Книга Преступления в детской - Эйлет Уолдман

Хочется надеяться, здесь сыграло роль то, что он назвал беременную женщину жирной коровой перед львиной долей голливудских шишек и камерами «Вечерних развлечений», но я все-таки в этом сомневаюсь. Больше похоже, что все дело в кассовых сборах нескольких последних фильмов «Парнаса». Однако прежде чем покинуть свою контору, ЛеКрон сумел завернуть проект Питера, который попал к нему на стол. Но в результате это оказалось неважно. «Зомби-ниндзя» купила студия «Парамаунт» и вскоре запустила в производство.

Питер получил внушительный кусок пирога и столько же оскорблений от всех комитетов родительского контроля, которым удалось наложить лапу на сценарий.

На второй день после родов Питер привез ко мне Руби. Ее глаза округлились, когда она вошла и увидела меня в кровати. Сначала она боялась подойти, но Руби есть Руби. Вскоре она справилась с застенчивостью и свернулась рядом на кровати, рассказывая обо всем, что делала вместе со Стэйси и ее детьми последние несколько дней.

Я попросила сиделку отнести Исаака в детскую, чтобы немного побыть с Руби наедине, но вскоре они вернули его на кормление. Руби, непривычно притихшая, смотрела, как ребенок сосет молоко.

Наконец она повернулась ко мне и насмешливо заявила:

— Этот лебенок очень маленький. Он не может иглать.

Мы с Питером рассмеялись, и я сказала:

— Это правда, солнышко. Но знаешь что?

— Что?

— Он очень скоро вырастет, и спорим, что его самым любимым занятием будет играть со своей замечательной старшей сестричкой.

— Это я?

— Это ты.

Она посмотрела на Исаака с подозрением.

— Ладно, старшая сестричка, — вмешался Питер. — Пора идти домой и дать маме поспать.

— Холошо, — сказала она и подпрыгнула, чтобы запечатлеть поцелуй на моей щеке. — Пока, мамочка.

— Пока, милая. Я люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю.

Питер наклонился над кроватью и нежно поцеловал меня в губы.

— Я горжусь тобой, милая.

— Потому что я чуть не умерла?

— Потому что ты сообразила, что это сделала Одри, потому, что ты не умерла и потому, что ты дала жизнь замечательному мальчику.

Мои глаза наполнились послеродовыми слезами, и я поцеловала его в ответ.

Когда они ушли, я какое-то время лежала и думала о Руби. Похоже, переживания из-за того, что я сижу с ней дома, так меня захватили, что не давали мне просто расслабиться и радоваться своему ребенку. Я ушла с работы, чтобы не расставаться с ней, а кончилось тем, что обиделась на нее за это. Разумеется, она все чувствовала, и сколько это могло продолжаться, прежде чем она стала бы мне подражать? Конечно, я уверена, что Руби никогда не сделает ничего похожего на чудовищный поступок Одри, но при этом поняла, что мне, как Эбенезеру Скруджу,[51]позволили мельком заглянуть в будущее и дали шанс все изменить, прежде чем станет слишком поздно.

Исаак издал вопль, и я наклонилась над его кроваткой, размышляя, что придется найти способ стать хорошей матерью, не потеряв себя по дороге. Но сначала мне придется найти способ уговорить одну из сиделок сменить вонючий подгузник.