-под него свои юбки, что только увеличивало его возбуждение.

— Перестаньте ерзать, — сказал он хрипло, сдавая позиции по мере того, как его самообладание таяло под воздействием близости ее нежной, женственной плоти.

Амелия замерла. Она не сводила с него огромных настороженных синих глаз, будто опасалась, что достаточно дыхания и он заметит, как плотно соприкасаются их тела.

— Как раз сейчас у меня нет искушения задрать вам юбки и овладеть вами. Но приведите-ка хоть один довод, почему бы мне этого не сделать?

Его взгляд опустился на ее соблазнительные розовые губы, и неутолимый голод, который он начал испытывать несколько недель назад, теперь грозил поглотить его целиком. Ему было просто необходимо снова ощутить ее вкус.

— Не смейте!

Ее голос прозвучал как писк, будто против воли вырвавшийся, из горла.

— Не слишком убедительно, — пробормотал он и опустил голову, заглушив поцелуем ее протест.

По его жилам устремилась жаркая густая кровь, запульсировав между бедер. Его возбуждение достигло такой силы, что это грозило взрывом. Нетерпеливый и жадный, он позволил своему языку вторгнуться глубоко в ее рот. По всему его телу пробежала дрожь, когда их языки соприкоснулись. Он попытался обуздать свое желание, но потребовалось всего одно легкое прикосновение к ее нёбу, восхитительно нежной пещере ее рта, чтобы она яростно и жадно, почти против воли, позволила своему языку вступить в эту чувственную игру.

Томас выпустил ее руки и принялся манипулировать с пуговицами ее плаща, легким и плавным движением спустил его с плеч без особых возражений с ее стороны. Плащ лег к ее ногам, образуя нечто вроде алтаря, ожидающего жертвоприношения. Проведя рукой по ее бедру и тонкой талии, он наконец нашел ее грудь. Амелия издала тихий стон, и ее руки крепко обвились вокруг его шеи.